значительным.
Пантера написала рассказ, для затравки. Хороший, это я как читатель говорю. Но Тяжельников за голову схватился. Вы, говорит, Миша (последнее время он со мною резко на «вы», видно, мои акции растут), вы, Миша, знаете, как я вас уважаю, но Суслов этого не пропустит никогда и ни за что. Нет, можно, конечно, провести это мимо Суслова, но возмездие будет непременно. Вплоть до закрытия «Поиска».
«Поиском» рисковать мы не будем. Но у меня есть идея комбинации. С хорошими шансами на выигрыш. Потому альманах нужно потихоньку составлять. И мы составляем. Потихоньку.
А пока…
— Вот, опять, — Ольга показала пять рублей. — И что делать, просто не знаю.
Нам постоянно присылают деньги. Прямо в конвертах, хоть и запрещено это. Присылают не просто так, а с просьбой выслать либо определенные номера, либо подписать на журнал. Мы даже напечатали жирным шрифтом: «редакция вопросами подписки и рассылки не занимается». А они шлют и шлют.
— Что здесь сделаешь. Подписать их, только и всего. Озадачить кого-нибудь. Не так и сложно, — посоветовал я.
— Это со стороны не так и сложно, а когда начинаешь делать, они, сложности и вылезают. Нужно разрешение на редакционную подписку, — сказала Лиса. — Иначе любой проверяющий поднимет шум.
— Значит, будет разрешение на редакционную подписку. А пока — через «Союзпечать».
— Подписать-то нетрудно. Как деньги оприходовать, вот проблема.
— Много таких писем, с деньгами?
— До пятидесяти в месяц. На четыреста рублей.
— Ладно, валите на меня. То есть вычитайте стоимость из моей зарплаты. Для бухгалтерии всё чисто. А поступающие средства будем считать пожертвованием на Дом Престарелых, о чём и объявим в журнале.
— Думаешь, проскочит?
— Думаю, в ближайшее время я это дело решу официально.
— В ближайшее — это какое? — не отставала Лиса.
— В Москву я собираюсь через неделю. И вообще, что есть главное богатство журнала? Не столы и стулья, не сотрудники, даже не авторы. Главное богатство журнала — это постоянные читатели. И если нас просят подписать, да ещё присылают деньги, то отказываться от таких читателей — всё равно, что хлеб бросать на землю.
Мы помолчали.
— Умеешь ты, Чижик, убеждать, — сказала, наконец, Лиса. — Сделаем. Прямо сейчас и сделаем, — она достала пачку писем, вызвала секретаршу и озадачила. Делегировала полномочия.
Затем пришла Ольга Николаевна, наш корректор.
— Я проверила вашу протеже, Михаил. Весьма удовлетворительно.
Моя протеже — сказано сильно, но отчасти и верно.
С папенькой и Анной отношения у меня прохладные. Но корректные. Анна, после того как кавалерийскую атаку на дедушкино наследство я отбил, перешла к выжидательной тактике. Нет-нет, а и заведет разговор, как нынче трудно жить. Я только киваю, да, нелегко. Но оказывать материальную помощь не спешу. Ну с чего бы? Папенька по нашим, советским меркам, зарабатывает не то, что неплохо, а даже очень хорошо. Анна, конечно, поменьше. Но квартира у папеньки отличная, есть «Волга» — чего же более? Дача? Вопрос решаем, но папенька не хочет. Такой дом, как дедушкин, он построить не может, не из-за недостатка денег, а просто — нельзя, не положено. А то, что можно построить, ему не нужно. Отдыхает он в санаториях, вот недавно в Паланге три недели провёл, в доме отдыха для заслуженных людей. Потому что папенька — заслуженный артист РСФСР, депутат областного совета и ведущий солист ордена трудового красного знамени Черноземского театра оперы и балета. А теперь ещё и режиссёр. Материальная база для советской семьи просто прекрасная, как пишут в отрывных календарях. Какая тут материальная помощь? Нет, на день рождения я ей, Анне, подарил двести пятьдесят чеков, пусть сама купит, что захочет, в «Березке». Подарок Анна приняла, купила дубленку, но добрые люди рассказали, что она называла меня жёлтым земляным… нет, чернозёмским жлобом, вот.
И правильно назвала. Жлоб и есть. Деньгами не швыряюсь, любителей дармовщины не привечаю.
Но вот недавно Анна позвонила и попросила пристроить сестру Марию, в «Поиск». Та институт недавно окончила, и теперь хочет поработать в журнале. Какой институт, спросил я. Сельскохозяйственный. Но она, пока училась, работала в журнале, «Барвинок».
Ну, пусть приходит. Поговорим, посмотрим, что и как. Нет, не в Сосновку, зачем. В редакцию. Мы ж о деле говорить будем.
Мария подошла. Милая, приятная девушка. Окончила она не институт, а сельскохозяйственный техникум, профессия «зоотехник». Однако в сельском хозяйстве работать не может, проявилась у неё аллергия на животных. На коров, на кроликов, на свиней, на птиц. Ну, бывает. Нет, в «Барвинке» она не работала, а студенткой подрабатывала в районной газете, корректором. А в Черноземск приехала поступать в университет на филфак.
Что ж, корректор нам нужен, корректоров много не бывает. И Ольга Николаевна, наш штатный специалист, дала ей контрольное задание, чтобы проверить, действительно корректор, или так, просто грамотный человек. Или даже малограмотный, и такое бывает.
Оказывается, действительно корректор.
И я взялся за телефон.
— Анна, передайте, пожалуйста, Марии, пусть приходит, работа есть.
— Ты, Миша, опять мне выкаешь, нехорошо.
— Это я от смущения.
— А какой оклад у Марии?
— Работа сдельная.
— И много выйдет?
— В зависимости от.
— А конкретнее?
— В зависимости от. Она же учиться будет, значит, времени работе уделять много не сможет.
— Поступать будет на будущий год. А пока готовится. И работать. Жить-то нужно. Комнату снимать.
— Не волнуйтесь, Анна. Расценки у нас хорошие, всё будет нормально. Привет папеньке, — и я положил трубку.
С чего я буду выкладывать финансовые детали? Захочет Мария — расскажет сестре, не захочет, не расскажет.
И уже не первый раз Анна замечает, что вот её сестре жить негде. А у меня целый дом. Большой. Не нужна ли мне хозяйка? Была у зайца избушка лубяная, а у лисички ледяная, да.
Колобок, колобок, давай я тебя мёдом помажу!
Но я не султан.
И, чтобы отвлечься от нечестивых мыслей, я стал читать отобранную повесть, из тех, что прислали на конкурс. Интересную повесть, как раз для нас. Далекий космос, за орбитой Плутона множество планетоидов
