стряс. – сложив руки на правом колене, поставленном через левое, наклонившись к спящему, прохрипел король.
– Ваше Величество! Я заснул? Прошу прощения, я не хотел. – чуть не задев голову Клавдия, вздрогнул учёный.
– Оставь свои ты оправдания.
Слабы не те, которых в засыпания
Влекут сирены полнолуния,
А лишь боящиеся пробуждения.
Пойдём.
Укутавшись в одеяла и спрыгнув на землю, скованные клятвой отошли к ясеню.
– Мой Король, почему в полночь? Они уснули через пару минут после отбоя.
– Живём мы с ними больше твоего.
Последний, погружённый в сон,
Не раньше дюжины минут последнего
Свершил обдуманный последний стон.
Исполни наш приказ, и руки пусть возьмут,
Скрепишь же этим дружбу и доверие меж нами.
Слова летят, мысль остаётся тут.
Клавдий протянул тканевый свёрток, после раскрытия которого, по ладони Вячеслава Владимировича раскатились таблетки.
– Зачем они мне? – дрожа, как будто удерживая в руках незаконным путём добытый предмет, подняв несколько ссыпавшихся на землю таблеток, испуганно воскликнул Вячеслав Владимирович.
– Принять их должен собрат
Наш царственный сосед.
– ЛевГен? – помедлив, обдумывая аллегорию Клавдия, предположил Вячеслав Владимирович.
– Король, вы хотите, чтобы я подсыпал старику всё это?
– Понятна и чиста речь наша.
– Где вы столько взяли? Украли? – боязливо, в отвращении и страхе, собирая препараты в ткань, вспоминая слова студента «в саду… убил… яд», проговорил Вячеслав Владимирович.
– Противен унизительный поступок нашей крови.
Но нам и в их отсутствие здоровей.
– Я…я не знаю. Это же убийство!
– Усильем воли над собой, преодолеешь страх.
Покончи с тяжкими мучениями в существах.
Как только душу грешного взнесёшь ты над землёй,
Вобьёшь скрепляющий кирпичик шаткой мостовой
Для новых беженцев, изгнанников и отверженных.
– Каких новых изгнанников? Вы хотите, убив старика, освободить его кровать, и чтобы к нам госпитализировали ещё одного? – мозг Вячеслава Владимировича, отдыхавший несколько недель, от этого уставший, нашёл пищу для скорых догадок.
– Всё верно. Но исполняя долг не медли,
И заверши его в ближайши дни.
– Это аморально – отказываться от клятвы – но я не убийца.
– Он стар, и умертвишь его сегодня ты
Иль завтра от гнилой косы —
Мы разницы не видим.
Святой союз пред Богом данной клятвы нерушим!
В согласии беспрекословной и неоспоримой службы
Ты обещался. И коль не можешь данное сдержать,
Последует изгнание или казнь.
– Казнь? Мы живём в XXI веке, что за средневековые традиции! Вы не король, который может распоряжаться судьбами людей, как ему вздумается! Я не буду участвовать в этом фельетоне. – Вячеслав Владимирович резко развернулся в направлении госпиталя, но не сделав ни шагу, снова повернулся. – Женщину, которую вы зовёте Гертрудой, в реальном мире все знают как Николь.
Более плавно совершив пол-оборота, Вячеслав Владимирович подошёл к балкону. От безрезультатных попыток зова Николь, учёный перешел на более устоявшееся в «Небуйной» её наименование, так же оставшееся без внимания.
– Прав был студент на ваш счёт. Вы тот, кто портит коллектив изнутри. Плесень, поражающая центр хлеба. Мель среди бурного течения. – горячестью отапливая тело, и охлаждая губа слюной, в избытке наполнившей рот, твердил Вячеслав Владимирович.
– Наши поступки не глупей твоих.
Ведь по твоей вине застряли мы как пара часовых. – не поддавшись всполохнувшим эмоциям собеседника, отозвался Клавдий.
– Позовите вашу «жену».
