- Налюбовались, Генрих?
- Да, - буркнул он, - спасибо. Я, кстати, не знаю вашего имени.
- Можете звать меня Сельмой.
- Что с ним случилось? - Генрих кивнул на труп, остывающий в луже крови. - Это вы с ним такое сделали?
- Он потерял чутье. Перестал улавливать, в чем состоит веление времени и тонкость исторического момента. А это, знаете ли, смерть для художника.
- А вы, значит, ни при чем?
- Ему просто не повезло, что я оказалась рядом. Из-за этого его ощущения стали... как бы это выразиться?.. более острыми. Но я за ним, естественно, не охотилась. Зачем он мне? Всего лишь мерзкий, убогий шут.
- А трое других? Механик, аптекарь и профессор истории? Тоже попались под горячую руку?
- Ну что вы, ни в коем случае. К встрече с ними я готовилась много лет.
- Зачем?
- Чтобы направить через них поток света. И если бы существовал способ сохранить им при этом жизни, я, поверьте, была бы счастлива. Они достойные люди и не сделали мне ничего плохого. Безвинные жертвы. Но, к моему глубочайшему сожалению, иначе было нельзя.
Она говорила спокойно, с искренней убежденностью. И от этого Генриху стало по-настоящему страшно. Он скрипнул зубами, взял себя в руки.
- Куда направлялся поток? На какую цель? И почему именно через этих людей?
- Слишком много вопросов, Генрих, - она обворожительно улыбнулась. - Согласитесь, если все заранее объяснить, то будет неинтересно. Ваши коллеги-ищейки утратят стимул.
- Это для вас игра?
- Это дело всей моей жизни. И оно еще не закончено, поэтому извините - ответов пока не будет. Просто знайте - я стараюсь не только и не столько ради себя.
- Ради кого тогда?
- Ради таких, как мы с вами, Генрих.
'Фаворитка' подошла, прикоснулась к его плечу. И опять Генрих был уверен - она не заигрывает, не пытается задурить ему голову, а действительно хочет нечто донести до него. Спросил:
- Что значит - 'таких, как мы'?
- Я говорю о тех, для кого светопись - не развлечение, не халтура, позволяющая заработать на хлеб, и не разменная монета в политике. О тех, для кого светопись - это дверь, ведущая в новый мир, на ступеньку выше.
- Вы меня с кем-то спутали. Я не владею светописью.
- Нет, Генрих, не спутала. Я же вижу - вы прекрасно поняли мою мысль.
- А я вижу перед собой сумасшедшую, которая убивает людей. И самое лучшее, что сейчас можно сделать, это отвести вас в контору, - он ухватил ее за плечо. - Чтобы кошмар закончился.
- Увы, Генрих. От визита в контору я вынуждена пока отказаться.
Она подняла свободную руку и провела указательным пальцем перед его лицом сверху вниз. Будто желала начертить прямо в воздухе вертикальный штрих - символ 'лед', одиннадцатую руну старшего алфавита. Генрих почувствовал, что не может пошевелиться. Даже выругаться не получилось - язык будто примерз к гортани.
- Все хорошо, не пугайтесь, - 'фаворитка' ободряюще кивнула ему. - Вам понятен смысл этой демонстрации? Ах да, простите, говорить уже можно.
- Понятен...
- Тогда можете разжать пальцы и отпустить меня.
Генрих отдернул руку и уставился на Сельму во все глаза. То, что она сейчас сделала, было невероятно.
Чтобы задействовать светопись, требуется носитель, твердый материал - дерево, металл, камень. На поверхности делаются насечки, которые удержат чернильный свет. На этой аксиоме построен весь теоретический курс, вся система преподавания. А 'фаворитка' играючи обошла ограничение - буквально на пустом месте. И так же легко отменила действие. Это ведь...
Да, вот именно.
Это именно то, чего пытались добиться в ходе того приснопамятного эксперимента - под наблюдением лучших специалистов, с использованием всех ресурсов конторы. С добровольцами творили такое, что четверо из пяти вскоре сошли с дистанции. Остался лишь Генрих. Он боялся тогда, что сдохнет, валялся в полубреду, и все же услышал однажды, как кто-то из наблюдателей произнес недоверчиво: 'Качественный скачок'.
А на следующий день Его Величество дал отбой. Решил, что страна к таким вещам еще не готова. И сейчас, глядя на Сельму, Генрих подумал, что, возможно, король был все-таки прав.
- Как? - спросил он. - Как ты этому научилась?
- Я просто поняла главное. Надеяться можно лишь на себя. Надеяться и терпеть - и тогда получится то, во что другие не верят. Пусть даже для этого потребуются годы.
- Ты трансформировала свой дар в одиночку? Без посторонней помощи? Знаешь, мне с трудом в это верится. Кто-то должен отслеживать со стороны, корректировать...
- Правда? Ладно, давай сравним. У тебя имелись такие корректировщики, целая свора. И чем они тебе помогли? Будь честен сам с собой, Генрих. Тебя оскопили. Без дара ты просто огрызок, червяк, который боится выползти за порог. Последние двадцать лет ты не живешь, а в лучшем случае существуешь.
- Тебе кажется, что ты хорошо меня знаешь?
- Я знаю о тебе более чем достаточно. Ты очень помог мне - я, глядя на тебя, поняла, каких ошибок следует избегать, чтобы жизнь не пошла насмарку. В этом смысле ты был моим маяком. Я думала о тебе каждый раз, открывая канал.
Генриху сразу вспомнились слова генерала, произнесенные на месте убийства: 'Вас тут не было, это ясно. Была словно бы мысль о вас'. Ну да, при таком расходе энергии даже мысль обретает реальный отсвет.
И кстати, о побочных эффектах.
- Объясни про чертополох. Почему он прорастает там, где ты побывала? У профессора - просто джунгли. Или ты настолько свихнулась, что специально его выращивала?
Она поморщилась:
- Генрих, ну что за глупости? Ты и сам догадываешься, что в доме он материализовался случайно. И нужен был совсем не для этого.
- А для чего?
- Это символ, на который замкнут канал. Простой, но изящный ход, который, признаюсь, тешит мое тщеславие. Невзрачный цветок, способный сотворить чудо.
- Не понимаю.
- Поймешь и оценишь, увидев целиком всю картину. Потерпи, я ведь обещала, что осталось недолго.
В парке все так же звучали веселые голоса, кто-то смеялся. Бренчали струны, вызывая аплодисменты. Но в закуток, где лежал убитый, никто ни разу не заглянул. Люди словно сговорились обходить его стороной - или просто не замечали. 'Фаворитка' позаботилась, не иначе.
- Скажи, Сельма, а ты действительно знакома с кронпринцем? В смысле, с нынешним королем?
- С кронпринцем - да, с королем - еще нет.
- Любишь загадывать ребусы?
- Обожаю.
- Ты замышляешь что-то против королевской семьи?
- Ах, милый Генрих, - она подмигнула, - я на такие мелочи не размениваюсь.
- Боюсь даже спрашивать, что для тебя - не мелочь.
- Пустить историю по новому руслу. Или, как выразились бы современные умники, заставить ее свернуть с колеи, ведущей в тупик.
