к Зостре вошел юноша, неся в трясущихся руках глубокую тарелку с кашей. Как только посудина коснулась стола, он тут же со свистом выбежал из комнаты в коридор. До ушей Зостры донеслись молитвы Ямесу об очищении души. Тогда старый маг из Нор’Алтела покачал головой и усмехнулся: забавные эти людишки с Севера, дикие, боязливые и набожные. Да еще ему, высшему магу, что принесли? Кашу?!
Он сел за стол, взял сухую краюшку хлеба и обмакнул ее в кушанье. Затем ложкой зачерпнул немного склизкой размазни, привычно принюхался, но различил лишь душистый запах свежесваренного пшена. Каша была еще теплой. Не имея возможности проверить еду на яды, Зостра пожевал размокший хлеб, прислушиваясь к реакции собственного тела, а потом съел всю кашу, пройдясь по дну тарелки горбушкой. Эта простая еда оказалась на удивление вкусной. Старик стряхнул с бороды, нечесаной неделями, крошки и поднялся из-за стола. Потом огляделся и, не найдя привычную чашу для омовения рук, сотворил пальцами корочку льда, растопил его и обтер ладони влагой.
В коридоре жители Корвунта едва ли не с криками разбежались в стороны, когда дверь отворилась и в проеме возникла худая фигура мага. Со сложенными за спиной руками он прошел мимо вжавшихся в стены людей и спустился в таверну. Там его уже ждал Милас.
– Вы отдохнули, господин? – вежливо поинтересовался вождь, пытаясь скрыть дрожь в руках. – Наелись? Было ли вам вкусно?
– Более-менее, благодарю.
– Что нам делать с колдунами?
– Я же сказал, что ничего… – Зостра печально покачал головой. – Вчера они действовали опрометчиво, но сегодня будут осторожны.
– Что это значит?
– Это значит, что я не в силах укрыть весь город щитом, так что стену смогут убрать в любом месте.
Близился закат, огненные лучи скользили по улицам и заливали таверну оранжево-золотым светом. Люд в харчевне навострил уши и, спрятавшись по углам, зыркал на щуплого старика, который стоял в отблесках заходящего солнца.
– Так вы не сможете помочь нам?.. – сорванным голосом спросил Милас. – Хоть чем-нибудь, ради Ямеса!
Зостра дернул плечами.
– Я не смогу убить их всех. И как только они, пусть даже ценой нескольких жизней, убедятся, что я один, то сразу же применят в другой части города рассеивающий камень и прорвут вашу оборону. Так что, молодой человек… – обратился он к массивному вождю, – город в любом случае падет. Не тешьте себя пустыми надеждами. Мы все здесь мертвецы.
Воцарилось молчание. Над людьми нависла тень ужаса, которая хватала за горло и душила. Багряный луч солнца стал медленно отползать от ног мага к выходу из таверны – солнце садилось. А где-то вдалеке зазвучали барабаны и запела труба… В углу, около деревянного стола, неожиданно расплакался ребенок, который вспомнил, что после такого же гула погиб его отец. В таверну одновременно ворвались несколько дозорных.
– Господин!
– Началось!..
Хоть Зостра и стоял величаво посреди паникующей толпы, даже он, не сдержавшись, вздрогнул. Маг вышел следом за Миласом, прошел улицу, шепнул пару слов на Хор’Афе и поднялся на галерею. Из лагеря неприятеля выдвинулся крупный отряд: лучники, мечники, люди с таранами и лестницами. Под гулкое пение трубы войско направилось к главным воротам. Атакующих сопровождали девять чародеев.
– Стреляют! – со стены донеслось предупреждение.
Зостра поднял глаза, и тут же перед самым его лицом наконечник стрелы чиркнул о незримый щит, высек искру и рухнул наземь. Вздрогнув, Милас посмотрел на непоколебимого мага.
– Полсотни мужиков – на южную стену! Живо! – кричал где-то вдалеке Хильд.
– Куда ты пошел, болван! Живо на стену. Не смей прятаться! – закричали в сторону юнца, который пытался скрыться в доме.
Вождь Милас в беспокойстве перевел взгляд сначала на подступающее войско, потом – на защитников города. Их словно высеченные из камня лица утратили всякую надежду. Раздалась команда. На нападающих из тисовых луков полился дождь стрел. К тарану полетели факелы, однако они лишь скользнули по щиту, который возвели колдуны, и упали наземь. Таран спокойно подтащили к воротам, и над Корвунтом разнесся грохот железа об окованные ворота. Слева от фланкирующей башни смахнули бревном лестницу.
– Сделайте же что-нибудь, черт вас побери! – взмолился Милас южному магу. – Неужели в вас нет ни капли сочувствия? Или вам собственная жизнь не дорога? Ради Ямеса, умоляю, помогите! Они пробьют ворота!
