бы — тут ведь лечились все партийно-хозяйственные руководители города и области, им даже целый отдельный третий этаж был выделен с суровым ментом на входе. Не, строилась, как говорят люди в теме, совсем уже отдельная цековская клиника в конце улицы Сусанина, но сдача её в эксплуатацию намечалась через год-два, а пока первые, вторые и третьи секретари здесь лежали, когда припирало.
Но меня этот этаж с парт-небожителями на этот раз интересовал слабо, и поэтому я сразу проследовал на восьмой — там по своим воспоминаниям из прошлой жизни обычно складировали сердечников. И при входе на этот восьмой этаж (что касается пропускного режима, здесь был почти такой же бардак, как и на окраине — никто ни за кем не следил) я немедленно наткнулся на Юрика, который сидел на дермантиновой скамеечке справа от входа. Слегка зеленоватый, но в принципе выглядел неплохо.
— Ты чего тут, Камак? — обратился он ко мне.
— Тебя зашёл проведать, — объяснил ему я, — что, нельзя?
— Можно, — буркнул он, — спасибо тебе, кстати, большое за помощь.
— Не за что. Обращайся, когда проблемы снова настанут, — пообещал ему я, — а ты чего не на койке лежишь?
— Дежурный врач посчитал, что оснований для госпитализации нет, — ответил Юра, — сейчас бумаги выдадут и можно выметаться.
— О как, — озадачился я, — по-моему халтурит наша медицина. Больничный-то хоть выпишут?
— В поликлинику отправляют по месту жительства, — нехотя ответил Юра, — но я туда наверно не пойду. Вернусь на службу, там дела ещё остались.
— Ну-ну, — с большим сомнением сказал я, — я могу помочь конечно добраться да института, но моё личное мнение — полежать бы тебе надо день-два.
А тут медсестра и справку с печатью принесла. Мы молча спустились на первый этаж, а при выходе на улицу Луначарского Юрика вдруг повело в сторону.
— Стоять, — придержал я его за плечо, — и не падать. Ну куда тебе на работу-то, ехал бы домой. Могу такси поймать и денег на него дать.
— Уговорил, — ответил он с бледным лицом, — лови такси. А деньги у меня есть.
Я прислонил Юрика к забору и быстренько, вот сам не поверил, выцепил желтую машину с шашечками из редкого потока. Сговорились за трешницу, Юра тут недалеко жил, на Родионова.
— Слышь, — сказал я ему, усаживая в такси, — а что там у тебя с той программулей, которую я просил сделать?
— Аааа, — начал вспоминать он, — так всё готово, на диске С в папке «тетрис» лежит, название «tetr.exe»… держи ключ от комнаты, а комп не запаролен.
— Вот спасибо, дорогой, — обрадовался я, — с меня причитается. А ты давай выздоравливай… слышал такую поговорку, наверно — лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным?
— Слышал, — едва улыбнулся он, — твой телефон я знаю, вечером позвоню.
И желтенькая Волга ГАЗ-24 укатила вдаль, выбрасывая чёрные клубы дыма из выхлопной трубы. Карбюратор надо регулировать, на автомате всплыла у меня рекомендация, что делаю в таких случаях.
В ИППАНе я сразу же пошёл к этой самой комнатушке, заваленной разным барахлом чуть не до потолка. Писишка стояла на своем месте, пароля на ней действительно не оказалось, только сразу же возник соломонов вопрос — как перетащить программу в программатор РФ-ок. Он же у нас к ДВК-шке был подключен, а там хоть и есть флопарь на 5 дюймов, но вообще другая операционка и все остальное тоже… Скинул программу, да и вообще все содержимое этой папки на флопарь и пошёл думать над новой проблемой.
Идеально было бы подключить программатор к этой Писишке, но ведь это переходник изобретать придётся, работа на месяц, не меньше. Так что эту первую мысль я отогнал в сторону, как неконструктивную. Думай, голова, дальше, отдал я команду этому своему органу тела. Но голова что-то сегодня у меня отказывалась подчиняться командам и ничего полезного больше не воспроизвела. Аааа, решил я, займусь чем-то другим, авось решение само собой придет.
Решил посетить опытное производство и мастера на все руки Афанасия — обещал же он корпус сварганить в два дня. А ведь не обманул он меня, все сделал согласно заявленного, и пластиковый, и дюралевый корпуса были готовы.
— Только я тебе их не отдам, — хитро прищурился он.
— Это почему? — затупил я.
— А где обещанная спиртяга? Формулу знаешь такую — товар-деньги-товар? Вооот, только у нас вместо денег надо подставить слово «спирт», тогда все и заиграет…
Я кивнул и отправился в свою обжитую уже экранную комнату за оставшейся частью оплаты. Но немного не дошел дотуда, перехватил меня на полдороге товарищ Бессмертнов, завлаб и человек.
