не до этого. Этим, по всей видимости, было не до этого, до недавних пор.
— Вождь Зевта едет в деревню покойного вождя Фрунары, — спокойно ответил Эйрих, а затем перекрестился и добавил: — Царствие ему небесное.
На нём его кольчуга и шлем, тяжеловатые, пока что, но надо привыкать, потому что, в будущем, обязательно будут месяцы, когда их не доведётся снимать надолго...
— А ты кто такой?! — спросил самый рослый из полусотни.
Рыжеволосых людей Эйрих тут видел нечасто, но этот рыжеволосый и конопатый.
«Борода ещё не растёт, так, пушок, а гонору столько, будто пред нами великий воитель», — подумал Эйрих пренебрежительно.
Рядом с Эйрихом, возглавляющим авангардный разъезд, шёл Татий, облачённый в бронь и вооружённый топором. Эйрих заговорил, обращаясь к освобождённому рабу:
— Иди к основному войску, скажи, что надо скрытно обогнуть нас с двух сторон и ударить по группе воинов, чинящих нам препятствия.
Татий кивнул и отступил в колонну из двадцати воинов, стоящих позади Эйриха.
— Не слышу, что ты сказал! — выкрикнул рыжий. — Или ты ещё не открыл свой рот?!
— Я Эйрих, дружинник, — ответил мальчик. — А ты кто такой?
— Я — Дропаней, вождь деревни! — заявил рыжий парень. — Чего хотите здесь?!
— Мы пришли поучаствовать в выборах вождя, — ответил ему Эйрих.
— Тогда вы опоздали! — выкрикнул рыжий Дропаней. — Эй, а я слышал о тебе! Ты сын Зевты, вождя, который очень много о себе вообразил! Хотите подмять и нашу деревню, да?! Этому не бывать, поэтому убирайтесь обратно подобру-поздорову!
Это неприемлемо. Да, авангард состоит из двадцати двух воинов, а у рыжего их, примерно, пятьдесят, но двукратное преимущество при столкновении лоб в лоб — это недостаточно веский повод, чтобы строить из себя хозяина положения.
— Ещё мы пришли передать брони ваших павших дружинников, — сообщил Эйрих. — Вы, почему-то, забыли или даже не стали забирать их.
— А вот это мне нравится! — заявил Дропаней. — Неси их сюда, малец!
Нарастающее раздражение Эйрих сдерживал с трудом. Его истовым желанием было извлечь из саадака лук и прострелить наглому рыжему грудь. Парой-тройкой стрел.
— Я не знаю, кто ты такой, — ответил Эйрих. — Вдруг ты поганый грабитель? Мы передадим брони только старейшине.
— Ах так?! — начал злиться Дропаней. — Ты смеешь сомневаться в моих словах?! Друзья, он смеет сомневаться в моих словах?!
Окружающие его воины забурчали что-то неодобрительное и оскорблённое.
— Будет честнее передать брони вашему старейшине, а не непонятным оборванцам с дороги! — заявил Эйрих.
Это была явная провокация, причиной которой было то, что Эйрих заметил мелькнувшие в кустарниках по флангам силуэты людей. Татий сбегал быстро, а Зевта ещё быстрее принял решение.
— Строиться, — приказал Эйрих.
Он ненавязчивым движением вытащил лук из саадака, одновременно с этим взявшись за стрелу. Скоростная стрельба никогда не была, в прошлой жизни, его любимым коньком, но в этой жизни он достиг в ней больших успехов.
— Из-за того, что не умеешь следить за языком, ты умрёшь! — поднял топор в небо Дропаней. — Друзья, сокрушим наглецов!!!
Эйрих, уже не стесняясь, вскинул лук и произвёл выстрел.
Стрела врезалась в щит Дропанея. Обладатель щита яростно зарычал и повёл своих воинов в атаку.
Авангард выстроился в линию, а Эйрих, совершенно спокойный и даже будто безразличный к происходящему, стоял и смотрел на берущих разгон воинов противника.
И тут во фланги наступающего противника ударило два шквала дротиков, а затем поднялся яростный рёв десятков глоток.
— В атаку, — приказал Эйрих своим подчинённым.
Два десятка рядовых воинов, не посмев ослушаться, бросилась вперёд.
Враг был полностью дезориентирован неожиданными фланговыми ударами, а тут ещё и удар с фронта.
Эйрих не участвовал в схватке, потому что ещё не чувствовал себя достаточно сильным, чтобы рубиться топор на топор. Но воинские традиции готов таковы, что вождь должен быть первым в битве и последним в отступлении.
«Поэтому, наверное, они так часто умирают», — повеселила Эйриха мысль. — «Всё-таки, придётся участвовать в битвах, но вечно так продолжаться не может. Надо отказываться от губительных приёмов и воевать так, как я воевал в прошлой жизни».
Прошлая жизнь...
Здесь у Эйриха только пешеходы, даже нормальной лошади нет. Римляне приехали с ослами и мулами, а эти животные мало подходят для боя верхом...
«Хорошую лошадь трудно найти...» — подумал Эйрих, наблюдая за ходом ожесточённой рубки.
Пятьдесят с лишним человек, совершенно потерявшиеся и никак не контролирующие сейчас свою судьбу, гибли под ударами жестоких воинов, решительно настроенных захватить власть во всех окрестных деревнях.
Эйрих не успел соскучиться, как кровавое дело было кончено.
— А ты умеешь заводить друзей, да, Эйрих? — подошёл к нему Хумул, возглавлявший отряд, кинувшийся им на подмогу.
— Он вёл себя слишком нагло для того, кто называет себя вождём, — пожал плечами мальчик. — Но, зато, теперь мы снова успеваем на выборы вождя.
— Ха-ха-ха!!! — рассмеялся Хумул, словно хорошей шутке.
Но Эйрих не шутил.
— Надо собрать оружие и брони, — произнёс он. — Тут идти недолго, значит, успеем к деревне до заката.
— Да, надо поделить всё по-честному, — заулыбался Хумул.
По итогам сбора трофеев кольчужных броней у жертв оказалось девять — один прятал свою под льняной рубахой. В качестве добычи они получили пятьдесят семь пар сапог, двенадцать шлемов, два из которых годны только на металл, а три вообще бронзовые, тридцать девять топоров, один старинный меч длиной в локоть, а также восемнадцать копий. Добыча богатая, потому что железо стоит дорого. Судя по всему, эти воины — лучшее, что могла выставить деревня, так как вооружение, по нынешним временам, богатое.
Делить пришлось по местным обычаям, то есть по знатности, вкладу в победу, отношению соратников... Бредовая, несправедливая и порочная практика, порождающая споры и взаимную неприязнь.
«Это первое, что я изменю, когда у меня появится моё лично воинство», — подумал Эйрих, получивший две кольчуги, копьё и бронзовый шлем.
Столь щедрая добыча ему полагалась из-за того, что он, как ни посмотри, дружинник, сын вождя, а ещё и управлял всем этим действом, пусть и не участвовал в схватке лично.
Удалось взять пленными девятерых, которых сейчас вязали пеньковой верёвкой.
Пока они делили наживу, вернулся Татий, вместе с посыльным от Зевты.
— Чего тут? — спросил посыльный, известный под именем Биуда. — Твой отец хочет знать,
