Встань.
– Нет, – хрипло возразил Ренэф, не поднимая головы, и заговорил быстро, боясь сбиться или упустить даже малость: – Ты сказал, что в случае если я нарушу приказ, ты должен будешь взять меня под стражу и доставить в столицу. Забрать оружие… но оружия у меня больше нет. Назначь любое наказание, старший военачальник Нэбвен из вельможного рода Меннту. Я не могу перестать быть сыном Императора, но я более не командир. И я отдаю себя в полное твоё распоряжение.
Повисла тяжёлая тишина. Военачальник вздохнул, но руку не убрал. Ренэф всё ждал, ждал… и в итоге не выдержал.
– Да скажи же хоть что-нибудь! – воскликнул он с отчаянием, вскидывая голову. – Скажи, что ненавидишь меня! Я же сгубил наших солдат! Тебя сделал калекой! Ну!
Во взгляде Нэбвена были только печаль и усталость.
– Я не ненавижу тебя, мой друг… – обронил он чуть слышно.
– Друг…
В памяти Ренэфа пронеслись сцены: признание Нэбвена о приказе Императора… то, как он оттолкнул от себя военачальника, обесценив всё, что их связало, и все мудрые наставления… то, как воины Мисры приволокли Нэбвена, израненного, пришедшего Ренэфу на помощь и приказывающего оставить его там, умирать в руках врага…
Друг… Царевич до крови кусал губы, не зная, что сказать в ответ.
– Люди должны… видеть нас едиными, – с усилием проговорил военачальник, приподнимаясь, чтобы сесть более прямо. Ренэф поспешил помочь ему, поражаясь несгибаемой воле старшего рэмеи. Нэбвен удержал его руку, посмотрел в глаза сурово и пристально. – Я не унижу тебя. В их глазах ты – Сын Солнца… воплощение воли Империи. Ты… отвечаешь за них. Нельзя разрушить то… во что они только начали верить. Сделай всё как нужно. Нельзя… нельзя, чтобы видели… наш надлом.
Длинная речь, казалось, лишила его сил, и огонь во взгляде угас. Ренэф отрывисто кивнул.
– Я понял, военачальник. Прибудут солдаты, и я объявлю нового градоправителя как подобает. А пока обсужу дела с Никесом, выступлю перед советом.
– Хорошо… – Нэбвен чуть сжал его руку и отпустил.
Взгляд военачальника устремился к окну. Царевич заметил, что на постель – на покрывало, скрывавшее его тело ниже пояса, – старший рэмеи старался не смотреть. Он и сам боялся смотреть.
– Я составил подробный доклад для Владыки, – тихо произнёс Ренэф. – Он получит моё письмо до того, как мы вернёмся в столицу. Без прикрас, без оправданий.
Нэбвен отстранённо усмехнулся – не то его словам, не то каким-то своим мыслям – и тяжело вздохнул.
– Какое бы наказание ни назначил Император… то, которому ты подвергнешь себя сам… будет ещё более суровым. Ты навсегда запомнишь это… всё, что здесь произошло. Будешь казнить себя раз за разом. Я знаю, о чём говорю… Хотел уберечь тебя от такого…
Ренэф с усилием сглотнул и снова кивнул. Да и что тут было сказать?
– Нэбвен… – голос звучал отвратительно слабо. – Прости…
С этими словами он вскочил и буквально вылетел прочь из комнаты.
⁂
Привела в чувство Тэру Берниба, деликатно похлопав по щекам и сбрызнув лицо прохладной водой. Доли мгновения разум девушки пребывал в том особом состоянии счастливого покоя, когда кажется, что ничего не произошло. Но осознание реальности вернулось быстро, и она распахнула глаза, хватая ртом воздух.
– Тише, тише, – Верховная Жрица ласково погладила её по волосам.
Тэра поняла, что лежит там же, на циновке, рядом с Бернибой, но женщина успела заботливо подложить ей под голову подушки. Шатёр качнулся, и она зажмурилась, хотя сбежать от действительности, конечно же, не могла. Мысли помчались быстрее имперских колесниц. Ей и в голову не приходило принимать особые настои – ведь её тело даже собственную жизнь не могло поддерживать как до́лжно, а уж подарить её кому-то и вовсе было неспособно. А когда они делили ложе с Хэфером, он всегда прерывал их единение прежде, чем достигал пика… почти всегда.
Почти.
В любом случае, так быть просто не могло… Она застонала и сжалась в комок. Шок и страх были сильны, но где-то за этой тяжёлой пеленой, застившей её разум, пробивался хрупкий росток радости. Вот только поверить было боязно…
– Этого не может быть, – тихо, но уверенно сказала Тэра.
– Безусловно, это – чудо, – мягко согласилась Берниба, кладя руку ей на плечо в знак поддержки. – Но ты ведь целительница, девочка. Ты могла бы посмотреть сама.
– Мне… страшно, – просто призналась девушка и вздохнула, попытавшись расслабить тело, которое точно судорогой свело от ужаса.
Ну какой в самом деле мог быть ужас! Тэра отставила прочь свои тревоги и безумный хоровод мыслей, отстраивая своё сознание так, как умел каждый жрец, проведший в медитациях не один день своей жизни. Зрить внутрь себя было сложнее, чем внутрь другого – недаром целители обычно прибегали к сторонней помощи, когда дело касалось их самих, – но всё же возможно. Девушка увидела токи своей женской силы, разбуженные любовью и страстью, такие яркие, какими они не были никогда прежде. Эта часть её казалась даже живее, светлее, чем все прочие протекавшие в её теле процессы. И там, в её лоне, объятая сияющим великолепием её усилившейся женственности, пульсировала крохотная искорка чужой жизни. Это было так чудесно, так невероятно, что Тэра едва не потеряла фокусировку, чувствуя, как по щекам заструились слёзы. Такая хрупкая… и такая могучая в своём желании жить искорка – воля иной души, выбор, павший на Тэру и Хэфера. Тэра могла бы войти в более глубокий транс, попытаться проследить нить жизни, соприкоснуться с этой душой, чтобы узнать её лучше, но боялась нарушить хрупкий баланс, невольно причинить вред. Эхом в ней отозвались слова Бернибы: «…от Эмхет прямой ветви всегда рождаются Эмхет… достанет ли тебе сил выносить его…»
Жрица направила сознание к искорке, накрывая свой живот ладонью, обнимая самой собой зарождавшуюся жизнь. Ещё не любовь, но болезненная щемящая нежность охватила её при этом соприкосновении. Вздохнув, она вернулась к реальности, потом медленно села, опираясь на руку Бернибы.
– Лучше ему пока не знать, – тихо, но твёрдо сказала Тэра. – Ты ведь не сказала ему, мудрейшая?
Верховная Жрица покачала головой.
– Ты сама скажешь, если сочтёшь нужным.
– Мы ведём тайный бой. У нас так много врагов, – девушка зябко повела плечами. – Совсем не то время выбрала эта душа…
– Ты ведь не знаешь, зачем он или она пожелал родиться, – возразила Берниба, чуть улыбнувшись. – Эта душа сочла верным данный миг.
– Либо же Ануи уготовил мне такое испытание…
– И это тоже, – женщина чуть сжала её руку. – Никто не вправе будет осудить тебя, если ты пожелаешь скинуть плод… но ведь это – чудо, дар вашей любви.
– Не пожелаю, – слова сами вырвались у
