Я пожал плечами, но вряд ли наплечники доспеха сдвинулись хоть сколько-нибудь заметно. Что я мог ему ответить? Рассказывать про частичку своей сути, которую вложил в андроидов перед выходом из фрегата? Тогда придется попутно рассказать про себя, уверить что я бог… Конечно, он не поверит и придется доказывать. А оно мне надо? Потянув еще пару секунд, чтобы придумать ложь поубедительней, я начал издалека:
— Послушай, Локос, я понимаю что мы все устали, но…
Я замолк и замер, поскольку увидел мелькнувшую позади Локоса тень. Секунду спустя мозг распознал, что на платформу то ли прыгнула, то ли упала с неба, а не то просто телепортировалась страшная эльфйика. Страшная — потому что лицо оливково-кожей сплошь измалёвано белой и красной красками, на губах — оскал, в руках не меч и даже не лук, а посох с большим металлическим набалдашником.
Один из солдат, стремясь закрыть меня от нависшей опасности, кинулся на неё, намереваясь смять женщину в рукопашной, но та не обратила на него особого внимания. Она небрежно взмахнула рукой и двое обернувшихся в её сторону андроида вылетают с платформы, падают и катятся в пыли уже где-то далеко позади; взмах посохом — набегающий на неё солдат в буквальном смысле вмерзает в платформу.
Черный доспех сплошь покрывается толстой коркой синеватого льда, а удар кулаком, которым он пытается снести голову колдунье, не достигает цели. Зато эльфийка со всей силы бьет посохом ледяную статую, набалдашник раскалывает её на части и под ноги женщины сыплются бело-сине-красные куски льда. Лишь голова в черном шлеме покатилась по платформе, видимо, она скоро упадет за борт.
Оставшиеся бойцы открыли по ней огонь, но взметнувшийся вокруг неё фиолетовый ореол смог защитить колдунью от соприкосновения с потоками субатомных частиц. Гранатомет поднимать я не стал: каждая секунда была равнозначна чьей-то жизни; не было гарантии пробивания "защитной ауры"; взрывом я мог задеть Локоса. Поэтому, я шагнул к ней раньше, чем она успела превратить в сосульку кого-то еще.
В самый последний момент я испугался, но было уже поздно что-то менять: рука взметнулась вперед. Со всех сторон раздались предостерегающие крики, но заклятье Темной, каким-то образом растеклось рядом со мной, не причинив видимого вреда. А моя рука уже вошла в защищающую её фиолетовую сферу, пальцы сжались на её горле.
Она не сопротивлялась. Лицо в бело-красной краске перекосилось судорогой, глаза заполнились животным ужасом, но было в них и безмерное удивление с изрядной долей благоговения… Я не разжал пальцы, даже когда она обмякла, а глаза заволоклись серой завесой Пустоты.
Но вдруг сопротивление плоти исчезло. Её тело, её горло истончились и прошли между пальцами подобно песку. Еще миг я пытался ухватить черный туман, в который она превратилась, но вскоре рядом остался только прозрачный воздух.
— Ты подделка, — в третий раз говорит Локос. — Ты не тот, за кого себя выдаешь.
На этот раз трое солдат не выдержали, серьезно нарушая дисциплину, заворчали в эфир, предлагая Локосу заткнуться, если, конечно, он не хочет вылететь с платформы. Но вряд ли он испугался: из города мы выехали, и теперь, колесили между зеленых полей с какими-то сельскохозяйственными культурами — дойти до обсерватории отсюда можно и пешком.
— Виктор, на этой палубе только одна подделка — и это ты. Подделка от макушки до пяток: с ног до головы брутальный самец, воин, отмеченный множеством боевых шрамов, командир, убеленный сединами. Но всё это не настоящее, всё это пустая оболочка. Готов поспорить, что до прошлой недели ты не участвовал ни в одной боевой операции.
Локос опустил голову в шлеме, постоял так с секунд двадцать, потом вновь уставился на меня:
— Ты прав, конечно, ты прав, но это настораживает ещё больше. Ты видишь людей насквозь, да? Ну что же, приплюсуем к твоим странностям и это.
— Каким ещё странностям, Виктор? — устало поинтересовался я.
— К каким странностям?! Ты двигаешься будто молния, ловишь на лету стрелы, убиваешь монстров, которых не берет антиматерия, и ты еще спрашиваешь, какие странности?! Ты пришел оттуда же, откуда и эти остроухие? Скажи.
— Всё, Локос, я не хочу слушать твой…
Я осекся, когда понял, что платформа начинает тормозить, стал дико крутить головой и без нужды проверять заряд гранатомета. Впрочем, врагов не было видно, зато невдалеке возвышалась небольшая, одинокая горная гряда.
— Мы в точке назначения, — сообщил пилот. — Что делать дальше?
Я обратился к Локосу с вопросом в глазах. Правда, шлем вряд ли мог помочь его увидеть, но, должно быть, майору что-то подсказала интуиция:
— Дальше пешком.
— Пилот, слышал? Глуши антигравы.
Треск и повизгивание, с которыми сросся настолько, что перестал обращать внимание, сменились шелестом. Платформа чуть накренилась и пошла к земле, но не рухнула, как я подсознательно ожидал, а опустилась почти плавно. Я спрыгнул с неё не раздумывая: сам не знал, что это летающее корыто успело мне настолько надоесть. За мной следом ломанулись Локос и солдаты, а затем и андроиды.
— Ну что, где твоя обсерватория?
— Вон видишь шлюзы в скале?
— Нет, — признался я.
— Это потому что они замаскированы, — ответил он, показалось, с мрачным удовольствием.
— Очень остроумно… Черт…
Все вздернули оружие, взяли в прицел движущееся в воздухе облако тьмы. Но никто не открыл огонь, когда клок черноты, упавший с небес перед нами, обрел плоть. И не одну…
— Не стрелять, — сумел выдавить я, зная наверняка, что это бесполезно.
Одна из двух женских фигур была статной и высокой темной эльфийкой. Я бы назвал её красивой, если бы кожу на её щеках не пробивали два ряда белоснежных костяных шипов. В руках она держала косу из розоватого металла, с причудливо изогнутой рукоятью.
Но раздавил меня вовсе не её вид, а то, чего не ощущал уже довольно давно: необъятная, сметающая все на пути и невидимая никому, кроме меня, Волна. Океан чистой энергии подхватил меня, едва-едва не унес куда-то, я лишь в последний момент зацепился за корягу собственной силы.
— Я богиня Дар-Таракада, — сообщила она звонким, и показалось "циничным голосом", — владычица эльфов тьмы. Моя жрица сказала, что видела бога Отверженных во плоти, и, признаться, я не поверила…
Она обратила взор на другую эльфийку, и я с содроганием понял, что это та самая, горло которой я раздавил пять минут назад. То же раскрашенное бело-красным лицо, та же одежда и тот же посох, а главное — те же самые глаза. Да, это именно она. А это значит, что все эти эльфы не умирают. Превращаются в туман, а потом вновь воскресают…
