за цинизм. И ты, Софи, извини особенно за моё предложение. Но почему бы нам не выполнить его просьбу? Лично мне бы не хотелось жертвовать своими людьми, ради одной бунтарки. Я обещал мужикам, что верну их на родину в целости и сохранности!
Удивительно, но никто не отреагировал на предложение старого вояки резко или с неприязнью. Неужели мысль о предательстве они встречают так спокойно?
- Нет уж, подругу на откуп я не дам. - заявила Элл.
- Я тоже против того, чтобы отдавать Ратенпешт. Мы теперь одна команда. К тому же, мне был дан чёткий приказ: «Доставить ВСЕХ в целости и сохранности». Я намереваюсь чётко его выполнить. Тогда что? Будем драться? Решение за тобой, Глиммер. - добавил Карпов.
- Я решила. Есть вариант справиться малыми силами и не оказаться у разбитого корыта. Пора, наконец, вывести зверей погулять.
- Не слишком ли жёстко будет так в открытую использовать твои… Эмм… «Изобретения»? Не думаешь, что далее у нас начнутся проблемы ввиду устроенной резни?
- Вот тут и вступает в дело погибшая интербригада. После того как Вивьен справится с поставленной задачей, мы снимем бедолаг с виселицы и положим так, чтобы выглядело, словно они тоже погибли во время резни. Которую, сами и устроили. Кто там будет разбираться в том, что они были мертвы задолго до битвы? А если такой дотошный и найдётся, когда он поймёт, что была и третья сторона, мы уже въедем на территорию арберов. Они явно оцепили вокзал от гражданских, а потому не стоит бояться, что останутся свидетели. Так что всё это будет меньшим злом из всех возможных.
- Да, звучит, как вполне хороший план. Да и моих покойных товарищей уважим. Но разве Виви, не взрывается при превращении? - спросила Ратенпешт.
- Разумеется, но только если превращение происходит моментально и при риске для жизни. Есть и другой способ пробудить зверя. Если я всё правильно рассчитала, конечно.
- То есть, раньше ты так не делала? - Софи демонстративно шагнула назад, - Тогда, я, пожалуй, отойду, от греха подальше.
- Вряд ли это поможет, если она всё же взорвётся. Но метод должен сработать. В конце концов, моё присутствие не должно позволить ей нанести вред своим превращением.
До сего момента безучастная, я снова должна была применять силу для того, чтобы убивать. И я даже не уверена, будет ли это правильно. Вернее, не уверена, что буду применять силу против большего зла. Пепеляев справедливо злится на Kriegsfuchs, пусть и безосновательно. Если он атакует состав, многие погибнут. Однако, если Глиммер уйдёт невредимой, погибнет гораздо больше людей…
Впрочем, есть ли у меня возможность повлиять на дальнейшие события? Я невольно повинуюсь каждому действию доктора. Вот она жестом приказывает мне лечь на пол и я послушно опускаюсь на спину. Наклонившись над моим лицом, она достаёт свой скальпель и медленно проводит им по своей ладони. От этого движения я испытываю острейшую боль, словно надрез появился на моей руке. Конечно же, с ней всё в порядке. Но эта чёртова программа Элл, записанная у меня на подкорке заставляет меня страдать, когда страдает «хозяйка». Тьфу… Даже противно это говорить.
Она сжимает свою руку в кулак и тонкий ручеёк крови, тут же льётся мне в рот. Солёный, пьянящий вкус крови пробуждает животное. Я чувствую, как моё сознание уходит всё дальше, вглубь мозга, а его напротив, подбирается всё ближе к рычагам управления. Впрочем, можно ли говорить, что мы различны? Нет, вовсе нет. Мы одно целое, и я лишь уступаю место своей дикой натуре.
Мои конечности задрожали. По телу пробежались мурашки, а вслед за ними глубокая, тупая боль. И она не собиралась уходить, становясь всё нестерпимее с каждой минутой. Горло налилось свинцом, я издала первый, ужасающий крик. Вскоре я уже кричала без остановки, от дикой боли.
Мои пальцы стали удлиняться, на них появлялись когти. Кожа тут и там заросла шерстью. Сначала короткой, потом та становилась всё длиннее и длиннее. Когда стопы стали расти, становясь подобными волчьим, на моё тело обрушился новый поток боли. На этот раз совсем иной. Меня словно бы опустили в чан расплавленного метала и нестерпимый жар обуял всё моё существо. Кости же, тем временем, словно бы дробились и ломались, там внутри, обретая всё новые формы.
Превращение подходило к своему завершению. Тело стало больше, многим больше обычного, человеческого. Челюсть выдвинулась вперёд. Зрение, слух и, что самое главное, обоняние, обострились, оглушив сознание потоком новой информации. Запах стольких живых жертв сводил меня с ума. Но я, послушно встала на задние лапы перед доктором в ожидании приказов.
Та, вместо того, чтобы сразу же дать мне отмашку и кинуть в гущу сражения, бросилась с объятиями на мой живот:
- Прости! Прости меня! Прости! Я не думала, что превращение подобным образом может доставить моему дитя столько страданий!
Глиммер… извиняется? Но перед кем? Предо мной или перед тем, что сейчас заняло моё место, умело справляясь с телом машины для убийств? Впрочем, разве это важно? Я никогда не видела сочувствия со стороны Элл. Она всегда действовала рационально и жёстко. Неужели и она может сострадать?
Мне даже стало как-то не по себе. Боль отступила, а ярость напротив, прилила к мозгу. Ради хозяйки я готова была выполнить любой приказ. Только дайте мне цель и я порву её на мелкие кусочки, лишь бы Элл больше не расстраивалась из-за меня. Никакие мои страдания не стоят её слёз.
Разжав клещи своих объятий, Глиммер вновь обрела холодность и обыденно ласково произнесла:
- Все, кто сейчас снаружи, должны умереть.
- Я пойду с ней. - сказала Софи, - Если младший Пепеляев и должен умереть, то от моей руки. Я отомщу за своих ребят.
- Хорошо, если ты так хочешь. Вперёд!
Оказавшись снаружи, первое с чем я встретилась, был трепет на лицах вольноармейцев. Вряд ли они ожидали увидеть перед собой зверя, подобного мне. И теперь, застыли в нерешительности, не зная что и делать. Их командир, находившийся в авангарде, был в таком шоке, что даже выронил свой офицерский револьвер. Он только и успел крикнуть:
- Огонь! Огонь! Огонь!
А потом его голова сразу же была отделена от плеч, ловкой Софи, действовавшей чудовищно молниеносно и каким-то образом оказавшейся у атамана за спиной. И тут же лиса растворилась среди начавших хаотичную стрельбу вояк. Стреляли они, разумеется, по мне. И я оказалась не готова к столь колоссальному
