Словно бы не раз присутствовал на вскрытиях, в том числе подпортившихся тел. Хотя и не решался трогать их. Быть может беспокоился, что они могут пошевелиться. Признаюсь, что на мгновенье захотелось подшутить над ним и заставить одно из тел вскинуть руку. Но я сдержал хулиганское побуждение, решив, что сделаю это как-нибудь в другой раз.
— У многих при себе будут документы, так что опознать их будет несложно.
Иванов обернулся ко мне и с интересом уточнил:
— Откуда вы знаете?
— Здесь поселились призраки жертв Добронравова, — ответил я. — Они убили часть этих людей. Высосали из них жизненную силу. Ну а остальные лежат здесь со времён Смуты. В те дни эта мануфактура дважды меняла собственника. Не думаю, что это проходило без крови и трупов.
При упоминании призраков, жандарм заметно вздрогнул и с опаской осмотрелся по сторонам. И я поспешил его успокоить:
— Сейчас их здесь нет. Иначе бы они неплохо бы перекусили вашими людьми.
— Ваша правда, Павел Филиппович, — согласился жандарм и достал из кармана телефон. — Придется вызвать ещё несколько бригад. Две попросту не увезут эти трупы в прозекторскую. Спасибо за помощь, мастер Чехов.
— Служу Императору и Империи. Надеюсь, занятость вашего отдела не отразится на доставке в мой офис копии дела Ильи Литвинова?
Иванов покачал головой:
— Нет, что вы. Все бумаги привезут вам сегодня, не успеете вернуться в свой кабинет. Я распоряжусь.
— Спасибо.
Я поднял с травы пиджак, отряхнул его, накинул на плечи и направился в сторону мануфактуры, оставив Иванова на берегу. И не оборачиваясь произнес на ходу:
— И ещё, мастер Иванов. Чтобы мертвецы здесь не множились — перекройте на какое-то время въезд на эту территорию. И повесьте табличку, что нахождение здесь опасно для жизни.
Я не ожидал ответа. И был удивлен, когда Иванов уверенно произнес:
— Пожалуй, вы правы, Павел Филиппович.
Жандармы и лекари разошлись, освобождая мне дорогу.
— Спасибо, мастер некромант, — произнес один из бледных уставших парней и почти сразу же еще несколько людей поблагодарили меня.
— Всегда рад помочь служителям империи, — ответил я, рассеянно улыбнувшись, и побрел дальше.
Фома ждал меня возле машины. Слуга стоял, и прищурившись с интересом рассматривал старые кирпичные здания. Заметив меня, он уточнил:
— Домой, вашество?
Я кивнул, и Фома распахнул пассажирскую дверь. Я устроился на сиденье, откинулся на спинку, устало прикрыл глаза, провалившись в полудрёму. И пришел в себя, только когда Фома осторожно произнес:
— Приехали, вашество. Я пока пригоню ласточку? Надо Иришку домой доставить.
— Конечно, — ответил я и пошел по дорожке к дому.
На пороге сидел мужчина, лица которого давно не касалась бритва. Он был одет в полосатую рубаху, серые штаны, которые очень напоминали казенные. Также он поджал ноги, будто стесняясь своих стоптанных тапочек. Наверняка так и было, потому как обувь явно до того принадлежала даме. Она когда-то была розового цвета, а теперь выцвела до бледного почти бежевого оттенка.
— Здравствуйте, — сказал я, останавливаясь чуть дальше, чем требовалось.
Мужчина вскинул голову, подслеповато прищурился и приставил ладонь ко лбу, прикрыв глаза от солнца.
— Здравы будьте, господин Чехов? — последнее слово он произнес немного неуверенно. — Простите, но я не помню вашего лица.
— Кто вы?
— Семен, — гость поднялся на ноги и поправил мятую рубаху. — Евсеев Семен.
— Вы сбежали с лекарни? — сурово уточнил я.
