class="p1">— Вам кто-нибудь рассказывал, почему ваш набор в школу испытателей — экспериментальный? — спросил Крымов.
В голове есть пару идей, но вот нет какой-то подходящей. Предположения от самых простых — решили свежую кровь впустить в касту испытателей, до самых фантастических — есть наброски самолёта пятого поколения и нужны «сумасшедшие», готовые его испытывать.
— Предположу, что есть определённый кадровый голод, — ответил я.
— И это одна из причин, — кивнул Крымов, взяв у меня отчёт.
Он взял свои очки для чтения и внимательно просмотрел мой листок.
— Удивительно, но у вас нет ошибок, — пожал плечами Василий Филиппович. — И отчёт хорошо составлен.
Мы ещё немного побеседовали и зам. начальника отпустил меня. У самой двери я вспомнил, что он не до конца раскрыл причину нашего «необычного» набора слушателей в школу испытателей.
— Василий Филиппович, так в чём причина нашего набора? — спросил я.
— Даю подсказку — как думаешь, для чего была построена здесь такая длинная полоса? — спросил Крымов, и я утвердительно кивнул. — Следующее поколение летательных аппаратов будет осваивать космические полёты. И вам принимать эстафету у старшего поколения.
Это получается, что проект «Буран» живёт и будет развиваться. Хоть бы так оно и было!
После завершения всех мероприятий сегодня, нас собрал заместитель начальника по лётной части.
— С первым этапом справились, но это была ерунда, — улыбнулся Рашид Маратович. — Теперь самое интересное начинается.
Мухаметов объяснил, что вторая часть экзамена будет на другом самолёте — незнакомом для него.
— Вы мне сейчас Як-40 даёте, а как им управлять? — не унимался ещё один представитель известной всем троицы, Чебякин.
— Поверь, это не самый сложный самолёт, — улыбнулся Рашид Маратович.
На столе у каждого Руководство по лётной эксплуатации разных типов самолётов. А у меня нет!
— Что у тебя Родин? — спросил Рашид Маратович.
— Мне самолёт не дали изучать.
— Правильно, поскольку ты и твой товарищ — будете летать не здесь. Вам достался Ту-16, — ответил Мухаметов.
Ого! Бомбардировщик!
— Тебе и Морозову достался. Вещи собирайте. Поедете во Владимирск на нём летать.
Приятная неожиданность!
Поехать во Владимирск, чтобы ещё и полетать на большом самолёте — настоящий джекпот!
Можно и баб Надю проведать. А главное — Вера сейчас тоже там. Значит, после полётов у меня будет возможность приятно провести остаток дня… и ночи.
После того как всех отпустили в общежитие, Мухаметов оставил меня и Колю, чтобы ввести в курс дела.
— На собеседовании вам говорили, что ваш набор экспериментальный, верно? — спросил Рашид Маратович, и мы с Морозовым кивнули. — Считайте, что это один из экспериментов, — улыбнулся он.
— А ближе, чем в Астраханских степях мы не можем полетать на Ту-16? — поинтересовался Морозов.
— Жару плохо переносишь? — удивился я. — Или мошку боишься?
— Что ещё за Машка? — спросил Коля.
— Ууу! — одновременно затянули мы с Маратовичем.
Пожалуй, Морозов будет неприятно удивлён этой особенности пребывания во Владимирске.
— Родин, потом ему расскажешь про эту напасть. Не травмируй сейчас человека, — строго указал мне Мухаметов. — У тебя, Морозов, есть другие предложения?
— Конечно. В Белоруссии есть Ту-16. Есть и в Шайковке, Рязани…
— Ты можешь оформить туда перевод и спокойно ехать служить в эти «прекрасные» места. А Родин поедет во Владимирск, поскольку это предусмотрено планом вступительных испытаний. Вопросы, Коля? — спокойно ответил Маратович, и Морозов больше не возникал.
— Так, каков наш план действий, Рашид Маратович? — спросил я.
— В понедельник на «рейсовом» Як-40 со всеми полетите. Там поступите в распоряжение полковника Брилёва — начальника школы лётчиков-испытателей Владимирского Центра.
Встреча с Батей будет весьма интересной. Представляю, насколько он удивится моему прибытию во Владимирск.
— Сколько нужно нам сделать полётов? — спросил я.
— Программой предусмотрено проведение не менее трёх полноценных вылетов. Полётное задание определит вам Брилёв, — сказал заместитель начальника.
Мухаметов объяснил, что в этом году принято решение об обмене опытом двух школ между собой. Военные испытатели — лётчики, слушатели, инженеры, прибудут в Циолковск. А во Владимирск поедут представители с местной школы испытателей.
— Мы и так взаимодействовали постоянно на уровне Министерств и в процессе испытаний. А вот школы будут впервые подобное мероприятие проводить, — сказал Мухаметов.
