Виктор послушно остановил машину перед награждением и открыл окно. И к автомобилю подошел боец с нашивками лейтенанта.
— Куда путь держите? — поинтересовался он.
— В город, — ответил Феникс, протягивая документы. — А это что?
Напарник указал на броневики, преграждающие дорогу.
— Усиление мер безопасности, — не отрываясь от проверки документов, с неохотой ответил жандарм. — Успеете вернуться до начала комендантского часа?
— А во сколько он начинается? — переспросил я.
— В десять, — был мне ответ. — Мосты поднимут. Так что на остров вы уже не вернетесь.
Я покосился на часы. До развода мостов оставалось три часа. Кивнул:
— Успеем.
— Если нет, князь, то постарайтесь найти в городе безопасное место для ночлега.
Сержант дал знак, и двое бойцов запрыгнули в броневики. Послышался рев заводимых моторов, и машины отъехали, освобождая нам дорогу.
— Удачи на дороге, — посоветовал сержант на прощание. Виктор кивнул, и машина покатила по мосту.
— Что ты знаешь об этом Филипе? — обернулся я к Ивану.
Тот выглядел донельзя довольным, уминая белую булку, которую ему на дорогу всучил Мейхэм.
— Старый князь нанял его после убийства Добрынина. Как будто чувствовал, что Дровосек придет за ним, — ответил парень. — Что, собственно, и случилось. Сыщик успел накопать материала, и теперь ищет, кому бы продать компромат.
— Скорее всего, он обратился к Павлу. И жулик мигом смекнул, как может погасить долг, — продолжил Виктор.
— А почему Алешин решил принять бой?
— Князь Алексей верил, что его хранит сам Спаситель, — растягивая слова, ответил Иван. — И решил повторить подвиг предка. Чтобы его имя осталось в веках. И о нем слагали легенды знающие люди. Поэтому убрал охрану. Он был необычайно благородный человек…
— Ну, теперь его имя точно останется в веках, — буркнул я.
— У каждого из нас свой путь, — философски продолжил Иван. — Кому-то уготована судьба страдальца, другому суждено сгинуть в безызвестности, а кто-то вынужден пропасть в оковах навязанного брака…
На последней фразе парень странно посмотрел на меня и отвернулся к окну.
— У вас, аристократов, куда ни кинь всюду клин. И жизнь ваша порой…
— Он никогда не затыкается, — вздохнул Виктор и вынул из бардачка шоколадку. — Иван, это тебе.
— Благодарствую, — важно ответил паренек и сунул сладость в карман рубахи. После этого он продолжал шевелить губами, будто говоря с кем-то невидимым. Отчего-то меня все же не раздражал этот боец. Было в нем нечто искреннее и светлое, отчего на душе было легко.
Телефон брякнул, и я прочел сообщение от Кристины: «Спокойной ночи, Алексей», а после моего имени оказался смайлик с сердечками вместо глаз.
— Эх, зря ты играешь с этой девочкой, — тихо посетовал Виктор, убедившись, что Катерина слушает плеер на заднем сиденье. — Она не так безобидна, как кажется.
— Полагаешь, мне стоит ее бояться? — усмехнулся я, набирая вежливый ответ.
— Девушка явно к тебе неровно дышит. Может все дело в том, что ты открыл ее силу. А вот если она к тебе привязывается…
— Как к тебе Анастасия? — перебил я друга, желая смутить.
— Моя Настя совсем другая, — легко отозвался Феникс. — Она знает, кем является для меня.
— Уверен? — поддел я парня. — Ты и сам не знаешь, кто она тебе. А потому, свой совет себе посоветуй. Как прижмет тебя эта девица к теплой стеночке…
— Скажешь тоже, — проворчал он.
— Однажды я заметил, как она… — начал я, желая рассказать, что видел странное лицо Василисы, но друг недобро покосился на меня.
— Незачем тебе на нее пялиться, княже. Поверь, ты не переживешь, если к тебе еще одна дама начнет подкатывать.
С заднего сиденья раздался тихий смех.
— Был у меня один друг, — начал историю Иван. — Так вот он знал парня, который работал на князя, сын которого служил в одном полку с мужиком, чей бастард однажды решил завести себе четыре жены…
Я понял, что надо повсюду хранить запасы баранок и конфет. Иначе мы будем узнавать очень интересные истории в совершенно неподходящее время.
