- К бою, братья во Христе! Этот старик совсем не так безобиден, как может показаться! Убьем нечестивца, ибо наверняка, это главный вражеский чародей! В атаку!
Крестоносцы полукругом окружили старика и медленно, по своим меркам, стали к нему приближаться, а когда до него оставалось всего пять-шесть локтей, попробовали навалиться на волхва всей толпой. Мечи поднялись и, убыстряя свои движения, рыцари поспешили поразить противника. Но сталь не достала волхва. Не менее быстро, чем Воины Господа, он отступил назад и оказался в широком дверном проеме, который был украшен резными рунами. Посланцы Бернарда из Клерво кинулись за ним следом, и тут старец показал, на что способен. Его посох, подобно змее, метнулся в грудь передового рыцаря и ударил его в грудь, после чего он, громыхая доспехами, повалился на лестницу, а затем покатился вниз.
Пример товарища не остановил остальных воинов, и они продолжили натиск. Второй боец кинулся на колдуна и тоже упал. За ним попытался добраться до старика третий, и он тоже не смог устоять на ногах. Но затем сразу двое изловчились и подступили к жрецу с разных сторон, и венед, уходя от смертельных ударов, вновь отступил. Двигался этот старец, как и рыцари, гораздо быстрее обычного человека, и казалось, что его облик это только маска, которая скрывает молодого и полного сил воина-витязя. Видимо, родной храм давал ему силы противостоять католикам, но никто из крестоносцев об этом не задумывался, ведь противник был одиночкой, а значит, как бы силен он ни был, долго драться все равно бы не смог.
Воины последовали за волхвом и оказались в просторном полутемном молельном зале с голыми стенами, по углам которого находилось немало глиняных горшков, а над ними висели глиняные масляные светильники. Никаких богатств в храме не имелось и драпировки из дорогих тканей, которые ранее украшали помещение, отсутствовали. Чародей где-то спрятался, и католики не могли его разглядеть. Однако венед был здесь, его требовалось выманить, и тогда Воины Господа рванулись к деревянному истукану, который находился у противоположной стены. Идол в виде пожилого кряжистого воина в кольчуге и остроконечном шлеме, мечом на боку и посеребренными усами был большой, выше трех метров, и крестоносцы хотели вонзить в поганое идолище свои клинки. Однако волхв не мог этого допустить и вновь оказался перед ними. Его посох завертелся в руках, отбросил прочь очередного рыцаря, и католики опять попытались его окружить. Будто стая шакалов, тамплиеры налетели на упрямого старца, но казалось, что палка волхва было повсюду, и встречала оружие крестоносцев везде. Вот только жрец был совсем один, и рядом с ним не стояли витязи, а к паладинам и тамплиерам присоединились те, кого старик уронил на входе, и потому он вновь был вынужден отступить.
Грациозным сильным прыжком, который так несвойственен людям пожилого возраста, опершись на посох, старец отпрыгнул от врагов, и оказался между продолговатым мраморным алтарем и ногами взирающего на его бой славянского бога. Здесь он перекинул посох в левую руку и схватил с жертвенного камня слегка изогнутый меч, а затем рассмеялся и прокричал:
- Перун! Я Мирослав - твой воин, иду к тебе!
Голос волхва прокатился под сводами помещения, отразился от стен гулким эхом, вспугнул голубей, которые сидели под самой крышей, и старец сам перешел в атаку.
Прямо на алтаре клинок венеда вонзился в шею одного из паладинов и католик, обливаясь кровью, повалился на мрамор и щедро полил его своей живительной рудой. Затем старец переступил через труп крестоносца и взмахнул посохом, который очень сильно ударил по неприкрытому затылку Седрика фон Зальха. От этого в голове рыцаря все помутилось, и он отшатнулся к стене, по которой скатился на пол, где и застыл без движения, на время, превратившись в простого зрителя.
Ну, а верховный жрец Перуна храбрый Милослав, который заранее отправил из храма всех его служителей и просто тянул время, продолжил свой последний бой в коем он был один против самых лучших воинов в войске крестоносцев. Старый воин, который всю свою жизнь посвятил служению, сначала родному племени, а затем великому предку и покровителю воинов Перуну, знал, что погибнет, но не жалел об этом. Старец долго прожил и сразил немало врагов, он воспитал детей, внуков и видел правнуков, его ученики унесли все самые ценные храмовые реликвии в Волегощ, а он остался. Перед его мысленным взором уже проносились видения прекрасного Ирия, в который он попадет, пройдя по хрустальному мосту. Мирослав видел любимую женщину, ждущую его на другом конце чудесной переправы, и сердце волхва стремилось к ней и другим своим сородичам, которых он давно схоронил. А поскольку огненное погребение для него уже было готово, жрец не медлил.
- Перун!!! - вновь выкрикнул старец и бросился на посланцев темных богов.
Мирослав был подобен урагану, который сметает со своего пути все преграды, и в последние мгновения своей жизни он выкладывался изо всех сил. Его клинок, трофей, добытый им полсотни лет назад в далеких степях у реки Итиль, пронзил грудь очередного противника и старец даже смог приподнять облаченного в доспехи воина, а затем бросить его на других католиков. К сожалению, тело ни в кого не попало, но падающий мертвец расстроил ряды врагов, и посох, подобно палице, упал на шлем-ведерко очередного рыцаря и заставил его отшатнуться от старца прочь. Затем была яростная и красивая рубка с другим крестоносцем, которого волхв смог загонять, после чего тамплиер, опытный вояка, который прошел немало сражений и был благословлен настоятелем Клерво, не выдержал предложенного венедом темпа и он этим воспользовался. Острие кривого степного клинка вонзилось в смотровую щель европейского шлема, и еще один избранный воин темных богов свалился замертво на пол молельного зала. Одновременно с этим Мирослав почувствовал позади себя движение и обернулся. Посох старца, прикрывая волхва, поднялся на уровень груди, но было поздно. За спиной Мирослава стоял залитый кровью и оскалившийся, словно бешеный волк, Седрик фон Зальх, меч которого вонзился в живот старца, а затем, наматывая кишки на сталь, провернулся в нем.
Смерть. Морена пришла. После чего верховный жрец Перуна Мирослав из Зверина без крика стал заваливаться на бок и последнее, что он сделал, перед тем как отправиться в славянский рай, где нет чужаков и врагов, метнул свой клинок в сторону ближайшего угла. Стальной меч со свистом пролетел по воздуху и попал в лампаду. Хрупкая глина треснула, и горящее масло ручейком потекло вниз, прямо на горшки, которые стояли на полу. В этих емкостях находился топленный свиной жир и смола с кусками пакли, а помимо того часть стен была пропитана горючей смесью из запасов князя Никлота. Поэтому огонь стал распространяться по храму с немыслимой скоростью и рыцари, бросив все, кинулись на выход. Однако каково же было их удивление, когда перед самым их носом дверь храма захлопнулась, а за ней они услышали молодой и ломкий голос славянского мальчишки:
