– я?
– Ты Ирке Шуваловой будешь дарить?
– Не решил ещё. Мы, понимаешь, слегка поссорились. То есть, не то чтобы поссорились… Не знаю, в общем. Скорее всего, нет. Только маме и сестре.
– О как, – уважительно качнул головой Тимак. – Поссорились они. Тут ещё и дружить не начали, а уже коленки трясутся.
– Смелость города берёт, как говорил великий русский полководец Александр Васильевич Суворов. Слыхал?
– Слыхал, – вздохнул Сашка.
Рвать дикие кушкинские тюльпаны – особое искусство. Так просто не получится. Поначалу я не знал, как это делается, но Тимак, который жил в Кушке дольше меня (мы, как я уже знал, приехали сюда только в ноябре прошлого года), быстро научил.
Дикий кушкинский тюльпан, в отличие от декоративного садового, находится почти весь в земле. Снаружи – только бутон и несколько сантиметров стебля. Если ухватиться и потянуть, стебель оборвётся. Обидно. Поэтому следует овладеть движением, которое чем-то напоминает рыбацкую подсечку. Сначала дёрнуть вверх (не очень сильно!), чтобы освободить стебель от тесных земных объятий, а затем медленно, но решительно, потянуть, пока весь он не выползет наружу. С лёгким скрипом. Теперь следующий тюльпан, и ещё один, и ещё… Дёрнул – потянул. Дёрнул – потянул. Дёрнул – потянул.
Мы увлеклись, но по сторонам всё же поглядывали. Поэтому, когда из-за поворота выехал конный наряд погранцов, мы его сразу заметили.
– Атас! – крикнул Тимак.
– Стоять на месте! – крикнул один из погранцов – видимо, старший наряда.
От нас до пограничников было метров пятьдесят. Много – шестьдесят. До велосипедов, которые ждали нас на вершине сопки, меньше. Но всё равно много.
Мы рванули вверх по склону.
Погранцы пришпорили лошадей.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
«Афганец». Космонавт Валерий Быковский. Государственная награда
Успеем или нет?
Был бы я один, такого вопроса даже не возникло бы – достаточно на минуту-другую войти в орно, и никакая лошадь не догонит. Но я был не один. Со мной товарищ, а товарищей не бросают. Да и демонстрировать при нём сверхскорость… Плохая идея. Поэтому я просто бежал изо всех своих земных мальчишеских сил. Тимак не отставал.
Когда до вершины сопки и нашего спасения оставалось не более десяти метров, случилось одновременно два непредвиденных события.
Сначала с юго-запада ударил ветер. Да так, что мне пришлось наклониться вперёд, чтобы не упасть. Вокруг резко потемнело. Исчезло голубое небо. Вместо него клубилась красноватая мгла, сквозь которую едва пробивался солнечный свет. Это была пыль, которую принёс ветер. Океан пыли. Она была везде – летела в глаза, лезла в рот и в нос, мешала смотреть и дышать. Ветер был такой силы, что бежать уже было нельзя – только идти, сильно наклонившись вперёд. Он вырвал, сломал букеты тюльпанов в наших руках. Тимак, а вслед за ним и я, застегнули на «молнии» воротники наших «олимпиек» [19], натянули снизу на лица до самых глаз. Дышать стало легче.
Но вот с обзором была совсем беда.
Несколько раз на Гараде я попадал в снежную бурю. Страшная штука. Особенно для тех, кто неподходяще одет, не имеет нужного снаряжения и находится вдали от укрытия.
Здесь было то же самое. Только вместо снега – пыль. Пыльная буря. Или «афганец», как здесь говорят. Мне рассказывали, что он всегда налетает вдруг, может бушевать от нескольких часов до нескольких дней и в это время лучше сидеть дома.
– «Афганец»! – перекричал свист ветра Тимак, подтверждая мою догадку. И добавил непечатное слово.
