Истомин умер от остановки сердца. Медики ведь подтвердили?
– Появились дополнительные факты, связанные с работой Истомина в ОИЯИ. Он исследовал чисто теоретические гипотезы коллег об энтропийных процессах. Но при этом создал какое-то устройство, изменяющее время, по словам Сомова. Я направил ему в помощь Ветлову.
– Ветлову? – не сразу сориентировался председатель СК.
– Она только что вышла из отпуска.
– Хорошо, вернёмся к нашим баранам. Каким образом устройство Истомина изменяет время? И почему вообще речь зашла о времени, если он занимался энтропией?
– Обе эти категории взаимосвязаны. Сомов и сам окончил физмат, поэтому ему легче будет разобраться с такими вещами, но подробностей я пока не знаю.
– Дело в том, что мне несколько минут назад звонил Мосолов.
– Зам Берегового? – Баринов имел в виду министра обороны.
– Вот его людей, посланных к Истомину, и отшил Сомов в резкой форме. В чём дело?
Полковник помянул следователя недобрым словом.
– Истомин работал под присмотром военных.
– Я выдал ему карт-бланш боевого применения.
Новиков потемнел, глаза генерала, наоборот, налились тигриным свечением.
– Дело в том, Евгений Павлович, что любая задержка расследования дела Истомина чревата катастрофой. Сомов уверен в этом на все сто процентов. А если мы сейчас начнём передавать материалы расследования военспецам, задержка неизбежна.
– Возможен… взрыв.
– Взрыв?! Тем более надо отдавать дело людям Мосолова! В случае чего они и будут отвечать.
– А обвинят нас.
Новиков пожевал губами, не сводя горящих глаз с полковника.
– Ладно, подождём. Пусть Сомов срочно подготовит отчёт и представит лично мне.
– Иди, и не дай бог нам ошибиться, Кирьян! Какой-то пустяк может стать таким провалом, что до конца жизни не отмоешься!
– Сделаю всё, что необходимо, – пообещал Баринов, подумав, что в случае провала конец жизни может наступить намного раньше ожидаемого.
Из кабинета он позвонил Сомову.
Связь почему-то была никудышная, терялись слова и знаки препинания, лицо Никифора то и дело передёргивали электрические зигзаги, но в конце концов Баринов услышал:
Потом связь окончательно оборвалась.
Дубна
Квартира Истомина
Четырнадцать часов пять минут
(плюс-минус час)
Звонок Баринова оказался некстати, но делать было нечего, ослушаться Никифор не мог, и он в сердцах выругался. Правда, про себя, вовремя вспомнив о присутствии Анны. Мастером непечатного слова он себя не считал, однако мог при случае и матернуться, зная, что это часто помогает разрядить обстановку и успокоить нервы.
– Шеф? – догадался изнывающий от безделья Климчук, оторвавшись от экранчика айфона, который он использовал как персональный компьютер.
– Надо ехать, требует отчёта.
– Ничего, мы подождём.
– Не хочется прерывать эксперимент. Сколько мы уже просидели вместе?
– Всего полчаса.
– Мало.
– Всё равно не проверишь, сколько прошло в коридоре, ведь у Тарасова часы небось отстали?
– Хорошо, я быстро обернусь, никуда не выходите. И дверь не запирайте.
Никифор забежал в кабинет Истомина.
– Как вы тут, Аня?
– Нормально, – осоловело ответила женщина. – Холодно, но я уже привыкла. Ох и аппарат он использовал для вычислений.
– Какой аппарат? – не понял следователь.
– Математический, – улыбнулась Анна. – Это был блестящий учёный, жаль, что он умер. Я даже не все термины понимаю. Не думала, что я такой дауншифтер.
– Вы себя явно неправильно оцениваете. Это скорей я дауншифтер.
– Почему?
– Потому что нередко стремлюсь замедлить темп жизни.
– Ну это смотря как воспринимать этот термин. Я имела в виду, что принижаю роль проблем в своей жизни.
– А я понимаю дауншифтинг как замену философии «работай, чтобы жить», на модель «живи, чтобы работать».
– А я вам обоим поражаюсь! – расстроенно признался Климчук. – Вообще ни одного подобного термина не слышал и не понимаю.
