Через пять секунд вынырнул и Хеми.
Айха выдержала двести семьдесят три. Крутой результат.
На дне оставался только Хэч.
Паренёк стоял на дне, удерживая груз коленками, свесив обе руки вдоль тела и опустив голову. Видно было, как ходит ходуном грудная клетка в позывах на вдох. Давай, пацан, не геройствуй. Ты и так победил в смене…
Бам-м-м… Третий удар гонга!
Камень плюхнулся на грунт. Паренёк, не поднимая головы, вытянул правую руку вверх, ухватился за верёвку, потянул себя.
А вот левой промахнулся! Даже не вытянув руку полностью, Хеч схватил пустоту, и рука на автомате пошла вниз!
Твою мать!
Не раздумывая, я рыбкой вошёл в воду, а навстречу уже поднимались пузыри воздуха!
Проклятье! Он же выдыхает!
В два гребка настиг парня. Глубина, конечно, плёвая, тело и само вынесет… если в лёгких будет воздух!…А парень выдохнул. Это могло говорить лишь о том, что контроль сознания потерян!
Первым же делом пятерню ему на лицо, одновременно зажимая нос и рот. Развернулся в воде, подхватил за талию. И погрёб ногами что есть сил.
Мысль уже проматывала калейдоскоп вариантов. Вдохнул воду? Да не, он в тонусе, должен был сработать ларингоспазм — судорожное перекрытие голосовой щели, когда туда что-то постороннее попадает. Значит, вряд ли вода в лёгких, уж не говоря про критические 22 миллилитра на килограмм массы тела. Это потом, когда мышцы начнёт отпускать и вода самотёком пойдёт в лёгкие, тогда беда. Но я-то успел!
Вынырнул, переворачивая бессознательную тушку приятеля на спину, чтоб голова запрокинулась и язык не запал в гортань. На всякий слазил пальцами в рот, проверил полость — чисто.
Носогубная область парня начала подсыхать… Вдох! Хэч дёрнулся, закашлялся, поднял голову и повёл вокруг непонимающим взглядом.
— Норм, дружище, — успокоил я, — тебя даже откачивать не пришлось!
— Сколько? — первое, что спросил Хэч, когда более-менее оклемался.
Тишина. Только любопытные мордочки склонились над нами, закрывая своими башками половину неба.
— Три гонга, парень, — сказал я, — три чёртовых гонга.
Хэч вновь откинулся с блаженной улыбкой…
— Так, Ученики, ну-ка послушайте меня! — над нами возник дед, грозно шевеля бровями.
Все головы повернулись к нему.
— Вы ещё не забыли, чем на самом деле занимаются люди глубин? — взгляд Наставника не сулил ничего хорошего.
— Поднимают с глубины слёзы Атарапы? — несмело озвучил общую мысль Алеки.
— Вот! Вот именно! А не соревнуются друг с другом в дурацкой затее доказать, что кто-то лучше! — глаза деда пылали в справедливом гневе. — Посмотрите туда!
Его рука вытянулась в сторону лагуны.
И что я там не видел? Лодки ныряльщиков, так и болтающиеся на своих местах. Кто-то отдыхает на борту, кто-то время от времени показывается над поверхностью воды, дышит и вновь пропадает в глубине… Разве что в одной лодке, ближней к нам, всего один человек. Сам камень вытаскивает, сам ныряет.
— Что вы видите? — продолжил допрос дед.
— Люди глубин… Ныряют… — хмыкнул Тайпен.
— Вот именно! — обрадовался Наставник. — Они ныряют, слышите? Ныряют, а не соревнуются меж собой! И к тому же, — дед опять воздел палец вверх, — они делают так целый день. Слышите? Целый день! А ты? — он развернулся к Хэчу. — Сколько раз ты смог бы опуститься на дно, если бы тебя каждый раз пришлось спасать?
Хэч набычил шею, уставился в воду.
— Я не слышу? — настаивал Наставник.
— Не много… — протянул малыш.
* * *
— Послушай меня! — я попытался схватить Руйху за руку.
Мы только-только высадились с лодки. Дед, на прощанье сказав нам напутственное слово, зевнув, побрёл в свою посудину. Народ пошёл принимать припасы с болтающейся под берегом лодки Каналоа — на берег он не сходил, так что приходилось заходить в воду по колено.
— Я не хочу тебя слушать! — Руйха вырвала свою руку и обиженно утопала вслед за остальными.
Ну твою же мать! Вот и пойми этих баб! Пытаешься помочь…
— Ты послушай меня!
Меня довольно грубо схватили за плечо, рывком развернули и… На чистом автомате я уклонился от классического «крюка колхозника». Кулак свистнул над головой.
Тайпен.
— Слышь, Тайпен! — я отступил на шаг, поднял руки раскрытыми ладонями вперёд.