Машина катила по Николаевскому району. Здесь жили молодые семьи, которые еще не успели обзавестись статусом для покупки особняков на княжеском острове.
На улицах не было ни души. Только ветер гонял по тротуарам мусор и обрывки газет. Окна домов закрывали металлические жалюзи. Было ясно, что люди готовились к беде.
— Ты когда-нибудь видел такое? — обратился я к Виктору.
Тот покачал головой:
— Даже во время войн кланов такого не припомню.
Автомобиль свернул с Проспекта имени трехсотлетия Империи и выехал к докам. Мелькнула табличка Корабельного района.
Здесь все было по-прежнему. Вывески кабаков ярко горели, привечая местных. В отдалении мерцали неоновые щиты публичных домов. На грязных улицах было полно пьяного народу. Все веселились, словно отмечая Новый год.
— Тут все как всегда, — заключил Виктор. — Ничего не меняется. Радость и веселье.
— А что они отмечают? — поинтересовалась с заднего сиденья Катерина, снв наушники.
— Смерть Алешина, вестимо, — ответил Виктор. — Глава Семьи пал. Разве может быть более радостная новость.
Катерина, которая в Корабельном районе была второй раз в жизни, скривилась:
— Пляски на костях. Какое кощунство.
Виктор обернулся и посмотрел на Калинину:
— Мадам, такие как Алешин столетиями имели все, что недоступно местным. Здесь каждая новость о смерти главы семьи — праздник. А Рипер и его друг Дровосек наверняка стали национальными героями.
Словно в подтверждении этого, машина проехала мимо огромного, во всю стену, граффити. Парень в плаще и красном колпаке в поклоне снимал цилиндр, а за спиной стоял такое же персонаж с топориком в руке. А под рисунком красовалась надпись:
“Добро пожаловать на представление”.
В тени рядом со стеной мелькнули два силуэта. Очевидно, художники, которые рисовали картину, решили укрыться от лишних глаз.
— Это… ужасно, — выдохнула Катерина. — Как же бесчеловечно делать кумирами тех, кто убивает людей. Какая же низость. Вместо того чтобы добиться чего-то своим трудом, они…
— Как есть, — пожал плечами Круглов.
— Еще скажи, ты это одобряешь?
Виктор задумался, а потом покачал головой:
— Нет. Но прекрасно понимаю мотивы.
— Такие люди как Алешин дают им работу. Деньги. Средства к существованию… — начала было Катерина.
— Но если бы не они, — перебил ее Виктор и кивнул в окно, где толпа гуляк шатаясь шла по улице и орала песни. — То и работать бы некому было. Пришлось бы самим горбатиться на мануфактурах по двенадцать часов. Думаешь, они бы на это пошли?
— Мы живем в цифровой век, Круглов, — фыркнула Калинина. — Сейчас один умный станок заменит сотню таких вот…
— Только вот обслуга станка будет стоить дороже чем сотня таких вот, — парировал Виктор. — Да и станок не оштрафуешь. А начнешь штрафовать тех, кто обслуживает — они уйдут. А перед тем как уволиться такого натворят, что мануфактуру проще будет закрыть за долги. Люди трудятся на тяжелой работе. Им нужно то, что отвлечет их от мрачных мыслей. А тут отичный повод появился. Смотри, даже кабак открыли.
Виктор указал на неоновую вывеску, на которой красовался парень в красном колпаке. И надпись: “Вечеринка у Рипера”.
— Вот поэтому наша последняя надежда на Филипа. Потому что иначе мы хранителей не найдем. Они спокойно могут укрыться в квартире любой из семей района. И не напугает простолюдинов ни дыба ни колесование за сокрытие преступника.
Катерина замолчала, насупилась, нацепила наушники, включив музыку еще громче, и уставилась в окно.
Машина же свернула к распахнутым ржавым воротам, над которыми красовалась табличка “Городской парк Авиаторов”.
Виктор переключил на ручное управление и проехал по дорожке. С обеих сторон тянулись ряды деревьев, и разросшаяся живая изгородь. То тут то там виднелись облезлые остовы лавочек, со сломанными планками сидений.