– Умные книги надо читать, – подколол его Никифор. – А то зависаешь в соцсетях, как десятилетний пацан, не понимая, что увлечение интернетом отучает думать.
– Сам-то разве не зависаешь? – огрызнулся Виктор.
– Давно перестал. Ладно, идём, не будем мешать.
Они вышли в гостиную.
– Скучно, – пожаловался капитан. – Я не привык сидеть без дела. Не понимаю, как жил хозяин, тут даже зэтвэйва нет, не говоря о датчиках посещения доверенных лиц.
– Дом старый, технологии «умного дома» доступны не каждому жильцу, а Истомин вообще не от мира сего, ему цифровые системы были не нужны.
– Может, мне помочь Анне?
– Чем ты поможешь?
– Чего-либо открутить или прикрутить.
– Она сама разберётся.
Климчук с сомнением оглянулся на дверь кабинета.
– Вряд ли кто может разобраться в этой штуковине, кроме самого Истомина.
– Лучше телик включи.
– Он здесь тоже старый, хозяин, наверно, приобрёл его лет двадцать назад.
– Какая тебе разница? Узнаешь, что творится в мире.
– Я и так знаю, что и всегда, льют на нас грязь и угрожают войной. Особенно укры-нацики, которые ещё не вымерли, как динозавры. Их президент недавно заявил, что Крым принадлежал Украине ещё две тысячи лет назад.
– Может, он прав?
– Ты что? – удивился Виктор. – Он же провокатор!
– Он попугай, повторяющий слова фашиствующих молодчиков, которые уже прорвались в их Раду.
Климчук проводил его до двери.
– Можно выйти с тобой?
Никифор хотел ответить отказом, но передумал.
– На секунду.
Дверь открылась.
Боец из группы Марина, стоявший у приоткрытой форточки на лестничной площадке, оглянулся и покраснел, пряча руку с сигаретой за спину.
– Извините, я быстро…
– Кури, – разрешил Никифор. – Сколько на твоих?
Тарасов посмотрел на часы.
– Четырнадцать ноль-пять.
– Давно ушли гости?
– Да только что.
Никифор закрыл дверь.
– Интересно, – проговорил Климчук, терзая пальцами ухо. – Мы после их ухода провели здесь никак не меньше десяти минут, а он говорит – только что.
– Это ещё раз подтверждает наши оценки разброда времён. Время в квартире Истомина течёт в два раза быстрее, чем снаружи, но в обратном направлении.
– Так мы при выходе можем оказаться ещё до прихода оборонщиков.
Мысль пронзила голову вспышкой молнии.
Никифор застыл как сомнамбула.
– Твою курносую!
– Ты чего? – всполошился Климчук.
– Спасибо за подсказку. – Никифор бросился в кабинет. – Аня, есть идея опередить смерть Истомина!
Женщина оторвалась от экрана, провела ладонью по лицу, с недоверием посмотрела на него.
– У вас очередное сатори?
– Нечто вроде этого. Все события снаружи, начиная с момента смерти Истомина, уже произошли. Но если мы, благодаря работе эн-накопителя в квартире, вернёмся к восьми часам утра, эти события будут нивелированы! Значит, появись мы до восьми, могли бы спасти Истомина от сердечного приступа. Как вам это просветление?
Анна мило сморщила носик, превращаясь в молоденькую девчонку.
– В традиционной физике это невозможно. Парадокс дедушки отменить не в силах даже Господь Бог.
– Но вполне может отменить физика, которую применил Истомин, создавая эн-накопитель. Все прошедшие события можно закапсулировать как временные петли, и тогда ничего незаконного не произойдёт.
Анна задумалась.
– Я не во всём разобралась…
– У нас будет, по крайней мере, два часа, чтобы догнать время, длившееся с восьми утра до нынешних двенадцати. Успеете?
– В принципе мне осталось не так уж и много копаться в записях, которые вы взяли в институте.
– Но ведь для этого нам придётся сидеть в квартире всем вместе, – неуверенно сказал Климчук. – Иначе не получится нужного эффекта, если ты будешь отлучаться. Разве не так? Или снова образуется петля?
Никифор и Анна обменялись взглядами.
– Не знаю, –