— Пойдем побеседуем, — предложил он мне, и я не нашел предлога отказаться.
Неназначенная встреча
Ираклий взял у меня патрон, сунул в дуло пистолета и зарядил в небо ещё одно дымовое приветствие. Такое даже слепой увидит, невольно подумалось мне… а глухой услышит… а тупой должен понять — но тут, как говорится, могут случиться варианты.
Корабль с горизонта сделал небольшую дугу, приблизившись к нам на километр… хотя мы же на море, длины тут в милях измеряют и в этих… в кабельтовых — на пять кабельтовых где-то он к нам ближе стал. После чего с него выстрелили примерно такой же дымовой ракетой, только зеленого цвета, погудели, без сигнальной азбуки, а просто длительно, и развернулись в обратную сторону.
— Он чего, уходит? — с отчаянием почти закричала Люда.
— Давай ещё патрон, — обратился ко мне капитан, я протянул ему зелёный, но предыдущий патрон застрял в стволе и вытаскиваться никак не хотел.
— Там ещё один такой же пистолет есть, — быстро вспомнил я, — щас принесу.
И я метнулся в ту самую тёмную комнату с ящиками вдоль стен… по дороге встретил почти всех наших собратьев по несчастью, на гудок и выстрелы вылезли на палубу все, включая повариху. Она и задала мне сакраментальный вопрос:
— Ну чё там?
— Потом, — отмахнулся я, добежал до ящика, схватил пистолет и вернулся наверх.
— Поздняк, — расстроенно махнул рукой Ираклий, — скрылись они почти что за горизонт — стрелять сейчас это только патроны переводить.
На Люду было страшно смотреть, слёзы у неё лились сплошным потоком, а с ними и тушь с ресниц… надо ж, она тут время нашла, чтобы накраситься, подумал я.
— Значит надо разбираться с эхолотом, — констатировал я, — а потом поднимать якоря и выбираться отсюда самим.
— Значит пошли разбираться, — уныло подтвердил капитан, и мы опять в том же составе вернулись на мостик.
— Включаем что ли эту дуру? — показал я на стойку с надписью SONAR.
— А кстати, что это значит, СОНАР? — спросил Серёга.
— SOund Navigation And Ranging, — любезно пояснил ему я, — Звуковая навигация и обнаружение. Ну поехали… — и я щёлкнул тумблером ON вверх.
И ничего не произошло… от слова совсем…
— Может, у него предохранитель сдох? — предположил Сергей.
— Знать бы ещё, где у этой дуры предохранители, — зло посмотрел на неё Ираклий.
— Ща узнаем, — и Сергей вытащил из кармана отвертку и оперативно открутил четыре винта сбоку, там явно виделась съемная панелька.
Открылись внутренности — три платы с электроникой, вставленные торчком в разъемы где-то внутри и два кругляша с надписью FUSE.
— По-моему это то самое и есть, правильно, Камак? — обратился он ко мне.
Я молча кивнул, а Ираклий поинтересовался, почему меня Камаком зовут.
— Долго объяснять, — не поддался на провокацию я, — когда время свободное будет, может и расскажу.
А Сергей тем временем уже выкрутил обе пипки и сосредоточенно рассматривал на свет их содержимое.
— По-моему вот этот дохлый, — предположил он, протянув мне один из них.
— По-моему тоже, — согласился я, — только где ж мы запасной-то возьмём…
— Жучок поставим, и всех делов, — обнадёжил меня и всех остальных Серёга.
Запасной предохранитель мы естественно не обнаружили, а для жучка был необходим кусочек провода — это дело нашлось в той же комнате, где лежали ракетницы.
— Ну давай, стартуй процессы, — предложил мне Сергей, вкрутив проапгрейденный предохранитель в гнездо, — если бог даст, поможет.
— А если бог не даст? — поинтересовался капитан.
— Тогда плакать будем, — отбрил его я и решительно включил устройство… а оно взяло и завелось с полпинка.
Даже какие-то звуки издало, довольно мелодичные — на экранчике нарисовалась сложная кривая, а на индикаторе появилась надпись «105,4».
— В чём они тут глубину, интересно, измеряют? — задумался капитан, — как и расстояния, в милях?
— 105 миль это будет многовато, — ответил я, — максимальная глубина в наших океанах, сколько я помню, 11 километров в Марианской впадине. Это всего 6 миль с хвостиком.
— Наверно в футах, — предположил Сергей, — я в какой-то книге про это читал. 105 футов это тридцать с небольшим метров — отличная глубина. Согласуется, кстати, с длиной нашей якорной цепи.
— А вот
