предупреждены о вашей миссии, будут оказывать вам должную помощь. Надеюсь, ваша супруга, и дочь не будут проявлять недовольство, что покидают Москву?
— Что вы, государь, они благодарны вашему величеству, что у них появилась возможность посмотреть страну, которая возродилась благодаря вам. Анастасия Ивановна и Мария признательны великому государю, и будут рады, если вы окажите им милость.
— Они во дворце?
— Как вы повелели, и ожидают ваше царское величество!
— Тогда пойдем, князь — дамы не должны долго ожидать по правилам политеса, ведь так?!
— Так, государь, но вы царь, и правила не для вас — вы их сами создаете, и обязываете других.
— Я не тиран, князь, — улыбнулся Алексей и вышел из кабинета, сопровождаемый бывшим господарем. Миновав комнаты, он спустился по лестнице и зашел в зал. Две девушки в пышных платьях и с оголенными плечами склонили перед ним головы. Дочь князя, смуглая и привлекательная брюнетка, восемнадцатилетняя Мария была старше на полгода супруги господаря, княжны Анастасии Ивановны Трубецкой — высокая блондинка славная своей красотой, которую совершенно не портила маленькое черное пятно на веке левого глаза. Причем, судя по ее взгляду, устремленному на князя, она его не просто любила — боготворила.
— Рад вас видеть, княгиня, и вас княжна, — Алексей чуть поклонился присевшим перед ним в книксене девушкам, причем выполнившим старомосковский ритуал — ему поцеловали руку и он ощутил легкое прикосновение бархатных губ.
— Ваш муж расскажет вам, княгиня Кантемир, о возложенном на вас поручении. Вы все детство и юность провели в Стокгольме, куда ваша мать направилась к вашему отцу, боярину Ивану Юрьевичу. И прекрасно знаете Швецию, тем более она сейчас союзник Ливонии. Эти знания помогут вам в вашей миссии, которая для меня очень важна.
— Я сделаю все, что возложит на меня ваше царское величество. Приложу все свои скромные силы.
— Вы выучили шведский язык, не так ли?!
— И еще овладела датским и немецким языками, государь. А также говорю на наречиях, которые приняты в Лифляндии и Эстляндии, пусть и не так хорошо — в Стокгольме на них говорят слуги.
— Прекрасно, — улыбнулся Алексей, — у меня к вам есть просьба, любезная Анастасия Ивановна.
— Государь, я ваша подданная, и всецело к вашим услугам!
— Берегите и опекайте своего супруга — он нужен России! Климат Балтики не для человека, что всю жизнь провел на юге, сыроват он — Москва более подходит. И обещаю вам — не пройдет и двадцати лет, как вы с мужем вернетесь на трон господарей Молдавии, и я тогда буду обращаться к вам, как к сестре. Но об этом пока будете знать только вы — и прошу никому не говорить ни слова — пусть это будет нашей маленькой тайной.
Кантемиры дружно ахнули разом — все трое. Девушки склонили перед ним головы, а князь отвесил чуть ли не земной поклон. Глаза у всех стали сияющими — теперь Алексей был уверен в успехе миссии.
На душе было немного муторно — он знал, что перед Персидским походом Петр Алексеевич влюбился в Марию Кантемир, и та, по настоянию отца и старого интригана Толстого, ответила взаимностью. Вот только Петр Андреевич оказался тем еще паршивцем — по настоянию царицы, которая испугалась, что царь разведется с ней и женится на красивой и знатной молдаванке, прекрасно образованной и интересной, совершил, по сути, государственное преступление. Он уговорил лекаря Кантемиров дать княжне снадобье, от которого у нее случился выкидыш, оказавшийся мальчиком.
Невозможно представить себе отчаяние не только несостоявшейся матери, но и самого Петра, который слишком поздно узнал о беде. Возможно, это и ускорило его смерть, тем более он снова близко сошелся с Марией, когда узнал о супружеской измене Екатерины, которая стала императрицей, с секретарем Виллимом Монсом.
«Девушка очень умна и красива и великолепной станет женой и супругой для „папеньки“. Никакого сожительства не допущу — а Марте Скавронской, стоит ей только дернуться, придется скверно. Петр мне дал клятву, что отдалит ее, и отдаст мне брата и сестер на воспитание — и пока идет война, он нуждается в помощи. Его Ливония слишком малолюдна, чтобы противостоять как Пруссии, так и соседям-полякам. Даже против одного Великого княжества Литовского не выстоит.
Так что „герр Петер“ согласился вступить в брак с достойной партией — вот это я ему и обеспечу, только вместо немки будет молдаванка. Вполне допустимо, что после смерти ливонского короля она отъедет ко мне, и ее сын станет весомой картой в политическом раскладе».
Алексей отогнал мысли, они были ни к чему, ведь на длинной дороге был сделал только первый шажок, искоса посмотрел на Марию — очаровательная девушка, умница, достойная будет пара.
— Будьте уверены в моем полном расположении! Я прощаюсь с вами до следующего лета, и, надеюсь, вы не подведете меня!
— Как так можно нести службу?! Да за такое нерадение выдрать батогами без всякой жалости весь гарнизон надобно!
Сквозь сварливые нотки в голосе Меншикова звучала неприкрытая радость — Мемель удалось взять с лихого налета, дерзко применив привычную хитрость с «машкерадом». Такого приема пруссаки не ожидали — довольно крепкий замок с шестью башнями, окруженный четырьмя бастионами, не был подготовлен к обороне. Драгуны, переодетые в прусские мундиры ворвались в открытые ворота и устроили потеху — гарнизон, застигнутый врасплох, почти не оказал сопротивления. А сам город был уже захвачен без всякого сопротивления — никто из горожан даже не подумал взять оружие в руки, не то чтобы драться.
Хороший такой город, древний и богатый, основанный еще рыцарями-крестоносцами Тевтонского ордена — «Братства святой Марии». И расположен Мемель в очень удобном месте, почти на выходе из узкого залива, зажатого между берегом и тонкой косой, что протянулась чуть ли не до самого Кенигсберга, следующей цели похода союзного шведско-ливонского войска. Впрочем, на четверть состоящего из природных русских.
Захват Мемеля был настоятельно нужен для Ливонского королевства, самый «лакомый кусок» на взгляд самого Меншикова. Добрая треть торговли Великого княжества Литовского шла через него, бастионы с пушками надежно запирали устье залива, а значит, и Немана. Однако большая часть товаров и грузов все же отправлялась в Курляндию и в Ригу.
Так что пошлины в виде серебряного ручейка и золотых капель монет шли в казну непрерывно, и эти деньги направлялись на содержание флота, пока состоящего из русских кораблей с командами. Так и небольшой армии, наполовину состоящей из московитов, решивших остаться на службе бывшего царя Петра, ныне ставшего королем.
Рекрутский набор в Ливонии никогда не проводился,
