Галина Николаевна. — Лети, голубь!
— Спасибо.
На волне эйфории я побежал в кабинет к Белле Георгиевне. Никакой боли в спине, дискомфорта, чесотки и других отклонений от нормы. Видать, кубинский «знахарь» сотворил чудо, а начало занятий по гимнастике Швабрина закрепило этот эффект. Сомневаюсь, что за столь короткий срок упражнения сделали многое, но в перспективе нужно продолжать заниматься.
Очереди перед кабинетом хирурга не было, но вот дверь мне поддалась не сразу. Она вообще была закрыта.
— Одну минуту, — прозвучал за дверью мужской голос.
Кажется, кого-то она уже там обследует. В моё прошлое ВЛК она тоже закрывала на ключ дверь, когда осматривала меня ниже пояса.
Замок на двери щелкнул, и из кабинета показалась знакомая физиономия в тёмных очках.
— Родин, да как живой! — воскликнул Хреков, протянув мне свою ладонь.
Предварительно он её об себя вытер. Пока тряс мою руку, приглаживал свои редкие растрепавшиеся волосы.
— Рад вас видеть, товарищ генерал. Как у вас здоровье? — спросил я.
— Ничего, старлей! — радостно воскликнул он, похлопав меня по плечу.
— Ничего хорошего, — прозвучал голос Беллы Георгиевны из кабинета.
— Короче, рано меня ещё списывать, Родин, — улыбнулся Хреков.
— Правильно. Уже поздно списывать. Списали, — продолжила комментировать хирург.
Андрей Константинович напрягся так, будто перегрузка на него подействовала в этот момент.
— Стерва… но люблю её. Давай. Удачи тебе, — попрощался со мной генерал и пошёл на выход.
Войдя в кабинет я, тихо закрыл за собой дверь.
— Белла Георгиевна, разрешите? — спросил я и хирург молча, кивнула, подняв на меня свои голубые глаза. — Прошёл центрифугу.
— Я и не сомневалась. И как ощущения? — спросила она, приняв у меня из рук историю болезни и медицинскую книжку.
— Непередаваемые. Вам стоит попробовать.
— С моим мужем никаких центрифуг не нужно. Крутит, как хочешь, что и сознание потерять недолго, — сказала Белла Георгиевна и повернулась ко мне боком, положив одну свою стройную ногу в белой туфле на высоком каблуке на другую.
— Он у нас в Афганистане командующим был. Настоящий герой. Вам стоит им гордиться, — спел я порцию дифирамбов Хрекову.
— Горжусь, но это тебе не поможет, — улыбнулась Белла. — Завяжи шнурки.
Странная просьба хирурга, поскольку я стоял перед ней в резиновых тапках сейчас. Опустив голову вниз, я даже проконтролировал этот момент.
— Спасибо, но шнурков у меня нет.
— Наклонись и завязывай, — твёрдо сказала хирург. — Условно.
Кажется, это всё направлено на проверку моей спины. После такой нагрузки в центрифуге я не знал, как моя поясница отреагирует на такие наклоны.
— Хорошо, — ответил я и присел на одно колено.
— Я сказала, наклонись, Сергей, а не приседай, — ухмыльнулась Белла Георгиевна.
Ну и настырная же тётка! Делать нечего — будем стоять в позе испугавшегося страуса.
Нагнулся я медленно, поскольку ждал определённого болевого отзыва своей спины. Моментально вспотел от волнения.
— Вот так, — сказала Белла, когда я занял требуемую позицию.
Боль отсутствовала. Я спокойно стоял, не чувствуя и доли того дискомфорта, который я ощутил после вылетов с кубинцами.
— Знаете, Родин. Я редко отступаю от своих принципов.
Конечно! Своего мужа с лётной работы на истребителях списала, когда он ещё имел второй глаз.
— Вас я тоже проверила досконально, с пристрастием и должным образом, — продолжила Белла, встав из-за стола и прохаживаясь передо мной.
Я видел только её белоснежные туфли и ноги в таких же светлых колготках.
— Отправила вас на центрифугу и попросила слегка повысить вам нагрузку.
Вот… согласен я с Хрековым! Дал он ей точную характеристику при нашем разговоре.
А стоять уже не так уж и просто. И не в спине дело. У меня ноги затекли от такого напряжения. Ещё немного, и она мне припишет растяжение подколенных связок.
— И вы это выдержали. Но это не определяющий компонент вашего допуска. Ваш рентген оставляет некоторые сомнения, — сказала Белла, и я начал уже расстраиваться. — Разгибайтесь.
Выпрямившись, я потряс напряжёнными ногами. Подошёл ближе к столу, где уже сидела хирургу.
— Сомнения? В чём сомнения? — спросил я.
— В вашей пригодности, — ответила Белла и протянула мне историю болезни. — Если и есть вопросы… то не у меня.
Через минуту Белла Георгиевна заполнила мою медицинскую книжку и поставила свою подпись на заветной фразе «Годен к лётной работе без ограничений».
