то дорога долгая, пить захочется.
– А вон туда, за угол ступайте, там бабы всякое продают, – ткнул казак пальцем в нужном направлении.
– Я тогда вещички тут оставлю, – сказал Сашка, не имея ни малейшего желания таскать баулы на себе.
– Оставляйте, конечно. Без вас уж не уеду, – заверил казак.
Подхватив все четыре бутылки, Сашка поспешил в указанную сторону. Зайдя за угол, он с улыбкой увидел до боли знакомую картину. Вдоль дороги, которая, очевидно, вела к центру города, чинным рядком сидели бабки, торговавшие всякой всячиной. Рядом с одной из них стоял пузатый ведерный бочонок.
– Квас? – уточнил Сашка, подойдя.
– Он, сударь, – закивала бабка.
– И почем?
– Так копейка за кружку.
– Вот, в бутылки налейте, – велел он, подавая тару.
– Никак в дорогу берете, сударь? – осторожно уточнила бабка, аккуратно наполняя бутылки.
– Ага. В Пятигорск еду, – кивнул Сашка, наблюдая за процессом.
В каждую бутылку вошло по две кружки квасу, так что парень, отдав бабке десять копеек, решил выпить кружечку на месте. Не спеша опорожнив широкую глиняную кружку, он одобрительно кивнул и, убирая копейку сдачи, спросил:
– А как сумели его прохладным сохранить? Жарко же?
– А у меня два бочонка. Как один нагреется, внук его в подвал сносит и второй достает, – лукаво усмехнулась бабка.
– Умно, – оценил парень и, попрощавшись, отправился обратно к заставе.
Еще через два часа их обоз увеличился на четыре подводы, и пятеро казаков верхами взяли его в своеобразную коробочку. Шедшие головным дозором выехали за заставу, и возницы защелкали кнутами, погоняя коней и волов. Вся эта кавалькада, скрипя осями и нещадно поднимая пыль, выкатилась на дорогу и двинулась по ней в сторону предгорий.
«М-да, таким аллюром мы до завтрашнего утра телепаться будем», – мрачно вздохнул Сашка и, не удержавшись, чихнул.
– Здрав будь, Лександр, – усмехнулся казак.
– Благодарствую, Матвей Лукич, – вздохнул Сашка.
– А сам-то с откуда будешь? – спросил казак не оборачиваясь.
– Из Франции, – улыбнулся парень, наблюдая за его реакцией.
– Шутишь! – воскликнул казак, разворачиваясь к нему всем телом и при этом едва не вывалившись из подводы.
– Правда, могу бумаги показать, – пожал Сашка плечами.
– Это как же ты так, аж оттуда и сюда?
– Там механиков хватает. А мне все одно, где начинать. Приютский я, – снова вздохнул парень. – Пока служил, вроде и нормально было. А как списали, так и понял, что нигде никто не ждет. Вот и решил уехать куда глаза глядят.
– А чего к нам? – не унимался казак.
– Так говорил же. Контуженый я. А доктора сказали, что мне теперь покой нужен. Вот и решил где потише устроиться, а заодно и дело свое завести.
– Ну да, ну да, – покивал казак. – У нас и вправду тихо. Обычно. Но бывает, что и стреляют.
– Это не страшно. Я тоже не в конторе сидел. Солдат как-никак.
– Ну, тоже верно, – кивнул казак, почесав в затылке и погоняя пару соловых коней.
* * *
Подвода подкатила к чуть покосившемуся плетню, и казак, спрыгнув с передка, зычным голосом позвал, шагнув к тыну:
– Аксинья! Аксинья, где тебя черти носят?!
– Это кто там еще орет, как ишак? Тута я, – послышалось в ответ, и откуда-то из-за сарая вышла высокая, статная женщина лет тридцати пяти.
Окинув звавшего ее казака мрачным взглядом, она скрестила руки под высокой грудью и, склонив голову набок, спросила с ехидцей в голосе:
– Ты чего разорался, Лукич? Или баба из дому выгнала? Так это тадысь не ко мне.
– Вот что у тебя за язык, Аксинья? – укоризненно вздохнул казак. – Помело поганое, а не язык.
– Ты сюда лаяться приехал или по делу? Потому как ежели лаяться, так это я запросто. Как раз настроение испорчено, – с угрозой пообещала казачка.
– Тьфу, дура баба, – в сердцах сплюнул казак. – Я к ней, как к человеку, а она… – огорченно махнув рукой, он развернулся и, подойдя к подводе, ткнул пальцем в Сашку, с интересом наблюдавшего за этим диалогом. – Вот, постояльца тебе привез. А ты собачишься.
Сказав это, он обошел подводу и, усевшись на свое место, принялся сворачивать цигарку, всем своим видом показывая, что более он ни с кем разговаривать не намерен.
– Это ты, что ли, постоялец? – не спеша подойдя к плетню, спросила казачка, окинув парня долгим, внимательным взглядом.
– Если возьмете, – усмехнулся Сашка.
– А кто таков будешь?
– Механик я. Из армии по контузии и ранению списали, вот и решил своим делом заняться. Матвей Лукич вот сказал, что вы недалеко от кузнеца живете.
– То так, – кивнула женщина. – А платить чем будешь?
– Деньгами, чем еще платят, – недоуменно пожал Сашка плечами.
– Ну, иной и работой отплатить может, – задумчиво хмыкнула казачка. – Ну, пойдем, посмотришь хоромы, – придя к какому-то выводу, позвала она.
– Вещи пока тут оставь, – негромко буркнул Матвей Лукич. – Сговоритесь, так заберешь.
– А что, можем и не сговориться? – удивился парень.
– Да это ж не баба, а черт в юбке. Никогда не знаешь, как у ней левая пятка зачешется, – обреченно махнул казак рукой.
– Добро, – кивнул парень и, спрыгнув с подводы, легко перешагнул высокий тын плетня.
Калиток тут не было. Вместо них в плетеном заборе делали высокий порог, чтобы живность не выбралась со двора на улицу. Этот порог и называли тыном, насколько Сашка сумел вспомнить. Оказавшись во дворе, он с интересом осмотрелся. Подворье было широким, в дальнем от дома конце двора стоял сарай, откуда слышались вполне понятные звуки, выдававшие в нем скотник. Про себя Сашка решил называть этот сарай так. Рядом с ним что-то вроде птичника, а дальше, через еще один невысокий плетень, начинался огород. С другой стороны был роскошный фруктовый сад.
И посреди всего этого благолепия стоял широкий, добротный саманный дом. Строился прежний хозяин с явным размахом. Казачка неспешным шагом провела Сашку к дальнему концу дома и, толкнув крепкую дверь, жестом предложила войти. Чуть пригнув голову, Сашка переступил порог и с удивлением понял, что оказался в отдельной двухкомнатной квартире. Крошечные сени он миновал в два шага. За ними оказалась квадратная удивительно светлая комната. А самое главное, здесь было прохладно, словно на улице и не было одуряющей жары.
В боковой стене парень приметил еще один проход, завешенный легкой занавеской, и, не оглядываясь на хозяйку, заглянул туда. Это была спальня. Маленькая, но удивительно уютная. Широкая деревянная кровать, этажерка и платяной шкаф. Последний Сашку удивил больше всего.
– Раньше мы тут с мужем жили. Это батьки его дом. Потом, когда стариков не стало, в большую часть переселились, а эту старшей дочке оставили. А теперь вот сдаю, – вздохнула Аксинья, прислонившись плечом к
