из кармана связку ключей и протянул зардевшейся Анечке. Она радостно пискнула и стала перебирать ключи, ища подходящий к замку на воротах.
– Большой и светлый, – подсказал он, снисходительно улыбаясь.
Замок щелкнул, открывшись. Йозеф распахнул одну кованую створку, и Анечка приготовилась сделать шаг.
– А ну стой! – спохватился он.
Поднял ее на руки и внес во двор, как молодой жених – невесту. А почему, собственно, «как»? Последнее, что сделал Дьёрдь Галаци, покидая Землю – обвенчал их.
– Йозеф, этот дом понравился мне больше всех прочих, – призналась Анелия. – Как ты догадался?
Он пожал плечами. А как она догадывается, когда он хочет кофе, а когда – пиво? И откуда она узнаёт, где у него болит?
– Просто я люблю тебя.
Она застенчиво засмеялась.
– А говорил – не любишь!
– Это я брякнул, не подумавши, – оправдался он.
Она прошла по дому, открывая двери и окна. Такая трогательная в своей желтой маечке и синих джинсах. И искрящаяся радостью.
– Самый лучший дом! – она любовно погладила перила веранды.
– Боюсь только, – усмехнулся Йозеф, облокотившись о косяк и скрестив руки на груди, – тебе будет в нем одиноко, пока я занят делами.
Гостиница – совсем другое, там жизнь не замирает. Горничные, официанты, курьеры… На соседнем этаже – Эйзза с Беном и их ребенок.
– Йозеф, – она прильнула к нему, заискивающе заглянула в глаза, – а можно, Эйзза с нами поживет? Ну, пока Бена нет.
Конечно, без подружки плохо. Эйзза глупенькая, зато решительная и без комплексов, а Анечка соображает, но всего боится. Они были бы друг другу хорошей подмогой.
– Можно, – хмыкнул он. – Если Райт мне голову не открутит за то, что я его жену без спросу в свой дом перетащил.
«Координатор Илента предоставил убедительные доказательства незапятнанности Эас и отсутствия контактов с темными силами. Земля приносит извинения Эас за неподтвердившиеся подозрения и излишне резкий тон высказываний».
Позволила сохранить лицо, и на том спасибо, хмуро подумал Илента, глядя на сообщение Салимы в окне Совета координаторов. А то ведь, чего доброго, нацепили бы ярлык тьмы. Нынче все друг на друга косятся: не замазался ли?
«Эас считает инцидент исчерпанным, – написал он. – Мы питаем надежды на дальнейшее плодотворное сотрудничество с Землей».
Первая трирема с траинитом уже ушла к Земле. Трирема со снятыми орудиями. Можно расценивать это как унижение, но осудить ли землян за то, что вид триремы в боевой готовности действует им на нервы? Вооруженный земной крейсер в системе Эас тоже не добавил бы спокойствия Иленте.
Перед стартом триремы координатор собрал всех капитанов, еще оставшихся в живых и с более-менее целыми кораблями, и довел до их сведения категорический запрет любых видов наемничества. Конечно, они были недовольны! Это все равно, что перекрыть кислород. Илента смягчил запрет: исключения возможны по согласованию лично с ним. Хочешь заработать на контракте – проси разрешения у координатора. Прежней вольнице конец. Повторения этой неприятной ситуации, которая еще долгие годы будет аукаться, Иленте не хотелось ни капли.
Глядя на то же самое сообщение, Криййхан Винт пошевелился в кресле и поправил плед на ногах. Ноги стали мерзнуть как-то особенно сильно. Но теперь это уже неважно.
– Вот и все, – проскрежетал он, подводя черту.
Война кончилась. Тяжелая, мучительная, безнадежная война, которую Рай едва не проиграл и которая обрела совсем новое течение со вступлением в нее Земли. И мир после этой войны тоже будет другим. Целая эпоха уходит, новая приходит ей на смену, с иными раскладами, с иными партнерами. Время Криййхана ушло.
– Теперь можно умирать, – проговорил он с чувством выполненного долга.
И ощутил облегчение. Нет, он не стремился на иной план бытия, никогда не думал о том, чтобы покончить с собой или совершить неосторожный поступок, чреватый летальным исходом. Жизнь – достаточно неплохая вещь, чтобы добровольно от нее отказываться. Но последние годы он пребывал в постоянном напряжении, непрерывно контролируя и подстегивая себя, чтобы не умереть преждевременно, не закончив то, что начал. И нынче, когда напряжение ушло, накатила чудесная легкость. Если он и умрет прямо сейчас, то умрет победителем, и никто не скажет, что не вовремя. Он больше ничего никому не должен.
Он прикрыл глаза, вкушая негу умиротворения. Незримые потоки пронизывали расслабленное тело, щекоча и лаская. Не хватало только музыки… А что это я сижу тут один, в темноте и тишине, подумал он вдруг. Победитель, иди ж ты. Нормальные координаторы празднуют победу по-другому. Та же Салима, сожрите ее черви, не сидит, небось, над ноутбуком в прострации – наверняка у нее куча гостей, и спиртное, как это принято у землян, льется рекой, музыка, танцы, безудержный секс… Э-эх, хорошо быть молодым, ну да и кроме секса есть чем себя порадовать.
– Кешшр! – позвал он внука.
Мужчина чуть старше среднего возраста заглянул в комнату, включил неяркий свет.
– Что-то не в порядке, дедушка?
– Все отлично, – проворчал он. Даже не проворчал, как-то не ворчливо получилось. – Распорядись, чтобы мне приготовили горячую ванну. Горячую, как я люблю, а не едва теплую, понял? Нет во мне уже своего тепла, как у вас. И кетреййи ко мне пришли, Оггину, – милая Оггина уже совсем седая, год-два, и врачи велят ей надеть бусы, и как он тогда? А-а, помрет до тех пор. – И кабинет закажи в ресторане с танцовщицами. Кутить поеду!
Выступление главы ООН в большом зале Генеральной Ассамблеи – событие, случающееся не каждый день. А победа Земли в священной войне – и того реже. Что лукавить – это произошло всего второй раз в истории, спустя тысячу с лишним лет после первого, когда никакой Организации Объединенных Наций еще и в мечтах не существовало. Зал был набит битком. Члены Ассамблеи, съехавшиеся главы государств, межгосударственных и внегосударственных организаций, послы, корреспонденты. Посольство Содружества Планет присутствовало в полном составе, возглавляемое господином Веранну, приветливо раскланивающимся с представителями руководства Земли.
Визажисты пресс-службы колдовали над Салимой с трех сторон. Кто сказал, что беременность красит женщину? Только не в пятьдесят четыре года. Не тогда, когда недосыпание и стресс являются нормальным рабочим состоянием, а организм уже не может справляться с перегрузками так же легко, как в юности. Щеки побледнели, под глазами залегли темные мешки. Хоть паранджу надевай – но народ не поймет, имидж Салимы сложился давно, и менять его столь внезапно, да еще перед уходом – верный способ вызвать кривотолки и брожение. Хорошо, что она не носит юбок – отекшие ноги смотрелись бы ужасно. Костюм скромный: серый кардиган, серые брюки, светло-бежевый топ и такой же платок, на фоне любых других цветовых сочетаний лицо и руки выглядели бы чересчур бледно.
– Готово, Салима ханум.
Она мельком глянула на себя в зеркало и, помянув шайтана, поглубже надвинула платок. Паранджа определенно пришлась бы кстати.
Зал ждал ее. Встретил овациями,
