всегда посещает.
— Рассаживайтесь. Сейчас принесут кипятильник, воды, печенюшек, — сказал командир, указав нам на диван и кресло у дальней стены.
— Товарищ командир, какие перспективы? — спросил Валера.
— Тёзка, ты не мальчик. Если бы ещё Родин спросил, я бы понял, — недовольно ответил командир, бросая на стол белую папку с документами.
Всунул ему всё-таки свои бумажки кадровик!
Командир сел на своё место и быстро просмотрел документы.
Интерьер в кабинете был весьма скудным. Самым дорогим являлся, пожалуй, портрет генерального секретаря Брежнева. В остальном всё по стандарту. Рабочий стол и ещё один к нему придвинутый вплотную с четырьмя стульями. Зеленоватый сейф, карта Афганистана на стене и график натренированности лётного состава. Такой обычно в кабинете у зама по лётной подготовке висит, но у Араратовича в Шинданде точно нет своего угла.
— Разрешите? — открыл дверь долговязый солдат и занёс небольшой поднос с заварником, двумя кружками и пачками с названием «Альберт». Те самые печеньки из военторга.
— Спасибо. Можешь идти, — сказал командир.
Боец расставил всё на столе, но уходить не торопился.
— Товарищ полковник. Тут передали для старшего лейтенанта Родина, — сказал солдат и вытащил из запазухи небольшой свёрток газеты «Красная Звезда».
Томин оторвался от бумаг и взглянул на меня удивлёнными глазами. Долговязый солдат вытащил, положил свёрток на поднос. Газета с масляными пятнами раскрылась, и комнату наполнил ароматный запах ватрушек.
Блин, сейчас опять начнут мне с кем-то романы приписывать. Потом и вовсе на ком-нибудь женят.
— Откуда? Кто передал? — спросил Томин.
— В столовой повара дали, — чётко доложил солдат.
— Пачку печенья возьми и свободен, — сказал командир.
Солдат выполнил указание, медленно взяв одну из пачек «Альберта».
— Кхм, Родин, ты, конечно, меня извини, но это нечестно, — улыбнулся Валерий Алексеевич.
— Товарищ командир, я не в курсе от кого эти ватрушки, — поспешил оправдаться я.
— Ну-ну. Меня даже так не подкармливают, — продолжил улыбаться Томин. — Валер, что с самолётом?
Гаврюк быстро рассказал характер повреждений. Его МиГ-21 надолго вышел из строя. Крыло теперь придётся менять ввиду повреждений от взрыва иранской ракеты.
Мне был интересен сам ход операции, но Томин знал об этом только урывками.
— Там всё горит. Десант высаживается. Вертолётчики только успевают дозаправиться и тут же лететь обратно.
По его информации 17я пехотная дивизия афганцев выполняет охват укрепрайона и отрезает пути отхода. Два наших полка ведут бои, но данных о продвижении нет.
— Окопались там знатно. Хреков мне ещё вчера говорил, что большие бомбы дальников не дали нужного эффекта, поэтому работают сегодня и бомберы с территории Союза.
За окном послышался громкий гул турбовинтовых двигателей Ан-26 после посадки на полосу. Томин встал со своего места, приводя себя в порядок.
— Значит так, ребя. Сидите здесь и думайте, что будете говорить, — сказал командир и вышел за дверь.
— Серёга, я должен тебе спасибо сказать, — произнёс Валера, подойдя к столу и налив себе чай.
— Ты бы сделал то же самое, — сказал я.
Однако после этих слов Гаврюк слегка замялся. Лицо его не выражало той уверенности, что была раньше. Передо мной будто был подчинённый, а не командир звена. Что-то в нём надломилось в последнее время. Похоже, есть смысл поговорить с ним о проблемах.
Минут десять мы молчали, уплетая ватрушки и запивая их чаем. Телефон у Томина разрывался чуть ли не каждую минуту, а за окном не стихал гул вертолётов и рёв двигателей самолётов.
