Озноб. – Есть электродвижок, который тянет за канат кабину. Иногда к основному движку резервный прилагается…
– Это да, – согласился я в задумчивости: устал сегодня просто как собака, и голова на откате от боя стала просто тупить.
– А тут электричество отрубают за неуплату, – похоже, с Морозовым было нечто похожее, как и у меня, – и включать не хотят обратно. Может, тут есть резервные двигатели?..
Луч нашлемного фонаря Сергея снова начал кружить по периметру шахты. А я начал внимательно изучать кожух мотора и редуктор, тщетно надеясь, что на меня снизойдет озарение: жуть как не хотелось лезть наверх, в Зиму, но, как ни печально, это единственный выход.
– А может, сверху там, – кивнул я к далекому, в чернильном мраке, потолку шахты, – есть какая-то распределительная панель? Запасная…
– Ага, – как-то скептически согласился Озноб, – а еще там может быть резервный гараж с резервным вездеходом… или аэропланом…
Слово «резервный» почему-то сверлило мой мозг – такое приятное слово «резерв», вот что-то у тебя кончилось, а тут бац – есть запас…
И вдруг меня озарило!
Точнее, озарило тусклыми фонарями шахту, и загудели агрегаты.
– Хиус горелый! – вскинулся Морозов. – Сейчас нас приземлять будут! Надо принять бой! Моррисон! Ты чего творишь?!
Может быть, от страха и внезапности, а может, просто сама идея лежала на поверхности, но я выхватил свой чудо-нож и перерубил кабель, шедший к контактам под кожух двигателя.
Развернувшись на каблуках, я ломанулся к противоположной части платформы, чтобы повторить эту процедуру.
– Ты гений, Озноб! – успел крикнуть я.
– А! Ты хочешь нас тут заклинить! – дошло до Сергея. – Правильно, примем бой тут!
Я уже почти добежал до второго двигателя, как платформа вздрогнула и ушла у меня из-под ног!
Я, естественно, споткнулся и полетел на пол, только вытянутые руки спасли меня от удара каской о борт.
Платформа одной стороной стала съезжать вниз, так как один движок я обесточил, а редуктор второго успел прокрутить шестеренку на несколько зубцов вниз по рельсу.
Я рубанул ножом кабель, и посыпались искры.
Хвала Зодиаку, крен был не сильный, и наш «ТЗИ» не поехал.
– Сережа! Кабель запасной на танке есть?! – выкрикнул я несколько запоздавший вопрос.
– Есть, – ответил Сергей, – а ты что…
Он запнулся на половине фразы и резко хлопнул себя по каске там, где лоб.
– Снега мне в штаны! Конечно!! Ща включу генератор!
Молодец Сергей – не пришлось ему объяснять, что у нас на танке генераторы и артефактные накопители для электродвигателей стоят! А движок-то на четыреста лошадей!
Снизу раздался грохот выстрелов: стреляли, наверное, больше от обиды и досады, нежели для причинения вреда массивной стальной платформе.
Мы тем временем завели генераторы на «ТЗИ» и стали зачищать провода для контакта.
И вот, наконец, грубо скрутив толстую проволоку, дали напряжение с танка непосредственно на моторы платформы. С некоторой дрожью я включал контактный рубильник на вездеходе: как бы наша покосившаяся поверхность не рухнула вниз… конечно, мы держимся не только на двух зубчатых рельсах, а еще и на направляющих, но все же наш танк это почти восемнадцать тон веса…
На всякий случай мы с Сергеем отступили в сторону железной аварийной лестницы, что тянулась до самого верха по небольшому бетонному желобу в стене.
И все же медленнее, чем перед этим, но перекошенная платформа под натужный рев редукторов неторопливо поползла к поверхности.
«Люци» снова вырубили свет, наверное, не догадавшись сразу, почему мы не едем вниз. Но у нас был свой источник энергии, и нам было плевать.
Могу с радостью заметить, что Эрих Штойтэ руководит базой не очень хорошо и с безопасностью есть проблемы.
Чем выше мы поднимались, тем заметнее усиливался холод: изо рта начал выходить пар при дыхании. Морозов повернулся ко мне:
– Короче, Моррисон, слушай внимательно и запоминай, – тоном, не терпящим возражений, сказал он, – температура сверху в районе сорока градусов: во-первых, надень парник на физиономию или шарф намотай: когда на морозе дышишь, чтобы воздух нагреваться успевал. Пока ты на холоде – старайся дышать только носом. Если приспичило дышать ртом – растяни его щелью и на всю глубину легких не вдыхай, можешь спазм заработать. Дыши не грудью, а животом. Чувствуешь удушье: включай кислородный баллон. Старайся не перенапрягаться и не нервничать – потребление кислорода возрастает. Орать тоже не нужно – используй радио в шлеме. Лицо должно быть сухим. Если ветер в харю – опускай лицо, дыши вниз. При ходьбе и нагрузках старайся считать про себя: на раз-два вдох, на три-четыре выдох, дыхание сбиваться не должно! Вроде все… Запомнил?
– Так точно, сэр! – козырнул я. Впервые за долгое время мое настроение стало улучшаться, насколько это вообще возможно в данной ситуации.
Когда мы поднялись в темное пространство шлюза, было уже очень холодно. Мы отцепили провода и быстро перегнали танк с платформы к пространству у гермоворот, на которых также была выбита двойная буква в круге.
С воротами мы поступили так же, как и с платформой – запитали от танка и открыли. За первым створом был второй, и когда он начал открываться, внутрь ворвался клубящийся морозный воздух с мелкими снежинками, повеяло ледяным холодом… Только сейчас я понял, в каких райских условиях мы живем под Куполом! Наша зима ну ни в какое сравнение с этой не идет!
Нос и горло обожгло морозным воздухом, и я аккуратно, медленно вздохнул, ощущая дразнящий и странный вкус воздуха Закуполья…
За воротами на темно-синем небе сияло над горизонтом багровое солнце без всяких бликов близнецов, и было оно какое-то резкое, более четкое, что ли… не знаю, как сказать.
Вокруг простирались огромные заснеженные пространства, где-то усеянные мерзлыми деревьями, где-то коробками каких-то развалин, занесенных снежными шапками. Огромное белое пространство отливало фиолетово-розовыми бликами, создавая почти фантастическую картину другой планеты из комиксов про инопланетян. Нет – это было в сотни раз сильнее, так как реальнее.
Выход с базы располагался на небольшой горе, и перед нами была относительно ровная поверхность, которую язык не поворачивался назвать «дорогой». Она уходила дугой вниз, теряясь меж мерзлыми заснеженными валунами.
Сергей вывел вездеход на снег, а я снял рюкзак и, поставив его в сугроб, начал отстегивать ящик.
Хруст снега возвестил о приближении Морозова.
– Моррисон, ты чего копаешься? – спросил он. – Нам отсюда надо валить, и чем скорее, тем дешевле!
– Да вот обещал Гроху, что использую его подарок по делу, – сказал я, стараясь дышать, как учил Сергей, – я быстро, Озноб…
Наверное, это было очень красиво! Жалко, что никто не снимал это на кинопленку, потому что ни в одном фильме я такого никогда не видел: яркая огненная вспышка на сиреневой горе, поднимающая облако снега и пара, закатное солнце и ледяные пустоши, на фоне которых мчится с горы, поднимая тучи снежинок, наш восемнадцатитонный
