— Значит, ты допускаешь сопротивление этой революции? — спросил Чад.
— Безусловно. Поэтому такие комитеты должны работать в тесном взаимодействии с народной милицией.
— И как быть с теми, кто не захочет перемен? Кто будет противиться им? — с интересом спросила Рубина.
— Как, как? Давить! — убеждённо заявил Нат.
— Нет. Нужно оставить некоторое пространство для идеологических противников народной власти, чтобы стимулировать её развитие и совершенствование. Разумеется, если подобные противники будут выступать с конструктивной критикой, а не идти с оружием в руках против народа. Тотального запрета инакомыслия быть не должно. Но если кто-то попытается свергнуть народное правительство или ставить палки в колёса перемен, таких необходимо изолировать от общества. Когда же народная власть на планете укрепиться, нужно будет запускать выстраивание эффективной автоматизированной системы управления экономикой и сосредоточения в руках рабочего государства основных средств производства. Думаю, для этого понадобится даже создать специальное ведомство, которое вооружиться особым программным обеспечением, и с помощью него можно будет объединить все крупные и мелкие предприятия планеты, нивелировать плановые директивы сверху и инициативы снизу. Должно быть совмещение глобального плана развития и механизмов рабочего самоуправления на местах, а для этого нужно повсеместное введение рабочего контроля через рабочие комитеты на различных предприятиях. Необходимы чёткие планы развития, ставящие стратегические цели на пять-десять лет вперёд, а для этого понадобится создать механизмы всепланетного и мгновенного мониторинга общественных запросов. Если мы сможем обеспечить максимально точный учёт спроса и сможем удовлетворить его без серьёзного перепроизводства, это станет победой нового типа хозяйствования на этой планете.
— Да уж, планы грандиозные! — усмехнулся Чад.
— Планы нормальные, — скромно улыбнулся ему Вир. — Но для их воплощения понадобиться реиндустриализация, автоматизация и роботизация производства по всех планете. И основные цели планов развития будущего общества непременно должны широко обсуждаться общественностью. В конечном итоге необходимо будет добиться существенного сокращения рабочего дня с сохранением прежнего заработка. Не двенадцать-шестнадцать часов, как сейчас, а шесть или четыре часа. Добившись этого, мы освободим колоссальные общественные силы, которые могут быть направлены на культурное и научное просвещение людей, на участие их в общественной жизни. Это и будет социальной революцией. Конечно же, много чего ещё предстоит сделать и, разумеется, такие преобразования невозможно осуществить завтра же. Для формирования необходимых сил, которые проведут кардинальные перемены, может потребоваться и десять, и двадцать лет.
— Выходит сидеть, сложа руки? — разочарованно нахмурился Юл. — Ведь всё равно же нужно что-то делать?
— Вот мы и делаем! Приближаем, так сказать, светлое будущее как можем, — отозвался Нат. — А как ещё бороться с этим режимом?
— С системой, — поправила его Рубина. — Бороться нужно с системой. Вир же сказал.
— Да, наш враг система, но изменить её можно лишь свергнув нынешний режим, — подтвердил Вир. — Зло побеждает только тогда, когда хорошие люди ничего не делают. Этого ему вполне достаточно. Поэтому сидеть, сложа руки мы не станем. Но мирные протесты и забастовки сегодня уже не работают. И это хорошо показал опыт рабочих с острова Акашима, куда мы с вами собираемся попасть. Объединившись, старатели там отважились на открытую и вооружённую борьбу против своих угнетателей-олигархов и местных властей. Мы с вами должны попробовать перенаправить эту локальную войну на полномасштабную борьбу с системой, породившей весь этот олигархат. Возможно, из искры, вспыхнувшей на Акашиме, разгорится настоящее пламя революции, которая, наконец, освободит гивейский народ от гнёта фашистского режима всяких Чой Шо и тех сил, что стоят за ним.
— А ты оптимист! — усмехнулся Нат.
— Я романтик, — пожал плечами Вир. — Хотя оптимизм никому из нас тоже не помешает. Без этого нельзя построить лучшее будущее… Но есть у нас и ещё одна задача на этом острове.