— Спасибо, доктор.
— Не стоит. Если бы был хоть один шанс зацепиться, я бы его использовала. До свидания, Сергей Родин, — улыбнулась хирург и протянула мне книжку.
— Всего доброго! Ещё раз большой привет от бывшего 236го полка генералу Хрекову, — сказал я, направляясь к двери, пока Белла Георгиевна не передумала.
— Ага. Ему ещё вечером мне придётся за кое-что ответить, — подмигнула мне хирург.
Что за женщина эта Белла! Самый яркий пример того, какие женщины всё же, загадочные создания.
В палате я узнал, что Иван Фёдорович поторопился радоваться прохождению ВЛК. Оказывается, хирург, который осматривала Швабрина, слегка «забылась» и не отправила Ваню на крутящийся аттракцион.
— Похоже, это та самая хозяйка помады? — намекнул я Фёдоровичу, когда встретился с ним в палате.
— Родин, не вздумай кому-то рассказать. Анонимность, ты же помнишь? — шепнул мне Швабрин.
— Конечно! — улыбнулся я. — Завтра пойдёшь?
— Жду вызова на сегодня. Меня на комиссии сегодня отчитали так, что я уже про поступление хотел забыть. У тебя как прошло?
Я рассказал ему о своей процедуре и как меня Белла Георгиевна окончательно пропустила. Швабрин был рад, что ему не придётся в одиночку дальше выдерживать вступительные испытания.
— Борян, вроде, хороший парень, — сказал я, но Ваня отчего-то засомневался.
— Нудный он, Серёга. Сомневается постоянно. Есть информация, что он парень «не простой». Кто-то его тянет на завод работать после окончания школы.
— Возможно, и так. Какая разница? Здесь нет определённого количества мест для поступления. Сколько нужно, всех возьмут, — сказал я, прикладываясь на кровать.
В палату вернулся Боря, светившийся от радости. На лице написано, что он либо в спортлото выиграл, либо ВЛК прошёл.
— Всё, мужики. Я годен, — сказал Борян и получил от нас поздравления.
— Слушай, Чуриков, а ты, как оказался здесь? Ну, на поступлении, — спросил у него Фёдорович.
Боря рассказал, что всегда мечтал, верил… в общем, как и все мы, спал и видел себя в испытателях. Однако Фёдорович не унимался и допытывал его об истинной причине поступления.
— Заграница, звания досрочно получал, летал на нескольких типах самолётов. Ты можешь и так пойти на завод работать испытателем, — сказал Ваня.
— Не может, — поправил я Фёдоровича.
— Ну, смотря как договориться, — улыбнулся Ваня.
И тут Борян замолчал, отвернувшись в сторону. Ох, и не зря Швабрин напирал на него. Вызывал он нужную реакцию у нашего соседа. Значит, не такой уж и простой этот капитан Чуриков. Пытать мы Борю больше не стали, поскольку всех интересовал ближайший теоретический экзамен.
Закончив с медициной, мы вернулись в Циолковск. Часть поступающих уже прошла собеседование. Пару человек так и вовсе были отправлены из школы. Об этом на завтраке в столовой «Номер 1» нам и рассказали наши коллеги.
— Не прошли, — объяснял нам один из трио «человек» по фамилии Ломакин, потирая свой огромный нос.
— Чем не угодили? — спросил я.
— Не говорят, — улыбнулся Ломакин, взявший пару пирожков.
Данный поступок не остался без внимания мистера «я офигенный» — Морозова.
— Следуешь семимильными шагами к ожирению. И как такие только проходят ВЛК, — надменно сказал Морозов, обратившись к Ломакину.
— Спокойно, — возразил ему Век.
— Ещё не собираетесь домой? На собеседовании можно отказаться, — сказал Коля, подойдя к нашему столу.
— Чего сам не откажешься, раз предлагаешь? — спросил я.
— Я, Серёженька, здесь заслуженно. Не как некоторые по… случайности, — ехидно улыбнулся Морозов.
— На кого-то конкретно намекаешь? — спросил я.
— Даже и не подумаю. Лётная практика всё нам покажет, — замахал руками Морозов и пошёл со своим стаканом чая к столику.
Мерзкий тип! Не думал, что мне в Циолковске попадутся подобные «экземпляры».
В ожидании собеседования, я мерил шагами коридор перед кабинетом одного из классов. Там сейчас данный этап поступления проходил Ваня. Из-за дверей были слышны смех и аплодисменты. Он там анекдоты рассказывает или общается?
— Заходи, Серый, — улыбаясь, вышел из кабинета Фёдорович. — Мужики, во! — поднял он большой палец вверх.
— Сейчас посмотрим.
— Давай, — продолжал смеяться Иван. — Я тут подожду.
Пройдя в кабинет, я оказался перед большим столом, за которым сидели четыре человека.
— Проходите, Сергей, — пригласил меня к столу перед собой сидевший в центре