Вроде как и мирный жест, но в то же время кистями контролирую верхний уровень, локти если что закроют средний.
— Не начинай. Ваш главный, — я мотнул головой в сторону, куда ушли остальные, — говорил вам не драться со мной!
— А он мне не главный! — сжал челюсти Тайпен.
Шаг… Я легко уклонился одними ногами, снова поднырнув под удар. Блин, пацан, даже нечестно — ты так открываешься!
— Тайпен, давай, прекращай, — я старался добавить в голос миролюбия. — Главный он тебе или нет, мне похер. Но ты же слышал, что он говорил про меня и воинов?
— А мне похер, что он там говорил! Тебе просто повезло, червяк!
И он попытался достать меня прямым пинком.
Бли-и-ин… Ну, пацан! Я же тоже на взводе, мне тяжело себя сдерживать! Особенно когда ты так заманчиво открываешь печень!
— Или это был не ты-ы-ы!!!
Он вновь хотел мне залепить размашистым справа, но…
Надо кончать цирк. Нырок, короткий прямой в подбородок и, дополнительно сблизившись, я подхватил обмякшее тело, аккуратно уложил на песок.
Выпрямился. Вздохнул. Оглянулся.
Нас видели Мака, Хори и Алеки. Алеки, так тот застыл, раскрыв рот. Хори был традиционно холоден, словно буддийский монах, Мака играл желваками.
— Он сам, — предупредительно заявил я.
— Мы видели, — обронил Хори. — Что с ним?
— Да норм, — я махнул рукой, — ща очнётся.
И действительно, почти тут же Тайпен заворочался, несколько раз моргнул, фокусируя взгляд, сел, опершись руками позади себя, и уставился на меня.
— Это был я, — хмыкнул я, отвечая на его последний выкрик. — Давай руку.
Тайпен оттолкнул мою руку, встал сам.
— Тайпен, — позвал я негромко его уже в спину. — Тайпен… Тайпен!
Он словно нехотя обернулся.
— Ты чё завёлся-то? — спросил я.
— Чего завёлся, говоришь? — опять на его скулах вспухли желваки. — Чего завёлся? — он вновь подошёл ко мне, сверля меня яростным взглядом.
— Да, — совершенно спокойно спросил я. — Чего завёлся?
— Что? — Тайпен явно сдерживался, буравя меня глазами, — Одна девчонка отвергла, так решил по-быстрому вторую себя захапать?
Ах, во-о-он оно что! Я чуть не рассмеялся.
— Да не, братан, о чём ты? — почему-то вспомнились стародавние тёрки на авторынке. А Тайпену кожаной куртки и треников не хватает. И цепочки на шею. — Руйха была и остаётся моей подругой. А Телуа… — я вздохнул. — Да она мне уже как сестра! Она же хвостиком за Руйхой бегает. Так что выдохни, успокойся. Не нужен мне гарем, мне бы с одной разобраться.
— Не врёшь? — ожёг мне взглядом Тайпен.
Ну вот что ему сказать? Мамой клянусь?
— Не вру.
— Смотри у меня, червячок. В другой раз так легко не отделаешься! — кинул мне горбоносый и пошёл вслед за корешами.
Я раскатисто рассмеялся ему вслед.
Утром, как обычно, с «большой земли» появился Каналоа, привез утреннюю «пайку». И народ, заорганизованный самопровозглашённым «боссом» Каем, направился на разгрузку «утренней доставки». Я, традиционно — забил. Ибо нефиг! Мне — тренироваться надо.
Кстати, о моей «собственности». Да уж, доставил он тогда головняка.
В вечер после Испытания, когда разом закончилась моя одиночная «робинзонада», а этот неудачливый дальний родственник отца войны наверняка с подачи «наследничка» ярко выступил на пляже и мне внезапно привалило «такое счастье», было как-то не до него. Голодный, смертельно уставший, с обожжённой медузой рукой и вымотанными нервами, я был рад дорваться до еды, а потом просто вырубился на пляже.
Зато утреннее пробуждение подарило осознание, что мне буквально вручили чемодан без ручки: и бросить нельзя, и тащить нет никакой возможности. Ибо первое, что я увидел, открыв глаза, был «рядовой безухий», что с потерянным видом сидел рядом со мной на коленях, безвольно повесив голову, криво замотанную длинными банановыми листьями.
— А-а-а, это ты, — пробормотал я с острым желанием перевернуться на другой бок и чем-нибудь накрыться, ибо под утро изрядно подмёрз. — Чего сидишь? Проваливай, ты мне не нужен.
Но поспать мне не дал Хэч, уже проснувшийся и, похоже, готовый хоть сейчас отправляться на новое место «службы». Он сунул мне поесть, попить…
Каналоа не уходил.
