патентов, привилегий и прочих способов закрепить свое право на изобретение. При этом работало оно достаточно специфическим образом: если патент в той же Пруссии или Франции на свечки получить было относительно легко, то, например, на изобретения хоть как-то связанные с военной сферой — практически невозможно. Да и вообще, учитывая складывающуюся достаточно сложную политическую обстановку на континенте, даже запатентованное изобретение легко могли начать копировать явочным порядком. Исключительно по причине политической целесообразности. Так, например, было с теми же свечами: патент вроде и есть, но постепенно делать их начали буквально все. Понятно, в России я свои изобретения защитить мог, в вот на Британских островах — никак.
Права же на книги, статьи, музыкальные произведения — все то, что в будущем будут называть авторскими и смежными правами — и вовсе практически никак не регулировались. Разбогатеть тут перепевая песни Высоцкого не представлялось возможным даже теоретически. Под это просто не было юридической базы.
— Не вижу особых препятствий, — согласился и с этим документом после боле-менее детальных объяснений Фридрих Вильгельм. Тот который король.
— Ну и последнее мы готовы выделить Пруссии торговый кредит в десять миллионов рублей при условии подписания равнозначного торгового соглашения о режиме наибольшего благоприятствования. Скажем под один процент в год. С льготным периодом в два года.
Это было предложение от которого было крайне трудно отказаться. Пруссия никогда не была богатой страной. Все вот эта знаменитая немецкая аккуратность и бережливость она не от хорошей жизни. Эпоха Наполеоновских войн с потерей половины площади страны, громадные человеческие потери, разруха, непомерные военные расходы — все это влияло на небольшое в общем-то королевство отнюдь не положительно.
При общем бюджете Пруссии в примерно 50 миллионов талеров в год — серебряный рубль, укрепившийся благодаря французскому золоту, менялся с талером как 1к1 — государственный долг немцев в 1820 году по нашим данным достиг 80 миллионов. Даже не смотря на всемерное сокращение «побочных» расходов и урезание финансирования двора буквально до самого необходимого минимума, подготовка к будущей войне сжирала все запасы государства, не давая пруссакам нормально существовать. Ни вздохнуть ни пернуть.
По хорошему Фридриху Вильгельму бы остаться в стороне от нового конфликта, постараться сэкономить, занять выгодную позицию торговца, равнозначно работающего с обеими сторонами, но… Тогда пруссаки не были бы пруссаками. Да и кредиторы с Туманного Альбиона аккуратненько подергивали соответствующие ниточки, не давая своим должникам сорваться с крючка. Так что десять миллионов, которые предлагала Россия должны были стать для нашего западного соседа настоящим глотком свежего воздуха. Или потенциальной удавкой, если пруссаки не смогут награбить на западе достаточно, чтобы расплатиться с долгами.
— Это нам интересно, — после короткого раздумья ответил король. — Думаю, мы не будем вдаваться сейчас в детали. Оставим это дело соответствующим людям.
Немцы все это понимали. Понимали, что продают ту самую душу, от которой мы вроде как чуть раньше отказались, однако надеялись победить и за счет победы покрыть все издержки. Победитель получает все!
Чего Фридрих Вильгельм не знал, так это того, что мы, играя на понижение, ставили на поражение Пруссии — а еще лучше на кровавую ничью — и превращение ее в нашу полуколонию. И для того, чтобы все случилось именно так, еще сто пятьдесят тысяч штуцеров — пришлось полностью распотрошить запасы и даже, о ужас, изъять часть оружия из строевых частей — уже продали французам. Плюс полторы сотни пушек ушли тем же маршрутом, их мы вскоре все равно собирались менять на стальные, так что даже боеспособность собственной армии не сильно пострадала. Как говорится ничего личного, только бизнес.
— Семь червей, — задумчиво пересчитав взятки на руках объявил нам вердикт Михаил.
— Вист, — отреагировал Александр.
— А я, пожалуй, пас, — карта этим вечером не шла совершенно. В какой-то момент я уже даже перестал надеяться и просто наслаждался общением с братьями.
— Ложись, — кивнул Александр и сам быстро раскидал свои карты по мастям. Ход был от него, и император явно надеялся что-нибудь удачно прорезать. Михаил был человеком азартным, любил рисковать, а закладываться на третью даму — наоборот не любил, за что регулярно получал недоборы. Ну а случай, когда мы с Александром насовали ему паровоз из восьми взяток на мизере и вовсе стал у нас в семье нарицательным.
