важному делу, — Миколчук на приветствия не разменивался. — Первое. Товарищ Батуринский ушёл на заслуженный отдых. Его обязанности временно возложены на меня. Второе, а по сути первое: принято решение о лишении Анатолия Карпова советского гражданства. Указ Президиума Верховного Совета СССР будет опубликован завтра, — и он посмотрел на меня. Ждал, что я спрошу, почему Миколчук вдруг решил сообщить мне об этом лично, да ещё и приехал сюда, хотя довольно было бы телефонного звонка. Старый приём. А у меня старый контрприём — принимать как должное. Мол, ничего особенного в том, что главный шахматный чиновник летит в Чернозёмск ради меня, нет. И что задействовал Бухонова — подумаешь, и не такое видели. Тридцать тысяч курьеров, нет, тридцать пять!
Но Миколчук, видно, дока: не моргнув, продолжил:
— На самом верху принято принципиальное решение: вернуть звание чемпиона мира в Советский Союз. И ваша кандидатура получила полное одобрение.
И опять я принял это как должное. Конечно, я, кто ж, кроме меня? Нет, и в самом деле, кто?
— У вас есть возражения? — спросил Миколчук напрямую. Тут не отмолчишься.
— Возражения? Против чего?
— Вы согласны ближайшие три года посвятить все силы завоеванию титула чемпиона мира? Отложив остальное на потом? Со своей стороны обещаю полное содействие и в плане шахмат, и во всех остальных вопросах. Вы можете переехать в Москву, мы предоставим вам хорошую квартиру. Вы можете остаться здесь, и товарищ Бухонов поможет вам, если возникнут затруднения. Так согласны?
— Стать чемпионом мира? Это совпадает с моими планами. Стать абсолютным чемпионом мира? И это можно. В Москву я перебираться не собираюсь, во всяком случае, сейчас, служенье муз не терпит суеты. От помощи не откажусь. Но.
— Но? — спросил Миколчук.
— Но я буду отдавать шахматам ровно столько времени, сколько сочту нужным. Не меньше, но и не больше.
— Вам решать, согласен.
— Я должен иметь возможность играть в тех турнирах, в каких сочту нужным.
— Не вижу препятствий.
— Я сам буду подбирать команду. Собственно, она у меня есть, другой не нужно.
— Но мы вам можем выделить сопровождающих — не вместо вашей команды, а вместе. Для решения ряда вопросов, которые потребуют специфических навыков.
— Если будет нужно, я сам попрошу у вас таких людей. И да, я не собираюсь становиться невозвращенцем, если это вас беспокоит.
— Нас это не беспокоит, Михаил Владленович. Мы знаем, что в нашей стране у вас есть всё, что можно купить за деньги, но есть и то, чего за деньги не купишь нигде: родные и близкие люди, почёт и уважение общества, а, главное, сознание того, что вы живёте в лучшей стране мира.
— Вот и прекрасно. И, чтобы не терять времени. Я хочу сыграть в сентябрьском турнире в Тиссайде. А в декабре — чемпионат страны.
— Тиссайд… — похоже, Миколчук был к этому не готов.
— Есть проблемы? — спросил я.
— Нет, никаких проблем. Готовьтесь. Вы едете обычным составом?
— Да. Я, Ольга Стельбова и Надежа Бочарова — медико-спортивное сопровождение, и Антон Кудряшов, тренер-секундант. Расходы я беру на себя.
— Вот это лишнее, Михаил Владленович. На хорошее дело стране денег не жалко, был бы результат. И ещё — на ваши призовые никаких поползновений не будет. Платите положенный законом налог, и только.
— Тем лучше, товарищ Миколчук, тем лучше.
Я медленно спускался по лестнице. И думал. Странно. Всё странно. Нет, шахматы в почёте, шахматы на виду у всего мира, но это всего лишь игра. Такое внимание к игре и ко мне пугает.
Но я не боюсь. И, кстати, я так и не узнал имя и отчество товарища Миколчука. Верно, полковник. И тоже смершевец, как Батуринский.
Ничего. Я не шпион, мне бояться нечего.
Девочки встретили меня с облегчением. Неужели думали, что я оттуда не выйду?
— Что за дело, Чижик? — требовательно спросила Лиса. — Что за срочное дело?
— Дело на три недели. В Англии. В сентябре. Готовы?
— Всегда готовы! — ответили они в унисон.
Вместо эпилога
Из доклада Михаила Чижика на собрании гроссмейстеров, Ереван, 30 декабря 1975 года
Матч Фишер — Карпов четко подразделяется на четыре части.
В первой, длящейся с первой по двенадцатую партию, Карпов очевидно доминировал. Он выиграл вторую партию, был близок к победе в седьмой и двенадцатой, в которых только за счёт цейтнота соперника Фишер ушел от поражения. Таким образом, после двенадцати партий Карпов ведет один — ноль.
С тринадцатой по двадцать четвертую партии игра обоих соперников приблизительно равна. Карпов, опять в цейтноте, проигрывает тринадцатую партию, но реванширует в семнадцатой. Далее следует серия коротких ничьих, и после двадцати четырех партий счет два-один в пользу Карпова. Длись матч двадцать четыре партии, Карпов был бы объявлен победителем. Но этот матч — безлимитный. Следующий отрезок Фишер наращивает давление. Карпов защищается, и защищается в целом успешно, но поражение в тридцать второй партии весьма чувствительное — он проиграл в своём коронном дебюте, Испанской партии. Фишер применил новинку, и применил успешно. После тридцати шести партий счет равный, три — три. И, наконец, финишный круг. Фишер продолжает мощно атаковать, и Карпов не выдерживает. Он проигрывает сороковую, сорок третью, а затем и сорок седьмую партию, а с ней и весь матч, с итоговым счётом три — шесть в пользу Фишера.
Что показывает предварительный анализ партий? Предварительный анализ партий демонстрирует высочайший уровень игры обеих сторон. Почему проиграл Карпов? Я думаю, ему не хватило выносливости — игровой, психологической и, отчасти, общефизической. Фишер же, напротив, во второй половине матча играл лучше, чем в первой. Вероятно, поначалу сказалось отсутствие игровой практики и он, Фишер, игровую практику получил в ходе самого поединка. Кстати, после матча Фишер заявил, что собирается вернуться к активной шахматной жизни, играть минимум в двух турнирах ежегодно.
Какие выводы можем сделать мы, советские шахматисты? Во-первых, подобно Атланту, мы должны сохранять связь с родной землей. Без этой связи, как бы не был велик шахматный талант, утраты неизбежны.
