Неделя ушла на это мероприятие, а тут и полицейских забрали из Болоховского и Басково и Сашка засобирался в Тулу. Как верный ленинец он решил пойти другим путём. Не по ночам тайно путешествовать и скрываться по кустам, а ехать смело на коне и даже песню при этом горланить. Только маленький нюанс. Поедет он в сопровождении Аюка и одного из его сыновей, замаскировавшись под дархана Дондука. А чего, уже вжился в эту роль. Себя в зеркале в халате и шапке под названием хаджилга, которая с квадратным верхом и красной кисточкой, Кох самокритично рассмотрел рядом с сыном Аюка Уланом и сделал вывод, что так себе он на калмыка похож. Волосы нужно бы темнее сделать. Опять же глаза серые. И усики бы не помешали чёрные под носом.
Но это дело поправимое почти. Волосы сажей измазали, рожицу соком чистотела ему Анька натёрла. Кожа сразу потемнела. Шапку хаджилгу на глаза сильнее натянуть, и если специально не присматриваться, то человек до того никогда не общавшийся с калмыками, вполне может его за одного из них принять, особенно если рядом будут два настоящих калмыка, и они будут разговаривать по-калмыцки. Сашка записал на бумажке пару десятков популярных слов про погоду и выучил их, теперь вполне с умным видом сказать может, что на улице дождь. Хотя… где он и где умный вид.
Кох после снятия постов выждал пару дней и, переодев Аньку, тоже в калмычку, тронулся в сопровождении Аюка и Улана к Туле. Совпало это с Днем Знаний. Первого сентября выехали. Уроки в его школах позднее начинаются, точной даты нет, но в начале октября уже. Всё же дети сейчас — это не только цветы жизни, но и серьёзная рабочая сила, а осень — уборка урожая и подготовка к зиме, много работы, каждому хватает, а уж десяти — одиннадцатилетним девкам и пацанам тем более.
Переночевали на сеновале в одной из деревень по дороге, на всякие станции и постоялые дворы не лезли, незачем след оставлять. Переночевали, подкрепились пирожками от Аксиньи, выпили поддерживающий силы отвар от Анны и поскакали дальше. А ведь надо отдать должное калмыцким лошадям, они просто неутомимые. И это должно быть сказки от профанов, что они мелкие совсем. Не шайр и даже не фриз, тут не о чём говорить, но метра полтора в холке эта мохноногая лошадка имеет. Ещё лошадь имеет крупную грубую горбоносую голову, сильно развитую нижнюю челюсть, короткую шею с кадыком. Но со стороны этих лошадок с русскими крестьянскими не спутаешь, те тоже не высоки, но выглядят совсем по-другому. У калмыцкий пропорции другие. Она длиннее, что ли, и ноги покороче.
И выносливость у этих лошадей фантастическая. Сколько раз за пять лет ездил уже Кох в Тулу и всегда днём останавливались и кормили лошадей и ещё пару раз просто останавливались, особенно летом, давали лошадкам попить. А тут до самой Тулы без единой остановки. Получилось не к вечеру приехали, как Сашка планировал, чтобы в темноте уже к сестре на подворье заехать, не привлекая лишнего внимания, а чуть позже обеда. Крутиться у города не хотелось. Здесь приличное движение — осень и крестьяне с барами везут в город на продажу продукты выращенные, скоро уплата подушного налога и деньги эти нужно заработать.
Из-за изменения времени прибытия планы пришлось поменять. Лезть в дом к сестре среди бела дня Сашка опасался, а ну как и там сидит засада. Потому он вырвал из тетради, куда записывал калмыцкие слова и выражения, листок и написал Ксении записку, мол, как у вас, не наблюдают ли за домом полицейские? Они с Анной и Уланом остались у кремлёвской стены на небольшой лужайке возле монастыря, где и без них лошадей и повозок хватало, видимо на богомолье барыни всякие приехали, а Аюк, как немного знающий русский, с запиской поскакал по нарисованному Сашкой на этой же бумажке маршруту.
