и другие, крайне разнообразные навыки...
- Например, в бюрократии?
- Очень смешно! В воровстве и подделке документов. Поверь, она быстро управиться.
Делать было нечего, пришлось ждать. Как и говорила Доктор, революционерка вернулась уже через полчаса. Да ещё и с документом, имевшим подпись и печать некого Вилента Теософа, кто бы это ни был. Решив лишний раз не спрашивать, как ей это удалось, я просто передал сию бумагу главе поста. Тот, глубоко вздохнув, приказал отогнать грузовик.
Мы вновь проехали всего-ничего. И вновь встали перед очередным постом. Мне это настолько надоело, что я даже хотел было попросить Глиммер спустить Ришар с поводка. Но тут, в кое-то веки вылез Карпов. Он опередил и меня, и Доктора. Сразу отправившись показаться солдатам. Те его моментально узнали. Они недолго о чём-то говорили, а затем нас наконец-то выпустили из этого порочного круга. Даже от души как-то отлегло.
Когда капитан гвардии вернулся, я спросил его:
- Ну как, Андрей, тебе лучше?
- Не слишком, я всё ещё не могу выкинуть из головы то, что произошло в Тихореченске.
Я вышел только потому, что не хочу, чтобы это повторилось ещё раз...
Место: Между Вяткой и Старобосгорском
Дата: 01.20 03.07.1985
До Крайовы: 1800 км
Июль в этом году выдался холодным. Особенно в ночи. Температура на термометре еле доползла до семи градусов. Мне даже пришлось накинуть утеплённый китель, прежде чем выходить в просторный тамбур последнего вагона.
Сам вагон представлял из себя склад, со съестными припасами, и посещался, разве что работниками солдатской кухни, пару раз в неделю. Именно поэтому он сам, да и тамбур в особенности, представляли собой идеальное место для уединения. Здесь можно было собрать свои мысли в кучу, почитать наедине или и вовсе, бесконечно глядеть на неумолимо уплывающий пейзаж в маленьком заднем окне.
Но сегодня я был здесь не для этого. У меня был запланирован важный разговор. И открыв стальную дверь в промозглый тамбур, я, как и ожидал, узрел её.
Софи, укутавшись в свою кожаную куртку, стояла, опёршись о стенку и глядя в боковое окно на проносившийся мимо лес. Увидев меня, девушка мягко улыбнулась и произнесла:
- Ну вот и ты, капитан!
- Да-да, оставим формальности, мне сейчас не до них. Так зачем звала?
- Поговорить. Это вроде и без «формальностей» понятно. Обо всём, что успело случиться. Ну и о том, что произошло конкретно с тобой.
- А что со мной произошло?
- Ну как же, ты сам не свой, последние несколько дней. И это беспокоит всех, даже Халлера. Они считают, что началось это с того момента, как мы сматывали удочки из Тихореченска. Но лично мне кажется, что всё тянется ещё с Новосибирска, если не раньше.
- Ты про моё подавленное настроение?
- Тут дело далеко не только в настроении. Если бы всё было так просто, я бы не звала тебя обсудить эту проблему. Видишь ли, у нас тут очень шаткий коллектив, которому уже в скором времени придётся пройти крайне непростой маршрут. И это не пустые слова, по сравнению с ним, всё прошедшее - жалкий пшик. И я просто вынуждена принять роль няньки и решать ваши проблемы до того, как обстоятельства вынудят нас накинуться друг на друга. Тут, то Вивьен надо привить немножко понимания, то старика успокоить, то с Эрмелиной объясниться, то Глиммер подержать в узде.
- Последнее у тебя как-то совсем плохо выходит.
- Ну, никто не идеален. Так что я просто делаю всё что могу. А вот у тебя как-то плохо, как для опытного воина, выходит контролировать свои эмоции. У меня есть ощущение, что случись что-то ещё, выходящее из ряда вон, и тебе сорвёт все крепления.
- Это не так! Просто я... я ужасно себя чувствую после событий в Тихореченске. Мне кажется, что я предал свои принципы.
- Э нет, тут всё куда глубже. То что мы... вернее сказать, Ришар, устроила на вокзале, просто ещё один катализатор твоих проблем. Та резня произошла уже после того, как вы с Халлером напились до чёртиков. Так что я потом растаскивала вас по купе. И после того, как ты повздорил с женой. И даже после того удара. Я не спорю, парень свою пощёчину заслужил, но это явно не поведение того сурового прямолинейного мужчины, которого я знала. Вот я и спрашиваю, каков реальный повод для всей этой злости? И почему, ты вообще согласился участвовать в этом предприятии?
Я не знал, что ей ответить. Ратенпешт, ставшая вдруг строгой и проницательной, сверлила меня взглядом. А я стоял перед ней, как провинившийся ребёнок и не находил слов, чтобы оправдаться.
В действительности, почему я согласился поехать, зная, что от сумасшедшего учёного и буйной революционерки, ничего хорошего ждать не стоит?
Может, я не хотел возвращаться домой, к нелюбимой, склочной жене. Может, желал выслужиться перед начальством и выполнить важную миссию так, как не выполнил бы никто другой. Может, просто пытался заняться настоящим делом, чтобы не видеть надвигающийся армагеддон. А может...
- ... Мне хотелось сохранить баланс. Я во всём стараюсь его поддерживать. Ибо в мире, как мне казалось, очень много зла и порока. И всё, что я мог делать - противопоставлять себя ему. Завести приличную семью и вырастить добрых детей. Пойти в армию, чтобы стрелять только в плохих парней и помогать хорошим. Зайти на этот поезд, чтобы помочь Отечеству и не позволить кому-либо из нашей «команды мечты» устроить кавардак. Теперь же этот самый «кавардак» в моей собственной голове. Я уже не уверен так ли правильно я всё делаю. Просто, выходит, что я лишь множу насилие. Моё милосердие принесло тебе лишь страдание. Стреляю, порой, по вполне достойным людям. Тот же младший Пепеляев. Конечно, не знаю, каков он был сам из себя... Но ведь именно я одобрил его убийство
