Наконец, колонна остановилась. Визирь проехал вперёд, к голове кавалькады. К нему подбежал пеший турок в форме, поклонился, произнёс приветствие. Ох, как они все заковыристо и цветисто приветствуют начальство. Мне показалось, что если бы Мехмед не прервал его, словесный поток восхвалений мог длиться несколько часов.
Далее мы пошли пешком, впрочем — недалеко. У подножия холма стояло несколько шатров, и мы зашли в самый большой из них. Внутри я увидел огромный стол, уставленный едой.
После совершения молитвы и ритуального омовения мы приступили к трапезе. Я ел с удовольствием, ожидая, что вскоре всё прояснится. Не для того же визирь целый час сюда добирался, чтобы покушать на свежем воздухе.
Запоздалый завтрак длился недолго. Вскоре все вышли из шатра и направились к пушке. Что‑то я её ранее не видел — скорее всего, прикатили, пока мы кушали. Интересная пушечка — вроде всё, как и у других пушек: на колёсном ходу, деревянный лафет, длинный ствол. Но меня заинтересовал прицел. У русских пушек он был примитивным. На казённике у наших орудий было художественное литьё, одновременно оно же являлось целиком. В турецкой же в казённик пушки была вставлена вертикально железная планка с делениями и нечто вроде диоптра. Очень интересно! Да ещё и система наводки на цель занятная — винтом снизу под казённую часть ствола, вроде маленького штурвала для его вращения.
Русские пушки по вертикали наводились деревянными клиньями, которые надо было подбивать деревянным молотком — киянкой. Не скрою — турецкая пушка выглядела более совершенной, чем наша, русская. Не за этим ли приехал Мехмед? Самому поглядеть, передо мной похвастать?
Турецкие артиллеристы или канониры, одетые в синюю униформу, довольно сноровисто зарядили пушку и застыли, ожидая команды. Визирь махнул рукой, канонир поднёс фитиль к затравочному отверстию. Грянул выстрел, ядро с гулом и каким‑то шипением ушло к цели. Целью служил большой камень на склоне холма, побеленный известью или мелом для лучшей видимости.
Всё вокруг окуталось дымом. Взгляды собравшихся обратились к камню. Неплохо для первого выстрела. Теперь канониры должны внести поправки, и второй выстрел должен быть точнее.
Артиллеристы сноровисто зарядили пушку, визирь махнул рукой, раздался выстрел. Все с интересом смотрели на склон холма. На этот раз ядро ударило на пару саженей выше, взметнув облачко пыли.
Я подошёл к визирю, попросил разрешения подойти к пушке. Мехмед кивнул, давая согласие.
Я подошёл. Сразу обратило на себя внимание то обстоятельство, что ядро было обмотано верёвкой наподобие скорлупы. До меня дошло. Качество литья, вернее — его точность, не совсем на высоте. Это была проблема стволов всех орудий во всех странах — Руси, Османской империи, Франции, Англии. Ядра тоже имели отклонения в размерах, и не были идеально круглыми, вследствие чего ядро шло по стволу с зазором, и при стрельбе попадания имели большой разброс.
Предварительная намотка верёвок на ядро позволяла как‑то ядро центрировать, а кроме того, устраняло прорыв пороховых газов — пушка била дальше. Неплохо придумали османы, такого я ещё не видал ни у кого. А что с точностью пока не важно — объяснимо. При стрельбе по возвышению, например в горах, траектория полёта ядра или пули, если речь идёт о мушкете, спрямляется, им прицел надо брать под нижний край мишени, а не в центр.
Я, как мог, объяснил это канонирам, сам подправил прицел. Все застыли в ожидании команды. Заинтригованный визирь подошёл поближе, махнул рукой. Артиллерист поднёс фитиль, грянул выстрел. Все взгляды устремились к цели.
К моему вящему удовольствию, ядро ударило в камень, — даже было видно, как полетели его осколки. Турки оживились, зацокали языками.
— Якши!
Визирь подошёл ко мне.
— Хорошо стреляешь из пушки. Видно, ты не только лекарь и сказочник.
— Выпало странствовать много, великий визирь, пришлось научиться.
— Что ты такого сделал, что сразу попал в камень?
Я объяснил ему, почему так получилось, и добавил, что всё это чуть ранее пояснил и канонирам.
Визирь кивал, затем ухмыльнулся, подозвал янычара из охраны.
— Попробуешь с ним сразиться?
Я развёл руками:
— У меня же сабли нет.
Визирь взмахом руки подозвал второго янычара и приказал ему отдать мне свое оружие, визирь промолвил янычару:
— Только не убей нашего гостя!
Турки расступились, образовав широкий круг. Я несколько раз взмахнул саблей, оценивая её тяжесть и баланс. Оружие неплохое, только изгиб лезвия значительно больше, чем у русских сабель, и гарды, защищающей в бою кисть руки от скользящего удара, нет.
Янычар опустил клинок, поглядывая на меня. Визирь милостиво кивнул, начиная поединок.
Янычар с ходу бросился на меня, обрушив град ударов. Противником он оказался сильным, опытным и к тому же моложе меня лет на пятнадцать. В ближнем бою это играет роль — молодые более гибкие, и реакция у них побыстрее. Тем не менее мне удалось отразить все атаки. Я выжидал, когда мой противник немного выдохнется, собьет дыхание. Но тот молотил саблей как заведённый.
Краем глаза я увидел одобрительные взгляды визиря и других турок, поддерживающие янычара. Конечно, они сейчас видят, как янычар нападает, а русский только обороняется. Придётся вспомнить всё, чему меня учили.
Я перешёл в наступление, нанёс несколько ударов, затем — ложный финт, и, когда янычар, уходя от моего удара, повернулся ко мне боком, я нанёс удар из‑за спины. Удар коварный, и он достиг цели — сабля ударила янычара плашмя, лишь слегка разрезав ткань его короткой курточки. Я остановился и воткнул саблю остриём в землю.
— Ты убит.
Лицо янычара полыхнуло румянцем.
— Это случайность.
Визирь развёл руками:
— Ты честно одержал победу, чужеземец, и мы все были свидетелями. А тебе, — он повернулся к янычару, — десять палок в наказание.
Янычар взглянул на меня с ненавистью, выдернул из земли мою саблю и направился к своим.
— Ты решился принять ислам? — обратился ко мне визирь. — Я хотел бы иметь тебя своим помощником или советником. Думаю, что ты ещё не все свои способности раскрыл передо мною, хотя не скрою — я удивлён. Янычар с детства учится воевать, а тебе удалось его одолеть. Джафар учился лечить у лучших османских лекарей, а на операции оказался у тебя в роли подмастерья. Ты очень умён и догадлив, у тебя хорошая память, язык твой и уста принадлежат сказочнику. Если царь Иван разбрасывается такими подданными, то он расточителен. — Визирь глубоко вздохнул и продолжил: — Мои визири и советники думают только о своих карманах — как бы бакшиш получить побольше, обросли гаремами и многочисленной роднёй. Каждый, кто получил хоть маленькую власть, плетёт интриги и старается по головам пролезть на более высокую должность. У тебя здесь нет родни, которая будет просить у тебя должности, поэтому ты будешь спокойно работать во имя Высокой Порты.