— Не, меня выпустили на прогулку. В заборе две доски отходят, и я их сдвинул, чтобы выбраться наружу. И уговорил дворника дать мне пять копеек на дорогу, чтобы добраться до вас. Хватиться меня не успеют. Я ж к вечерней раздаче снадобья вернусь.
— Зачем вы сбежали?
— Вышел погулять, — настойчиво повторил Семен. — Уж простите, мастер Чехов, но мне очень надо было прийти к вам. Потому как я плохо помню тот день, когда меня выпустили из жандармерии. А мне очень надо знать, не привиделась ли мне та девица, что со мной говорила.
— Зачем вам это? — я нахмурился.
— Вы не подумайте плохого, господин хороший. Я вам благодарен за вашу заботу и помощь. Мне лекарь пояснил, что только вашей доброте я обязан своей свободой. Он же подтвердил, что до лекарни меня сопроводила адвокатская помощница. Девица ехала в карете помощи и не позволила никому меня обидеть. Договорилась, чтобы мне выделили хорошую палату, одежу казенную, — он смущенно обвел себя руками. — Пусть и неказистая, но чистая. И даже тапочки выдали. А перед тем помыли до скрипа.
— Вы правильно все запомнили. С вами и впрямь говорила моя помощница. Она же позаботилась о вас.
— Никогда не забуду вашей доброты, мастер, но…
— Но? — удивился я.
— Та девица, которая ваша помощница, говорила со мной. И, может, я совсем из ума выжил, но она обещала, что котов мне поможет забрать от Лидки проклятущей.
— Ах, вы об этом, — я потер лоб и уточнил, — вы сегодня обедали?
— Нет, — растерянно пробормотал мужчина.
— Я попрошу выдать вам что-нибудь перекусить и отвезти в лекарню. Потому как если вас хватятся, то наверняка заявят о побеге.
— Но как же коты…
— С этим как раз все просто, — я обошел Евсеева и толкнул дверь. — Проходите.
Семен робко пошаркал подошвой тапочек о небольшой коврик, который лежал на верхней ступени и перешагнул через порог.
— Благодарствую за заботу, мастер, — проговорил он и замер, уставившись на лестницу.
По ней вниз неслись два мохнатых комка. Мужчина рухнул на колени и поймал котов, сразу же прижав их к груди. Мне стало неловко оттого, что я оказался свидетелем такой удивительной сцены. Никогда не думал, что кошки способны так громко мурчать. Евсеев бормотал что-то глупое и, очевидно, понятное только им троим. И гладил питомцев, выгибающихся под его ладонями.
— Это и есть их владелец? — спросила Виноградова, оказавшаяся рядом.
— Он самый.
— Хорошо, — вздохнула женщина, но между ее бровей залегла глубокая складка. — Сбежал поди?
— Вышел погулять, — я поднял к потолку указательный палец.
— Что происходит? — раздался голос с верхней площадки и к нам зашагала Арина Родионовна.
— Я вас помню, — счастливо заулыбался Семен. — Это вы…
— Евсеев? — узнала его девушка. — Вы сбежали?
— Вышел погулять, — повторили мы хором.
— Я хотел осведомиться про Пряника и Литра. Поверьте, мне важно было знать, что они меня дождутся. Но раз они уже у вас… — мужчина утер неожиданные слезы, — я за вас всю жизнь буду Искупителю молиться.
На пороге показался Питерский и настороженно осмотрел Степана.
— Очень прошу тебя, Фома, отвезти Евсеева в лекарню… — я взглянул на секретаршу.
— Целителя Луки, — продолжила Арина и деловито осведомилась. — А вы успели отобедать?
— Да шут с ней, с едой, — широко улыбаясь, махнул рукой гость.
— Могу пирожков собрать, — предложила Иришка, откуда-то сверху.
— Будь любезна, — я оперся об угол стола.
— Это что же, он наших котов заберет? — тихо уточнил Фома и погрустнел.
— Как