Мы ступили на вершину сопки. Здесь ветер ещё усилился. Видимость упала окончательно.
Уже на расстоянии трёх шагов перед глазами клубилась сплошная, жёлтая, с красноватым оттенком, пыльная муть. Приходилось отворачиваться, чтобы хоть как-то защитить глаза. Тут хорошо бы пригодились специальные очки, да только их у нас не было. Даже обычных не было.
Откуда-то сзади долетело жалобное ржание лошади, а через несколько секунд послышался крик:
– Помогите! Пацаны, сюда!!
Мы как раз наткнулись на велосипеды, подняли их и собрались спуститься вниз, в ложбину, чтобы хоть как-то укрыться от бешеного ветра и пыли.
– Помогите! – снова донёсся крик. – Сержанта придавило!
Не сговариваясь, мы бросили наши двухколёсные машины и поспешили назад.
– Где вы⁈ – крикнул я. – Мы вас не видим!
Перед глазами всё так же клубилась жёлтая муть, но по жалобному ржанью лошади и крикам пограничника вскоре мы вышли к нужному месту.
Одна из лошадей лежала на боку, придавив собой человека – солдата-пограничника с нашивками сержанта и жалобно ржала. Сержант лежал под лошадью неподвижно, не подавая признаков жизни. Второй солдатик, рядовой, в натянутой по самые уши солдатской панаме и рвущейся по ветру плащ-палатке, стоял рядом с товарищем на коленях и растерянно смотрел на нас. На его груди висел автомат АК-47. Другая осёдланная лошадь покорно стояла рядом, развернувшись к ветру задом.
– Слава богу! – воскликнул солдатик, увидев нас. – Лошадь упала, придавила сержанта, он головой ударился о камень! Сильно ударился, там кровь! – он показал правую руку. Пальцы были испачканы тёмно-красным.
– Тихо, – сказал я, опускаясь рядом на колени. – Без паники, товарищ рядовой. Рация есть? Вызывай помощь.
– Не работает! Помехи страшные! «Афганец» же!
– Первый год служишь? – спросил я.
Он кивнул испуганно.
– Как звать?
– В-валера.
– Ясно. Всё будет нормально, Валера, не ссы. Тимак, можешь посмотреть, что с лошадью?
– Ага, сейчас.
Я быстро ощупал сержанта. Он был жив, но без сознания, о чём я тут же сообщил испуганному воину и Тимаку.
Вот и камень, о который погранец ударился головой во время падения. Неприятный камень, зараза, острый. Об такой и убиться недолго.
Заржала лошадь.
– У неё нога сломана, – доложил Тимак. Как сын начальника горной погранкомендатуры, он худо-бедно разбирался в лошадях. – Левая передняя. Попала в нору сурка на скаку. Жалко.
– Кого? – спросил я.
– Обоих. Но лошадь больше. – он покачал головой. – Тут только один выход.
– Какой? – испуганно спросил товарищ рядовой Валера.
– Пристрелить, чтобы не мучилась, – сказал Тимак.
– Кого? – пыль нестерпимо секла лицо, но это не помешало глазам рядового на мгновение превратиться в два блюдца.
– Ты совсем дурак? – осведомился я ласково. – Лошадь, конечно. Сержант выживет. Надеюсь.
Основания для надежд были. Сержанту повезло. Если можно назвать везением трещину в черепе и рваную рану на голове. А мог бы и голову проломить, как я недавно. Я бы, конечно, и в этом случае постарался его вытащить, но…
– Индивидуальный пакет есть?
Первогодок кивнул, покопался под плащ-палаткой и протянул мне пакет. Я сунул пакет в карман штанов.
– Тимак, Валера, – приказал я. – Вы приподнимите лошадь, а я вытащу сержанта. Хотя нет, погоди, сначала её пристрелить надо, чтобы не дёргалась, а то ещё сильнее сержанта придавит. Валера, у тебя автомат, давай.
Валера сглотнул, переводя жалобный взгляд с
