в танце очень романтично. Как только гасили свет, можно было разглядеть их лëгкий поцелуй.
У Артëма и Виталика всë стабильно. Света и Наташа плотно захомутали моих товарищей. Они и не сопротивлялись, я думаю.
Костя Бардин совершенно не вспоминает о своей Капустиной. Поначалу писал ей несколько раз в неделю, но не получил ни одного ответа.
— Что и требовалось доказать, Костян. А мы с тобой чуть не убили друг друга на выпускном, — сказал я ему как-то за разговором.
— Не говори! Избалованное, она создание, — ответил он, крепко пожимая мне руку.
Что касается меня, то я просто наслаждался женским обществом Евгении. Натура она романтичная и впечатлительная, ей хотелось очень долго и много разговаривать. Когда мы с ней виделись на КПП, она рассказывала свои впечатления от новых прочитанных книг, как ей некомфортно в общежитии, где девушки, порой ведут себя слишком раскованно, и как ей не хватает родителей рядом.
— Ведь это должно произойти с любимым человеком. Чтоб, это был тот самый порыв…, — говорила она мне на ухо, пока мы кружились под мелодию Стаса Намина.
Мда, каждая девушка хочет, чтоб «это» произошло по любви! Получается не у всех. Разные парни попадаются.
— А ты как к этому относишься? — спросила Женя.
И что сказать? Серëга уже столько без интима, впору на стену лезть.
— Конечно, это должно быть как-то особенно. Богатый внутренний мир — это самое прекрасное, что должно быть в любимом человеке, — сказал я.
Да, да, Серый! Всë правильно сказал, только одним Лермонтовым удовлетворен не будешь.
«Чистая моя, строгая, как же я хочу рядом быть!», — звучали строки песни, под которую мы танцевали медленный танец.
— У вас скоро экзамены? Может, вам нужно было готовиться, а я вас на танцы вытащила? — спросила Женя, опустив голову.
— А вы, Женя сильно об этом переживаете?
— Конечно. Вы же можете не сдать сессию и не уехать в отпуск!
— И об этом вы тоже сильно переживаете? А если я вам скажу, что в зимний отпуск не собираюсь, волноваться не будете?
Женя медленно подняла голову и слегка улыбнулась. Эту улыбку я смог не сразу разглядеть в приглушëнном свете.
— Не буду. И мы с вами сможем видеться каждый день? — спросила она, медленно укладывая свою голову мне на грудь.
— Конечно. Главное, чтобы я вам не мешал в вашей учëбе.
Уже находясь в казарме, я нашëл в своей тумбочке старое письмо от Ани Красновой. Она писала, что обжилась в большом городе. Подружилась со своими однокурсниками и начинает вживаться в роль студентки-журналистки. Ей даже начал кто-то присылать цветы, но этот поклонник не объявляется.
Впрочем, так и должно было быть. У Красновой будет своя жизнь, а у Родина своя. Только вот сознание моего предшественника не хочет выбрасывать из головы Аню. Уже сколько нахожусь в этом мире, а бывший хозяин этого тела до сих пор даёт о себе знать.
Апрель1977 года встретил нас солнечной погодой и, пожалуй, одним из главных событий всего обучения в училище — первой лëтной практикой. И нашему взводу выпал просто джек-пот!
Мы никуда не ехали, а оставались летать в Белогорске на Л-29. Мои товарищи, конечно, обрадовались этому. В основном, из-за девушек своих. Я же радовался тому, что здесь больше самолëтов и инструкторов, а их уровень заметно выше.
Это я узнал от одного курсанта 4 курса, с которым мне «посчастливилось» мыть пол на сампо. Надо же было уснуть, когда были дни подготовки к «Истории КПСС».
Прибытие в учебный полк на аэродром нашего училища было знаменательным событием.
Первое же построение проводил командир учебной эскадрильи. Подполковник Ребров весьма упитанный человек с очень мягким, даже, писклявым голосом. Мне показалось, что ему нужно слегка схуднуть. Килограмм так на 15.
— Товарищи курсанты, вы попали в третью учебную эскадрилью. В отличие от всем известной второй «поющей», у нас прозвище несколько иное — «пьющая». И меня оно очень смущает!
Ребров долго приводил примеры разложения дисциплины в его подразделении, как среди курсантов, так и инструкторов.
— Особенно, меня удручает традиция застолья по окончании лëтной практики. Но до неë надо ещё дожить. А теперь, начнëм.
Как и перед КМБ, началось деление на лëтные группы по четыре-пять человек в каждой. Наша неразрывная четвëрка в этот раз лишилась Виталика, вместо которого к нам попал Костя Бардин. Таким вот усечëнным составом мы оказались в группе старшего лëтчика майора Нестерова.
— Небось Казанов договорился, чтоб вам его дали, — шипел кто-то в строю, когда мы вставали за спиной нашего инструктора.
— Ничего не договаривался. Я вообще не знаю, кто это, — отвечал на это Виталик, оказавшийся в десятой группе.
Что такого в этом майоре я не знал, но другие видели в нëм то ли самого опытного, то ли самого весёлого человека. Узнали, наверняка, от старших курсов, кто из инструкторов посильнее и послабее.
Пётр Николаевич Нестеров, тëзка легендарного штабс-капитана Нестерова, по разговорам старших курсов был очень хорошим инструктором. Для начала, наша девятая лëтная группа под его руководством должна была пройти мероприятия наземной подготовки.
Николаевич, как он приказал обращаться к нему вне строя, плавно вводил в то самое «состояние» — полëты. И вот эти самые полёты начались для нас с «исписания» тетрадей. Мы изучали данные аэродрома, район полётов, навигационную обстановку в районе полётов, рисовали карты.
Весь наш взвод, поделëный на группы, сидел в классах и писал. А вот нас, Пëтр Николаевич, больше вытаскивал на улицу, чтобы мы не сидели в душном кабинете, а на воздухе познавали науку. И это лучше работает. Писать, конечно, нужно, но ещё лучше, когда тебе это показали и ты попробовал сам.
— Завтра пойдем на газовку. Посмотрите весь процесс от осмотра до выключения самолëта, — сказал нам Нестеров, когда мы сидели на спортгородке.
Николаевич рекомендовал сидеть на лестнице и запоминать высоту выравнивания, а также ходить с макетом самолëта по схемам выполнения полëтного задания.
— Так лучше запомнить. И ещё, на турниках занимаетесь? — спросил он и получил утвердительный ответ. — Исключить, и бег тоже. Мне нужны ваши мягкие руки, чтобы вы чувствовали управление.
— А как же физкультура? И на турнике висеть полезно, разве не так? — спросил Макс.
— Так. Разрешаю только советский биатлон, — сказал Нестеров и пошëл к выходу с городка.
— А это как, советский биатлон? — поинтересовался Костя.
— Это когда с утра бегут за пивом и по дороге стреляют сигареты. Завтра зайду в казарму за вами.
На утро выдвинулись на аэродром, одетые в свои собственные лëтные комбенизоны, ДСки и полётные