— Валер, мы тут с тобой вдвоём. Никто ничего не узнает, — решил я первым нарушить молчание, но Гаврюк остановил меня жестом.
— Знаю, о чём ты хочешь спросить. Мне жаль, но ты слишком хорошо обо мне думал, — продолжил говорить Валера, отвернувшись куда-то в сторону. — Я снова испугался, Серёга.
Удивился ли я? Нет, конечно! Просто шокирован таким признанием от Гаврюка.
— Подробнее, Валер.
Командир звена собирался с мыслями. Реально ли такое, чтобы этот мужественный человек, кавалер трёх орденов Красного Знамени признавался в своей трусости?
— Самолёт исправен был и в первый раз, и во второй. Я испугался, — ответил Валера, поправляя свои часы на руке. — Командир знает это. И Гнётов меня раскусил.
Григорию Максимовичу только дай повод. У них и так отношения с Валерой были натянутые.
— И что командир? — спросил я, и Валера вынул из кармана сложенный листок бумаги.
— Это мой рапорт. Написал при нём, а теперь ношу его с собой. Сказал, когда точно решу уйти, тогда и принесу.
— Ну, сегодня же ты не испугался, — сказал я.
— С чего ты решил?
— Иначе не продолжал бы выполнять до конца поставленную задачу, — улыбнулся я.
— Если честно, чуть молиться не начал. К церкви вообще плохо отношусь, а тут вспомнил, что Бог есть.
— Он есть, если в него верить, — спокойно ответил я, и Валера с удивлением посмотрел на меня.
— Серый, ну ты же не можешь быть верующим? Ты же коммунист! — воскликнул Валера.
— Вопросы о вере давай не обсуждать, — сказал я. — Страх — это нормально. Не боится только придурок и лжец. Но лжец однозначно боится. Я сам потею в кабине в каждом полёте. Глаз дёргается, но ничего не поделаешь.
Гаврюк посмотрел на меня пристально, будто не ожидал услышать подобных рассуждений от вчерашнего лейтенанта.
— Иногда я думаю, что ты старше своих лет, Серый. Откроешь секрет?
— Конечно. Во мне сидит почти сорокалетний мужик, который обладает большим жизненным опытом, — со всей серьёзностью заявил я, но Валера только посмеялся над таким признанием с моей стороны.
— Ничего глупее не слышал от тебя.
— Так и знал, что ты не поверишь, — посмеялся я.
Дверь в кабинет резко открылась, и на пороге появились очень серьёзные люди. Хрекова в его боевой экипировке мы сразу узнали. Поляков тоже присутствовал с ещё парой человек, похожих своими «добрыми» лицами на его подчинённых. Сам особист был уже не с таким каменным лицом, которое ему обычно было присуще.
Но все они были явно неглавными в этой делегации. Первым в кабинете вошёл плотного телосложения, но совершенно невысокого роста человек в генеральской фуражке.
— Генерал-полковник Пасечник, заместитель главнокомандующего ВВС, — громогласно произнёс он, встав напротив нас.
— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник, — в голос ответили мы с Валерой, подскочив со своих мест.
Это именно он был на борту Ан-26РТ и руководил всеми действиями. Неужто ли операция закончилась?
— Товарищ генерал-полковник, самолёт вот-вот подготовят и нужно снова лететь, — сказал Хреков.
— Знаю, Андрей Константинович. Я хочу взглянуть на того, кто осмелился нарушить мой приказ и пустить ракету по этим иранцам, — злобно сказал заместитель главкома.
— Я, старший лейтенант Родин, — вытянулся я в струнку.
— Значит, ты. А командир, где твой? — спросил Пасечник.
— Капитан Гаврюк, командир звена. Непосредственный командир старшего лейтенанта, — громко сказал Валера.
— Понятно. Ты капитан тоже своё получишь. Мне нужен полковник Томин, — произнёс Пасечник.
— Все на вылетах, товарищ генерал-полковник, — спокойно сказал Хреков. — Сейчас пускай