Вернулся он через полчаса примерно и развёл руки, передавая записку. Не зря Сашка перестраховывался, Ксения в ответной записке написала, что полицейские чуть не каждый день заходят и вопрошают громогласно, не появлялся ли разыскиваемый князь Александр Сергеевич Болоховский. И если появится, пусть лучше добровольно явится к начальнику сыскного отделения Тульского городского полицейского управления коллежскому секретарю Парамонов Ивану Никаноровичу.
— Поедешь? — кикимора устала, Сашка, её по голове погладил и чмокнул в носик.
— Нет, конечно. Сейчас ты с Аюком едешь к Ксении, а я с Уланом до Изотова проеду, узнаю, как у того дела. Я сейчас для Ксении про тебя записку напишу. Может и не расцелует от радости, но примет, баньку истопит и накормит. Ты там не впадай в меланхолию, всё наладится.
Сашка подробно описал сестре, зачем он приехал и что собирается делать. После чего отдал опять записку Аюку, а сам постоял, посмотрел, как калмык с калмычкой скрылись за поворотом кривой Коробковой улицы.
Перед лавкой с лекарствами было многолюдно. Изотов последовал советам Сашки и летом выносил часть товара из лавки, и на небольших лотках продавал «лекарственные настои и отвары». Зайти в лавку не каждый захочет, а вот проходя мимо, почему не взять небольшой кувшинчик «настойки от сглазу», тем более что от неё так вкусно спиртусом попахивает и травами.
Улан взял записку и пошёл в саму лавку, так как за выносным прилавком стоял один из сыновей Акинфия. Сам купец вышел почти сразу и оглядев площадь перед лавкой сразу направился к Сашке.
— Александр Сергеевич, проходите не бойтесь. Бывают у меня агенты из сыскного отделения, сегодня уже был один, так что до завтрашнего обеда точно никого не будет.
Сашка обрадовался. Тоже устал за два дня. Хотелось лечь и вытянуть ноги.
Событие двадцать девятое
Вы не можете контролировать прошлое, но вы можете контролировать, куда пойдете дальше.
Кто-то умный сказал
На следующий день никаких приключений не было, никаких неприятностей не произошло. Не то чтобы обидно… Нет. Обидно не то слово. Как тут объяснить, вот ждёшь неприятностей, и они происходят, ждёшь следующих, и они пожалуйста — пожаловали. А в третий раз или в пятый ждёшь их, готовишься, даже пистоли, заряженные, в ранец солдатский положил Сашка и взял с собой. Один заряжен, как положено, порох и пуля. А второй только порох и несколько пыжей. Убить такой выстрел не убьёт, но напугает точно. Так готовишься, ждёшь неприятностей, а их, бамс, и нет. Как не в своей тарелке себя чувствуешь. Обманули. Одно оправдание остаётся использовать, что дуракам везёт. А он дурак дважды, во-первых, просто — дурень, а во-вторых, сейчас ещё и дундук. Интересно, а имя калмыцкое Дондук к обзыванию — дундук имеет отношение?
В принципе дела были простые. Нужно официально у стряпчего (нотариуса) оформить сделку о продаже доли князя Болоховского в предприятиях купца второй уже гильдии Акинфия Изотова мещанке Анне Серёгиной. Никто денег при этом никуда передавать не собирался.
Акинфий при этом сначала хотел всё как деды делал свершить. Насупонил брови, когда Сашка ему про договор у чиновников подписываемый рассказал и предложил обделать как ранее.
— Подробнее, — Сашка думал, что новое узнает, но нет, про такой договор он от своих крестьян сто раз уже слышал.
Сначала стороны договаривались об «ряде», или об условиях договора. Затем совершалось рукобитие, которое заключалось в пожатии рук друг друга и разъединении сцепленных рук свидетелем сделки. Прямо как дети в Сашкином времени. При заключении крупных сделок обязательно было присутствие трех свидетелей. После этого читается молитва, а стороной, которая покупала организовывалось угощение и выдавался задаток.
— Акинфий дело не в тебе, я уверен полностью, что в случае чего ты Анну не обманешь. Тут дело в том, что моё имущество может суд конфисковать в пользу государства. И они будут это имущество искать. Так что мне, да и тебе тоже, чтобы потом собственности не лишиться, нужно иметь официально зарегистрированный договор.