— Это чтобы в собственном соку не вариться? — поинтересовался я.
— И поэтому тоже. Готовьтесь и учите матчасть, — сказал Мухаметов.
Утро понедельника наступило быстро. За изучением Инструкции экипажу Ту-16 я и не заметил, как приблизился момент нашего отлёта во Владимирск.
За эти дни, Швабрин успел съездить в Москву, чтобы проведать племянницу Сонечку.
Дальневосточное трио затянуло Борю Чурикова в водоворот таких событий, что я не видел своего соседа до самого утра понедельника. И когда он открыл дверь нашей комнаты, его видок оставлял желать лучшего.
Рубашка нараспашку, а слабый запах вчерашнего «праздника», то есть перегара, был очень стойким. В руках у Бориса была литровая стеклянная банка, только что собранной с грядки, клубники.
— Похоже, ты за нас всех эти дни отрывался, — сказал Швабрин, вытираясь после душа.
— Мужики, я был в стратосфере, — сказал Боря, слегка запинаясь.
— Оно и видно, — улыбнулся я, принимая клубнику из рук Чурикова. — И с кем летал? — спросил я, учуяв к тому же и запах женского парфюма от нашего соседа.
— Она… ой, — почесал затылок Боря, вспоминая имя девушки. — Света? Лена? Или Вика?
— Наверное, клубника? — посмеялся Ваня, но Боря отрицательно замахал головой.
— Вероника? — спросил я, вспоминая одну из надоедливых песен из будущего.
— Тоже нет, — задумался Боря. — Блин, я же не усну, пока не вспомню.
— Ну, спать тебе недолго осталось, — сказал я и показал время на часах.
Боря сильно расстроился, что ему теперь придётся мучиться весь день. Сняв рубашку и взяв средства гигиены, он приготовился идти в умывальник.
— Может, Виолетта? — спросил он у нас.
Будто мы знаем, с кем он провёл все выходные.
— А почему не Катя? — уточнил я.
— Неа. Мне это имя не нравится. Я бы с ней не пошёл. Тут что-то на букву «В», — ответил он и пошёл к двери, напевая известную композицию.
— Не споткнись. Про порожек помнишь? — спросил Швабрин, намекая на возвышенность, на входе в нашу комнату.
— Ага, — кивнул Боря и продолжил петь, не смотря под ноги — «Летящей походкой… туру-ру-ру… ты вышла из мая… я!» — крикнул Чуриков и, зацепившись за порожек, полетел вперёд, кувыркнувшись в коридоре.
Швабрин смеялся. Проходящие мимо нашей комнаты Ломакин и Чебякин тоже не оставили без внимания этот пируэт, а потом помогли горе-певцу подняться.
— «И скрылась из глаз в пелене января» — допел я куплет песни Юрия Антонова.
Вылет из Циолковска приближался. Морозов и я заняли свои места в Як-40, попутно обсудив качество кресел в салоне этого небольшого пассажирского самолёта. Точнее, мне пришлось выслушать претензии Коляна к потёртому сиденью, расшатанному подлокотнику и то, что в самолёте слишком мало места для него одного.
— Я думал, что нас двоих отправят на одном самолёте. Не могли организовать нам отдельный рейс? — качал он головой, посматривая на заходящих пассажиров.
— Ты ещё не поступил, а запросов у тебя на Героя Союза как минимум, — сказал я, просматривая командировочный.
— Я ставлю амбициозные цели, Родин. А ты из «блатных», как я посмотрю. В столь молодом возрасте и в испытатели метишь, — улыбнулся Коля. — Фамилия у тебя не главкомовская и неминистерская. Что в тебе такого?
— Абсолютно ничего. Удачлив и скромен, Колян. И тебе советую, — похлопал я его по плечу, когда начали запускаться двигатели.
Самолёт произвёл взлёт, и нам предстояло минимум два часа полёта до аэродрома Владимирска. Июнь месяц, речка, жара, рядом девушка и у тебя впереди несколько вылетов на одном из легендарнейших самолётов в истории авиации. Что может этому помешать? Правильно! Нытьё твоего коллеги, которому всё вокруг не нравится.
— Вот чего он там рассказывает этой тётке? — кивал Морозов в сторону полного мужчины, который что-то шептал, схожей с ним комплекции, женщине на ухо.
Кажется, мужик делает ей комплименты, и она этому рада. В порядке вещей.
— Уже час летим. Жара. Пить охота, — продолжил причитать Коля, и я протянул ему свою афганскую фляжку с водой.
— Попей и успокойся.
— Родин, совсем сдурел⁈ — возмутился Морозов. — Ты сам-то не брезгуешь?
Зануда попался мне в напарники по этой командировке. Что с ним будет, когда мы на место прилетим, и он попадёт под рой бешеной мошки?
— И правда. Потом, как ты буду, — сказал я, но флягу не убирал. — Ты или терпишь,
