шнурок, включая свет. И под потолком загудели и замигали лампы.
Помещение было пустым и разгороженным на две части. В углу виднелся след от барной стойки, которая теперь была демонтирована.
— Сюда хотели попасть многие мои гости, — пояснила женщина, и мне показалось, что в ее голосе прозвучала тоска по старым временам. — Но удавалось это единицам. Здесь были комнаты, в которых уважаемые люди города играли в карты и обсуждали дела, не боясь быть услышанными. Во времена сухого закона мои девочки подавали здесь лучшее спиртное. И отечественное, и ввезенное в империю контрабандно. А там была арена, где проходили бега.
— Не маловата для бегов? — засомневался я.
— Бегали тут крысы. У меня были отличные крысы, которых я лично кормила просроченным сыром. Мы его продавали под видом благородного с плесенью в рестораны города. Ох, и любили же его жрать новоявленные богачи. Прямо как мои крысы.
— Красиво жить не запретишь, Любовь Федоровна, — протянул я, надеясь когда-нибудь узнать о прижизненных приключениях своей соседки.
Призрак не ответила, стоя у входа и рассматривая комнату.
— Так, где медитационная площадка? — уточнил я.
— Там, — женщина махнула рукой в сторону огороженной комнаты.
— Спасибо, — поблагодарил я Виноградову и прошел в помещение.
Здесь и правда чувствовалось место силы. Энергия от эмоций десятков людей. Внутри нашелся коврик для медитации. Он был чистым, без намека на пыль. Видимо, хозяйка следила за ним скорее по привычке. Я сел на тканую поверхность, настроился на нужные эмоции, закрыл глаза и мгновенно ушел в межмирье.
Остров встретил меня прохладой. Бойцов на тренировке было куда меньше. Тех, кого потрепали в бою призрачные невесты, сейчас приходили в себя и восстанавливались. Я же подошёл к берегу, взглянул на скрывающий болото туман. И приказал:
— Вы славно служили. Пора послужить ещё…
Где-то в густом, белом как молоко тумане послышался треск, хруст, а затем тихий плеск воды. И через секунду, на берег вышли черные пни, которые откликнулись на зов. С горящими багровым огнем глазами и открытыми пастями, полными острых зубов-щепок. Они пристально смотрели на меня, ожидая приказа. И я вытащил из кармана резак. Подошёл к первому пню, присел рядом и содрал на участке кору, и принялся наносить нужные знаки, которые превратили бы оживленную моим приказом деревяшку в тотем.
Процесс был сложен. Понадобилось выстроить знаки в нужной последовательности, и попробовать каждый из них, чтобы они откликались. И работа с одним тотемом заняла у меня добрую треть часа. А затем я отложил резак и взглянул на линии знаков. Попробовал призвать тотем, и рисунки ярко загорелись, подчиняясь воле хозяина. И я с облегчением выдохнул. Довольно произнес:
— Получилось.
Тотем мигнул, словно бы подтверждая мои слова. Я же взял резак и продолжил работу.
Уроки истории и визит нежданной белки
Утром я встал с кровати на редкость бодрым. Вчера мне удалось неплохо поработать и восстановить тотемы. Они вышли достаточно крепкими, чем я остался доволен. Может потому и уснул накануне без задних ног.
В гостиной меня ждал завтрак и записка от Фомы, где он указал, что отправился в торговые ряды и прибудет через час. На бумаге виднелся маслянистый след от большого пальца. Я пожал плечами, подумав, что не знаю, когда была сделана надпись, а значит и время возвращения рассчитать не выйдет. Однако судя по температуре чая, времени прошло не так уж много. Жаловаться мне было не на что, и я с удовольствием отведал блинчики с творогом в одиночестве. Они были на редкость вкусными.
Когда я отнес посуду на кухню, в кармане зазвонил телефон. Вынув его, я взглянул на экран. Номер был городской и не отмечен в моей адресной книге, но я все же принял вызов.
— Здравствуйте, — раздался уверенный голос. — Вас беспокоит жандармерия. Вчера поступило заявление от нашего сотрудника, что он не имеет претензий к вашему подзащитному по поводу нанесения травмы.
— Покусов? — уточнил я.
— Именно.
— Это ли не прекрасно, — благодушно отозвался я.
— Вам необходимо явиться к нам, чтобы урегулировать некоторые мелочи.
То, как прозвучал последнее слово, меня немного напрягло. Было в тоне собеседника что-то настораживающее.
— Будет ли удобно, если я подъеду в течение пары часов?
— Замечательно. Ждем вас, мастер Чехов, — далее прозвучал адрес, который был мне известен.
Внизу было непривычно тихо, и я подумал, что без присутствия Арины Родионовны тут все выглядит иначе. Устроившись на месте секретарши, я раскрыл папку дела почтальона. В сухом рапорте жандарма было отмечено, что подданный империи Леня Щукин носил госпоже Мире Ромской письма, которые не могли быть ей адресованы. Я дважды перечитал формулировку и не смог понять, что на самом деле инкриминировали моему подзащитному. Придется разбираться на месте.
Входная дверь отворилась, и на порог ступил Фома. Увидел меня и заулыбался.
— Доброе утро, вашество. Как спалось?
— На редкость хорошо. Спасибо за вкусный завтрак.
— Это Иришка приготовила и научила, как можно разогреть в духовке.
— А зачем тебе понадобилось в торговые ряды? — уточнил я.
— Продукты закупить по распоряжению кухарки, — смущенно пояснил парень. — Она хочет что-то особенное к выходным приготовить. Любовь Федоровна сообщила, что у нас будут гости.
— И как она это сообщила?
— Запиской, — фыркнула Виноградова, материализовавшаяся посреди комнаты. — Читать, слава Искупителю, тут умеют все.
— Запиской, — повторил за ней Фома. — У нее такой красивый почерк, вашество.
— Прямо как у тебя? — спросил я, чем смутил парня.
— Я любил учиться, — буркнул он и потопал по лестнице наверх.
— Не обижай Фомушку, — призрачная дама погрозила мне пальцем. — Питерский сегодня с утра такой довольный ходил по дому. Мне даже показалось, что вот-вот замурчит.
— Надо выписать ему премию, — предложил я.
— Думаешь, поможет? — рассеянно спросила Виноградова и посмотрела в сторону лестницы.
— Хватит третировать моего помощника, — строго потребовал я, тщательно пряча улыбку. — Он — человек, в конце концов.
— Для человека парень слишком хороший. Я ведь сразу заподозрила, что он не простой, — отмахнулась женщина и уселась в кресло. — Расскажи мне лучше, чем собрался заниматься?
— Поеду к госпоже Ромской.
— Странная фамилия, — прищурилась призрачная дама. — А как ее имя?
Я взглянул на документы и прочел:
— Мира, уроженка деревеньки Сосново, служила в Крестовском остроге…
— Точно! — воскликнула Виноградова и хлопнула себя по лбу.
Я подивился тому, что от раны там не было и следа.
— У меня отличная память. И я помню эту фамилию и имя. Эта так называемая госпожа работала в остроге на досмотре дамочек. И была она совершенно не примечательной служакой, но во время смуты