Сложив руки на парапет, Зостра был в смятении. Как бы ни были тщетны надежды, но умирать всё же не хотелось… По крайней мере, просто так, без боя… Именно поэтому маг выдохнул и послал недовольный взгляд на Суйгурию и его младших колдунов. С его губ слетело заклинание. Оно разнеслось над галереей гортанной песней, и защитники, стоящие неподалеку, в испуге отшатнулись.
Щит вокруг тарана подернулся искрами.
Суйгурия поднял голову и глазами отыскал старика среди защитников. Озлобленный, он принялся громко выговаривать заклинание на Хор’Афе, а колдуны вторили ему, отчего все их слова сплетались в дружный хор. В магическом щите дыры стали зарастать, стенки – утолщаться, крепнуть. Но Зостра усилил голос, глаза его зло сверкнули агатами. Взорвавшись брызгами разноцветных огней, щит опалил людей под ним и вокруг, а тот, в кого вцепился взглядом старый маг, закричал дурным голосом и замертво упал с кобылы.
Один из колдунов, Барлеотон, полноватый, нежный, с мягкими вихрами, выкинул вперед руку и крикнул:
– Зар’Ерлъе’Лясъя!
С его пальцев соскользнула зигзагом молния, однако лишь растворилась в барьере вокруг мага, на мгновение вспыхнув.
Все из Белой Змеи разом побледнели.
– Двусловец! Это двусловец! – завопил Барлеотон и, не успев проговорить защитное заклинание, умер от колкой магии прямо в сердце.
По оставшемуся без поддержки настилу тарана расползлось пламя. Глеофяне начали отступление. Тогда колдунам, которые столкнулись с грозным противником, пришлось сбиться в кучу и сотворить малый, но надежный магический щит – и так же позорно отступить. О жизнях гибнущих под стрелами глеофян они не думали, только о своих.
Зостра приложил руку ко лбу, вытянул ладонь вперед и, интеллигентно поприветствовав по-южному, растянул губы в мягкой улыбке. Лица колдунов перекосились.
– Дайте мне кольчугу или доспехи, – обратился со вздохом к вождю маг. – После истощения я не смогу держать одновременно и свой щит, и атаковать.
Старому магу тут же выдали полное облачение – лучшее, и, переодевшись в ближайшем доме, он зашагал туда-сюда по галерее. Над Корвунтом сгустились сумерки. Стремительно темнело. Обеспокоенный маг то и дело поглядывал вниз, водил прищуренными глазами по волнам нападающих, выискивая колдунов. Чуть погодя он увидел, как почти в ночи вспыхнул от стрелы магический щит. Это колдун, посланный своим трусливым предводителем, отчаянно ринулся к южной стене, чтобы под покровом ночи уложить артефакт.
Поодаль, на холме, застыл в ожидании и Суйгурия.
Зостра очень живо побежал и протиснулся между лучников в узкой галерее. И вот, не успев добраться до стены, колдун умер: его щит разорвался, а сердце облилось кровью. Тяжело дыша, верховный маг облокотился о зубцы стены. Слишком стар он уже для таких забегов, подумалось ему, и слишком тяжело будет противостоять очередному посланному колдуну.
* * *
Тем временем другие представители Белой Змеи, завидев быструю смерть товарища, вернулись в лагерь к расписному шатру. Там уже стоял гневный Кидот Порфилиус.
– Он один, – сказал Суйгурия. – Там один маг.
– Один? Тогда почему вы не смогли пробить стену вчера? – спросил недоверчиво военачальник. – Почему ты стоишь здесь, а не там, на поле битвы, а?
– В договоре сказано, что мы должны помочь рассеять стену, – огрызнулся Суйгурия. – Мы не должны были бороться с выходцем из Байвы! Именем Моэма, там двусловец, который может плести одновременно два заклятия: и атакующее, и защитное, Кидот!
– Что ты бормочешь? Откуда здесь взяться магу из Байвы?
– Клянусь, это двусловец! Даже не понимаю, кто это может быть… Не так уж много двусловцев, но все они либо при дворах, либо давно мертвы. Разве что… – И колдун задумался, вспоминая слухи о Зостре ра’Шасе.
– Черт с ним, с двусловцем! – прервал его раздумья военачальник. – Один маг, даже из Байвы, не сможет долго защищать город!
– Мы тоже не сможем защищаться против него в открытом бою! Он специально убил сильнейшего щитоносца, который держал над нами щит. Если мы еще раз туда пойдем, Кидот… Он сломает щит Фоэрла! А Фоэрл не так силен. И положит всех нас… А чтобы нам напасть на него, нужно отказаться от своих барьеров! Это смерть – идти против двусловца! Хоть это ты понимаешь?..
– Плевать! – рыкнул Кидот Порфилиус на расиандском, а затем, успокоившись, предупреждающе похлопал по ножнам. – Иди и сделай что положено,