— Какая? — оживился Юл.
— Вот доберёмся, тогда и поговорим о ней. Теперь нам надо какое-нибудь судно найти, чтобы попасть на остров. С винтолётами тут, как я понимаю, совсем туго.
— Нужно к рыбакам на побережье ехать, — уверенно сказала Рубина. — Кто-нибудь да поможет.
— Едем! — Вир посмотрел на Ната.
Тот кивнул и уверенно прибавил скорости.
— Смотри только аккумуляторы не посади, — предостерёг его Чад.
— Ничего, доберёмся как-нибудь, — ответил ему Нат, направляя броневик на песчаный холм, заросший колючим кустарником.
Часть 2. Глава 6
глава шестая
МЫ НЕ РАБЫ!
Акашима или «Красный остров» — огромный кусок суши площадью в сто тридцать квадратных километров расположенный в тридцати милях от южной оконечности Северного материка, омываемой Срединным океаном. Треть острова занимала волнистая равнина, изрезанная множеством мелких речушек, которая на юго-востоке резко переходила в высокое плато, простиравшееся на север, где оно превращалось в обширную горную местность с хребтами, глубокими ущельями и пиками, достигавшими двухкилометровой высоты. Горы эти тянулись на восемьсот километров через весь остров, рассекаясь большим количеством разломов и расщелин, в которых разрослись густые леса. Украшением этой протяжённой горной гряды была самая высокая вершина острова — древний стратовулкан Юньцзянь, вздымавшийся к небу на пять с половиной километров и подпиравший своими плечами густые белёсые облака. Этот крутой покосившийся конус с плоской вершиной, сложенный из затвердевших слоёв лавы, тефры и вулканического пепла, издалека походил на пень срубленного циклопического дерева. Что-то загадочное, что-то недоброе и пугающее было во всём его виде.
Леса острова давали обоим материкам, как ценную древесину, так и природные ископаемые, которыми Гивея всегда была скудна. В основном на Акашиме добывали золото и ртуть, на которых за последние сто лет обогатилось немало ушлых дельцов и ростовщиков.
На планете, где к югу от экватора большую часть материковой территории занимали жаркие сухие степи, поросшие колючим редколесьем, а на Северном материке две трети были покрыты холодными пустынями, лишёнными всякой растительности, густые лесные массивы считались райскими местами. Эти леса высадили вдоль обоих берегов Срединного океана ещё столетия назад люди с далёкой Земли, в ту пору активно помогавшие молодому гивейскому государству осваивать недружелюбную планету. Когда земляне ушли с Гивеи, разросшиеся леса стали вырубать под строительство новых городов. Активно строить их начали ещё до революции, а уже после неё, когда многое из отстроенного оказалось разрушенным, давнюю традицию возродил один из новоявленных вождей по имени Цин Бо. Он же впоследствии вывел на политическую арену и самого Чой Чо Рена, который окончательно отдал всю планету на откуп своим друзьям и родственникам, ставшим очень скоро гивейскими нуворишами.
Через двадцать лет по берегам Срединного океана стала концентрироваться большая часть населения планеты, которое к этому моменту разрослось до полутора миллиардов. Хотя изначально это была лишь жалкая кучка изгнанников — всего нескольких тысяч преступников против человечества, осуждённых Высшим Судом Земли, который даровал им эту безжизненную планету, открытую автоматическими космическими аппаратами за несколько десятилетий до этого. Её бескрайние негостеприимные просторы с тех пор оставались практически безжизненными и безлюдными. Лишь небольшие очаги жизни, встречавшиеся далеко на юг, концентрировали тех, кто когда-то не захотел объединяться во всепланетное государство и решил жить обособленно в неком подобии ремесленных общин. Правители планеты никогда не стремились вкладывать средства и силы в развитие и заселение отдалённых южных территорий, а разразившийся вскоре после революции катастрофический кризис опустошил эти места ещё больше. Множество городов здесь вымерло, и те, что находились в менее благоприятных климатических условиях, никогда не заселялись вновь. Население массово переселялось с Южного материка в северные метрополии, пополняя рынок неквалифицированного полурабского труда.