– Увы, но твой пример и вид в наших глазах,
Не позволяют беспощадно тратить время.
Рассеянностью ход закрыл в дверях.
Не веря Клавдию, Вячеслав Владимирович встал рядом с ним и, для лучшего обзора подпрыгнув несколько раз, убедился в словах короля.
– Что нам теперь делать? Нас здесь найдут, переведут в одиночные! Мы сможем залезть на балкон. Подкиньте меня! – тараторил учёный.
– Бездумность мыслей приведи в порядок.
Ещё мы не решали глупей загадок.
Вернёмся в наш обитель сквозь центральные врата.
– Там охрана и дежурный врач. – с угаснувшей надеждой посмотрев на Клавдия, отверг его предложение Вячеслав Владимирович.
– Иль глуп, иль веришь ты в сознательность людей.
Пойдём, трусливый заяц, загубим совести людей
В душе твоей скорей.
Так, точно он оказывался в подобном положении не в первый раз, Клавдий без лишних остановок тяжёлой поступью в мягких тапках тёмным пятном среди серой ночи направился к центральному входу, за ним осторожно и неуверенно мельчил Вячеслав Владимирович. За несколько шагов до поворота, учёный, обогнав короля, остановил его:
– Постойте! Там камеры. – прошептал мужчина, выглядывая из не обозреваемого аппаратами места.
– Не прикасайся к нам! Своё мы дело знаем.
Прочь с нашего пути, ступаем там, где пожелаем!
«Ему не выгодно переводиться из «Небуйной», что случится если нас заметят. Значит эта дорога безопасна.» – убрав руку, пересекавшую путь королю, рассудил Вячеслав Владимирович и продолжил следовать за Клавдием.
Пустота асфальтированной дороги, проложенной от каменного забора до дверей госпиталя, ярко освещалась парой фонарей. Не доходя до неё, а держась на коротком расстоянии от стены, возвращенцы подошли к раздвижным дверьми, оснащённым датчиком движения, который, уловив мерцание в лучах сканера, открыл стеклянные створки. Не сбавляя привычного темпа, используемого Клавдием как внутри госпиталя, во время передвижения по комнате или коридорам, так и во время пребывания в комендантский час за пределами здания, король прошёл несколько поочерёдно раскрывающихся приёмных, в пространстве между которыми стояли шкафы и скамьи, окончившиеся началом коридора – второстепенным пропускным пунктом, дублировавшем более значимый, расположенный у въезда на территорию госпиталя. Подойдя к окну, за которым должны были находиться дежурный врач и охранник, Клавдий сказал:
– А вот и те, в чью непреклонность воли
Ты верил, как в благоуханье поля.
За перегородкой, лицом к мониторам, на одном из которых вещал коммерческий телеканал, а в пикселях других, отвечавших, как объяснил Клавдий, за отображение трансляций с камер внешнего периметра, дрожали чёрно-белые помехи, развалились на бархатных креслах охранник и Интерн, сегодня жаловавшийся Вячеславу Владимировичу о высиживании второго подряд дежурства.
«Нет Интерн, он уже врач, не может так просто заснуть на работе. Он же знает насколько важен этим людям. Он не может… не должен спать!» – пытаясь не разочароваться во втором по значимости для себя человеке в госпитале, подумал учёный.
Совершив попытку удостоверится в том, что работник госпиталя не слышал открытия дверей и торжествующего высказывания Клавдия, и находится в сознании, Вячеслав Владимирович постучал по стеклу ногтями, на что ни один из помещённых с той стороны не ответил, но отреагировал король, сорвав руку со стекла:
– В своём ли ты уме?
Идём. Увидел ты сполна.
– Как ты узнал, что камеры не работают? – отходя от пропускного пункта,
спросил Вячеслав Владимирович.
– Сберечь казну хотят они,
Посредствам отсечения трат.
Узнали мы об этом в сплетни
Бездумных двоих лиц, чьи голоса гремят.
– Заберите. – протягивая Клавдию расчёсанный,
