же он?
— Здесь очевидно — поручик Сомов. Есть свидетель, слышавший, как Сомов-младший повел отца в комнату гувернантки, сам присутствовал при обыске.
В стиле Остапа Бендера (или Сергея Юрского в его роли), сделал красивый жест (или мне так показалось, что он красивый) рукой в сторону Лентовского:
— Да, господа присяжные, сделаю маленькое отступление — а законен ли был обыск? Имел ли право домовладелец произвести обыск, если он предоставил комнату в распоряжении своей гувернантки? Мы не сомневаемся в честности усопшего предводителя дворянства, но у нас имеется Уложение Российской империи! Производить обыски могут только лица, облаченные на то полномочиями! И в присутствии понятых. Поручик Сомов отрицает, заявляет, что он вообще ничего не знает об увольнении Зуевой, и не дело офицера вникать в дела вороватых гувернанток. Никакого обыска он не видел, ни в чем не участвовал. Если покойный отец посчитал, что Зуева виновна, что она воровка — так оно и есть. А дворецкий либо соврал, либо не расслышал. И дворецкий же на допросе заявил, что о кольце он ничего не знает, что в предварительной беседе со следователем соврал, не подумав. Но, мы понимаем, что дворецкого попросту запугали.
Его Превосходительство пару секунд обдумывал услышанное, затем спросил:
— Иван Александрович, а зачем Сомову-младшему подкидывать кольцо под подушку какой-то гувернантки? В чем его цель? Вот здесь я ума не приложу.
— Его цель — уволить Зуеву. И у меня, когда я еще занимался жалобой Зуевой, а не расследованием убийства, возникло несколько версий. Первая — поручик Сомов добивался расположения гувернантки, та ему отказала. Вторая — у пасынка и мачехи был роман, Зуева об этом узнала. Возникла опасность, что узнает отец и муж, поэтому гувернантку потребовалось срочно выгнать. Третья версия — Сомов-младший украл у отца некую сумму денег, а для прикрытия своего преступления бросил тень на гувернантку. Понятно, что если барышня украла кольцо, то она же украла и деньги.
— Версии неплохие, но, как я понимаю, ни одну из них нельзя теперь ни доказать, ни опровергнуть, — усмехнулся Лентовский.
— Именно так, Николай Викентьевич, — кивнул я.
Что тут говорить? Ну да, гувернантка далеко не красавица, чтобы на нее запал молодой офицер, но все в жизни бывает. Пока наблюдал на похоронах за мачехой и пасынком — тоже ничего крамольного не узрел. Да и мачеха старше пасынка на пятнадцать лет. Но, опять-таки это не факт. Связь могла быть, могло и не быть. Свечку никто не держал, а сами не признаются. Кража денег? Может она и случилась, а может и нет. Мария Ильинична ничего не поведала, не знает, а Сомова-старшего уже не спросишь.
И что остается?
— Единственная версия, которую мог бы предложить адвокат присяжным заседателям — так это то, что поручик Сомов возненавидел гувернантку из-за ее манер. — Предупреждая очередной вопрос Лентовского, сказал:
— Сомов-младший очень высокомерный человек. Дескать — он благороден, он выше всех остальных. Но, как правило, под высокомерием прячут либо свою неуверенность, либо комплекс неполноценности. А в доме живет гувернантка. Нищая девушка, но, тем не менее, она-то по-настоящему благородна. Не исключено, что Предводитель дворянства приводил Зуеву в пример собственному сыну. И это ужасно бесит молодого офицера, что мнит себя истинным дворянином. Он подсовывает колечко под подушку гувернантки, чтобы унизить ее в глазах отца. А Сомов-старший, будучи в расстроенных чувствах, да еще и подогретый спиртным, принял все за правду и выгнал барышню.
— А вот это, Иван Александрович, чистой воды фантазия, — покачал головой Председатель суда.
— Разумеется фантазия, — согласился я. — Но я рассуждаю не как следователь, а как защитник. Присяжные могут поверить в такое объяснение?
— Присяжные поверят, — согласился Лентовский. Потом заметил. — Будь вы защитником Зуевой, присяжные заседатели вынесли бы вердикт — невиновна. И председательствующий — я, или кто-то другой, освободил бы Любовь Кирилловну из-под стражи прямо в зале суда. Другое дело, что у наших присяжных поверенных нет вашего таланта убеждения. К тому же — убит Предводитель дворянства уезда. И отпустить на свободу убийцу? Нет, не выйдет. Адвокат станет защищать гувернантку, но так, для приличия. И он не станет подвергать допросу поручика Сомова, выбивая из него признание.
— Виновна, но заслуживает снисхождения, — вздохнул я, приведя еще один вердикт присяжных. — А это, год или два тюремного заключения?
— Скорее три, — заметил Лентовский. Сделав паузу, Его Превосходительство вдруг сказал: — Но ведь присяжные поверенные имеются не только в Череповце, но и в других городах. И они не связаны с Череповецким уездом. Уверен, как только в Петербурге узнают, что есть такой случай, то защищать Зуеву пожелают несколько адвокатов. Дело интересное, громкое, а оправдательный приговор — мечта любого защитника. И здесь он вполне реален. Полагаю, адвокаты даже денег не возьмут с нашей гувернантки.
Председатель суда придвинул мне дело, давая понять, что я свободен.
— Николай Викентьевич, позвольте полюбопытствовать — а что с Виноградовым?
— Александр Иванович подал прошение об отставке, я его сразу же подписал, но сами понимаете, прошение должен утвердить заместитель министра. На это уйдет недели две.
— А материалы по краже ящичка?
— Уже у мирового судьи. Но у него, как вы сами знаете, дел очень много… Месяц, а то и два. К тому же, необходимо заявление самого купца, а не его приказчика. В общем, вы поняли.
Я кивнул. Конечно, я все понял. Виноградов вор, его следует наказать, но… Когда мировой судья станет рассматривать дело по краже, то перед ним предстанет не помощник прокурора Череповецкого окружного суда, а частное лицо, пусть и в статусе личного почетного гражданина Виноградов и титулярного советника в отставке. И, не исключено, что дело вообще «затихарят». Потерпевший в Москве, ножички ему отправят с почтой, а что еще? Станет ли он настаивать на привлечении виновника к суду? Сомневаюсь.
КОНЕЦ
