не зря говорят, что мужчина — это голова, а женщина — это шея, которая её поворачивает в нужном направлении. Я бы хотела стать твоей поддержкой.
Она сказала всё это так, словно репетировала несколько раз в толчке, прежде чем войти сюда. Слова звучали намеренно спокойно, но очень неестественно. Сказать она хотела этим совсем другое. И мне было понятно, что.
Ведь только что отбросил копыта её хозяин, а без нового она бы долго не протянула. Все мы так или иначе пытались приспособиться к тому дерьму, в котором оказались. Однако, я чувствовал во всём этом какой-то подвох. И мне совсем не нравилось, что она приплетает Мирту ко всей этой телеге.
— Быть Хранителем — очень непростое дело, — сказала она, — в любой момент может ворваться кто угодно и лишить всего. Это не просто слова, как ты понимаешь. Опасность всегда реальна. Есть те, кто нападает, а есть те, кто защищается. Но и хищники могут стать жертвами при неосмотрительности — в этом мире иначе никак.
В комнату вошла Мирта. Она более не выглядела суровой, скорее подавленной.
— Ты сказала, что у тебя есть лекарство, — пытливо поинтересовалась моя дочь.
Лина медленно извлекла из широкого кармана халата тряпичный свёрток. Когда она развернула его, в руке у неё оказался длинный кухонный нож. Мирта с недоверием посмотрела на неё.
— Не бойся, — успокаивающе сказала Лина, — это артефакт из Воронки. Здесь остался только один. Хранитель… Бывший Хранитель доверил его мне на случай, если потребуется экстренная помощь. Вот этот случай и настал.
Обеими руками она протянула нож на ткани Мирте, но та не спешила его брать.
— И что нужно сделать? — Спросила Мирта.
— Я думаю, ты догадываешься, — с показным сочувствием в голосе сказала Лина.
Мирта подошла ближе ко мне, не желая приближаться к ножу.
— И что будет, когда он выздоровеет? — Неожиданно холодно спросила Мирта.
Лина отбросила тряпку в сторону и взяла нож за лезвие.
— Всё встанет на свои места, — сказала она, — Хранитель будет править, и вам никогда больше не придётся скрываться от охотников. А любому Хранителю нужна армия.
Мирта округлила глаза, словно от удивления.
— И ты хочешь сказать, что он будет слушаться тебя, потому что ты тёлка мёртвого Хранителя? — Спросила она.
— Что?..
Девушка в халате не привыкла, чтобы кто-то вёл себя настолько вызывающе по отношению к её персоне.
— Знаешь ли, — проговорила Мирта, вновь взяв себя в руки, — я прекрасно знаю, как работает этот артефакт. Не стоит думать, что тебя окружают одни идиоты. Половина охраны знает про нож, и я уже всё узнала. Если верить слухам, раны заживают, а кости срастаются. Нужно только порезаться этим артефактом. А для того, чтобы излечить тяжёлую хрень, нужно порезаться сильнее.
— Всё верно, — ничуть не удивившись, согласилась Лина, — вот этот артефакт, держи.
Мирта посмотрела на меня взглядом, который я не смог разгадать.
— Вот только, — произнесла она, не сводя с меня глаз, — кое-что не сходится. Я действительно нашла в твоей комнате нож…
— Ты следила за мной? — Лина вдруг осеклась.
Мирта показала нож в своей руке.
— Кажется, ты перепутала, каким именно нужно заколоть Хранителя.
Лина отрицательно покачала головой.
— Нет, это ошибка. Что, если перепутала ты? Уж я-то знаю, как должен выглядеть артефакт!
Мирта наконец смерила её взглядом.
— Ты уверена? — Спросила она, — давно ли ты была на улице? Откуда тебе знать, где и как берутся артефакты?
Лина сделала осторожный шаг ей навстречу и вновь предложила нож.
— Конечно, я уверена! Или ты готова зарезать собственного отца, чтобы проверить, права ли?
Мирта положила нож на тумбу рядом со мной и дала себе мгновение, чтобы подумать.
— Нет. Но я вижу, что это ты готова зарезать моего отца. И хочешь сделать это моими руками.
— Что ты такое говоришь! — Возмутилась Лина, — перестань видеть во всех врагов. В юном возрасте весь мир кажется враждебным. Неужели ты думаешь, что не осталось ни одного человека, готового тебе помочь?
Мирта не стала больше ждать. Она убрала мою руку с ружья, подняла его и направила прямо на девушку в халате.
— Нет, — ответила она, — не осталось.
Лина раскрыла рот и только развела руками.
Раздался выстрел, от которого Мирту качнуло назад. Вылетевший снаряд попал девушке прямо в лицо, а затем по комнате разлетелись кровавые ошмётки, словно бабахнул воздушный шарик. На месте, где должно было быть лицо теперь отекало месиво из перемолотых мышц, костей, мозгов и крови. Тело сделало кривой шаг в сторону, повернувшись ко мне в фас. Часть лица ещё оставалась с глазом, который смотрел на меня уже мёртвым застывшим упрёком.
Туловище подкосилось и мягко повалилось на бок. Единственное, что мне было видно теперь это то, как слабеет струя крови, которая напоминала напор из сломанного крана.
Некоторое время Мирта смотрела на лежащее тело, не выпуская ружьё из рук. Убедившись в том, что Лина уже не встанет, она опустила оружие.
Распахнулась дверь, двое охранников целились в комнату.
— Всё в порядке. Закройте дверь, — сухо сказала Мирта.
Быстро окинув взглядом помещение, охрана послушалась.
— Всё в порядке, — повторила Мирта уже мне.
Она поставила ружьё к каретке дивана и присела рядом со мной.
— Я позабочусь о тебе, — сказала она.
Мне сложно было понять, происходило ли всё это наяву, или же я бредил. Я был в одном шаге от того, чтобы отключиться. Возможно, навсегда. Но я хотел провести последние мгновения жизни с дочерью. И она была рядом.
— Не беспокойся, — сказала она, — у неё, скорее всего, была фальшивка.
С этими словами Мирта взяла с тумбочки нож, который принесла с собой.
— Стооой… — Попытался сказать я хоть что-то.
— Доверься мне. К тому же… — Мирта улыбнулась мне кривой улыбкой, — у тебя всё равно нет выбора.
Лезвие сверкнуло мне в глаза отблеском жёлтого света.
— Я люблю тебя, папочка!
Она как следует замахнулась и всадила нож мне в грудь по самую рукоять.
Я почувствовал, как лезвие разрезало плоть, как преодолело ткани, разорвало мышцы, добралось до сердца и очень остро кольнуло. Резь заставила орган трепыхаться. Наступило ощущение, словно сердце раскрылось цветком, впуская лезвие ещё глубже. В возникшем хаосе кровь потеряла ориентиры и свернула с привычных трасс. Тело начало биться в конвульсиях. Все прочие болезненные ощущения стали не важны на фоне этого, самого главного для организма события.
Сердце остановилось, и вдруг…
Вдруг началось такое…
Это… Это просто…
ЕБАТЬ!
Ясность рассудка: 100 %
Отрицание: 60 %