На дворе стояло начало января 1822 года. Только-только закончились все рождественские празднования, слившиеся для меня в один нескончаемый калейдоскоп балов и приемов. За две недели мы с женой посетили просто огромное количество протокольных мероприятий, демонстрируя подданным свое внимание и уважение. Оба кадетских корпуса, мой электротехнический институт, педагогическое училище Александры — да, оно наконец полноценно начало свою работу с прошедшего сентября — институт благородных девиц, несколько больниц и домов призрения. А еще балы и несколько дней приемов посетителей, жалобщиков и прочих просителей, под праздник стекающихся в Михайловский. До женитьбы я все эти как бы обязательные мероприятия старательно саботировал, предпочитая тратить время на более полезные дела — и более интересные, если быть совсем уж честным, — но с появлением в моей жизни супруги, отлынивать от светский жизни стало невозможно. Просто опасно для нервной системы, если говорить прямо.
И вот сумев выбраться из этого водоворота только в конце первой декады января, мы наконец собрались с братьями «на посидеть» узким, так сказать, кругом. Только Константин прислал по телеграфу поздравление и приезжать в столицу из Варшавы отказался. У него там вроде бы какая-то женщина организовалась, и навещать постылую ему столицу брат не пожелал. Никто тут, впрочем, не расстроился, Константин был своеобразным человеком со здоровенными тараканами в голове, отчего личное общение с ним давалось окружающим достаточно сложно.
— Без одной, — тем временем Михаил не сумел реализовать трельяж из-за нехватки козырей и недобрал одну взятку. Обычное для него дело, он даже не расстроился.
— Что там с твоими пушками? — Познакомив брата с нужными людьми — оружейниками и металлургами, я больше темы стальных орудий вообще не касался. Слишком своих дел было много, чтобы еще на поляну брата лезть.
— У-у-у… — закатил глаза Александр, который видимо о проблемах русской артиллерии знал гораздо больше. — Ну вот зачем ты это затронул. Сдавай.
Я поднял бокал с любимым «белым русским» — Александр предпочитал коньяк, а Михаил — вино — отсалютовал партнерам по игре, глотнул напиток и принялся тасовать колоду. Не смотря на мои усилия, — я порой экспериментировал с алкоголем и угощал результатами барного творчества близких мне людей — пока большинство местных предпочитали по-старомодному пить чистые напитки. В деле изобретения и употребления коктейлей меня неожиданно поддержал только Юсупов. Тот который Борис, естественно.
Почему неожиданно? Борис был, возможно, самым приземленным человеком, порой до скучности, которого я встречал в этой жизни, и любовь экспериментам с напитками совершенно не вязалась с его образом. Тем не менее, мы с ним за прошедшие пару лет сошлись достаточно близко. В основном на почве общих взглядов на государственное управление и дворянскую коммерческую деятельность.
— Пока отлили партию стальных десятифунтовых единорогов, — начал хвастаться Михаил. — Сделали стенки тоньше на пятую часть чем у стандартных бронзовых, соответственно и масса упала. Про цену и говорить нечего. Сейчас на полигоне их как раз отстреливают. Пока ни одного разрыва.
По голосу брата было слышно, что он за свое хозяйство горд выше всякой меры.
— А что Демидов говорит, сможет он под артиллерию дополнительную сталь выделать? — Задал вопрос я, но наткнувшись на синхронные ехидные взгляды братьев, понял какую глупость сморозил. Естественно в их понимании пушки для государства были гораздо важнее железной дороги и выделываемых для нее рельс. Так что это мне нужно будет заботиться нахождением дополнительных мощностей, дабы не сорвать сроки строительства Межстоличной железной дороги. Строительство, которое на секундочку должно было начаться сразу после схода снега. — Понятно…
Вообще с прокладкой ветки Нижний Тагил-Пермь, активность уральских металлургов выросла скачкообразно. Услугами обозначенной ветки тут же начали пользоваться не только заводы железного короля Российской империи, но и все остальные предприятия, расположенные в тех краях, включая и казенные производства. Цена логистики и соответственно самого металла падала, рос спрос, а за ним и объем валового производства чугуна и стали. Все это не могло не радовать, тем более в такие бурные, с политической
