если у неё нет представителя среди совета шести. И он не позволит никому нарушить свой план. Даже себе и своей гордости.
— Уверены, что это хорошая идея? — спросил Таран, когда после недолгих переговоров я согласился пустить на борт Черепахи императора. Правда официально это был один из представителей императрицы, у которой я оставался не в фаворе. Удивительно, но он даже не пренебрег гримом и маской, вроде медицинской.
Даже охрана из гвардейцев была, то ли для вида, то ли для показания статуса. Но хоть не императорская свита, и то хорошо. Учитывая осведомленность высшего света, появление Бориски в Петрограде было скорее секретом полишинеля. И если для большой общественности достаточно было выпустить передачу на тему как пропал Император, то высший свет так было не обмануть. Впрочем, никто особо и не пытался.
— Следуйте за мной. — сказал я, встретив высокого гостя. Системы корабля, оповещающие о возможной атаке резонансом или входе в аномальную зону, показали желтый уровень угрозы стоило Борису подняться на борт. Так что я счел необходимым убрать с нашего пути всех посторонних.
— Капитан, что в здесь делаете? — спросил Максим, и ко мне одновременно повернулось несколько камер в переоборудованном мед отсеке. — Кто с вами?
— Тот, кто возможно сумеет помочь в нашей ситуации. — проговорил я, но император замер на пороге, всего на пару секунд, но его замешательство было хорошо заметно. А еще я вдруг понял, что на меня не давит его присутствие, впервые с момента встречи во дворце.
— Выйдите все. — приказал Борис, и я кивнул, отпуская стражу, но сам с места не сдвинулся. — Вас это тоже касается, цесаревич.
— Я своих людей не бросаю. — спокойно ответил я. — А все что тут будет сделано всё равно будет записано на несколько независимых кристаллов.
— Это неприемлемо. — холодно сказал император. — Немедленно отключите все камеры и прослушку. В противном случае всё отменяется.
— Я воспринимаю через них мир. — это мои глаза и уши. — проговорил Макс. — А капитану я доверяю больше, чем себе.
— Отключить все внешние камеры в мед отсеке. — приказал я, взяв в руки тангетку. Через несколько секунд даже освещение в коридоре погасло, и мы задраили единственный люк ведущий из помещения. — Всё, мы изолированы, на сколько это возможно. Можете приступать.
Император ничего не ответил, но взгляд его был более чем красноречив. В начале он обошел Краснова по кругу, осмотрел общие детали, а затем, медленно приближаясь, начал концентрировать свое внимание на отдельных аспектах. Аккуратно дотрагивался до отдельных частей и механизмов.
— Щекотно! — произнес Краснов, заставив императора еще больше нахмурится.
— Любопытный экземпляр, его нужно обследовать в спокойных условиях, в лабораторной чистой комнате… — проговорил Борис, зайдя Максиму со спины.
— Он не объект для экспериментов. — возразил я. — И без моего согласия никуда не пойдет.
— В таком случае пусть остается там, где и есть. — усмехнулся император, выпрямившись. — Вас же обоих всё устраивает?
— Ваш сарказм неуместен. — стараясь сохранять спокойствие ответил я. — Тем более я вижу более чем заинтересованный взгляд. Вам нужно разобраться в происходящем не меньше, чем нам, а это помещение вполне можно превратить в чистую комнату, при необходимости.
— Не нужно. — едва заметно поморщившись ответил Борис, возвращаясь к обследованию механизмов, плотно опутывающих Максима. Даже когда стало совершенно понятно, что это не закончится быстро, я все равно остался с товарищем, контролируя происходящее. Кто-то, возможно, скажет — не стоит стоять над душой и мешать профессионалу, но было у меня неприятное чувство…
— Нужно избавится от лишних соединений. — наконец сказал Борис.
— И какие именно являются лишними? — н всякий случай уточнил я.
— Всё что напрямую не связано с биологией и все что поддастся. — почти не думая ответил Борис. — Будем снимать слой за слоем, пока не обнажится истинный контур. Только поле этого можно будет начинать настоящее обследование. Все внешние детали не родные.
— Вообще-то я их чувствую. — тут же возмутился Краснов.
— Это еще не говорит об их полезности или необходимости. — возразил император. — Мне понадобится помощник, для разборки. А лучше несколько.
— У меня есть одна кандидатура, которая будет все делать максимально аккуратно. — подумав сказал я, и через минуту в комнату вошла Гаечка.
— Для начала — обеспечим стерильность. — поняв, что я не собираюсь отступать сказал Борис Владимирович, и мы приступили к обработке помещения. Всё лишнее вынесли, поставили жесткий ультрафиолет, протерли все поверхности слабым спиртовым раствором и только после этого приступили к разборке связывающих Краснова с кораблем механизмов.
Надо отдать должное, император оказался настоящим профессионалом, даже ученым а не технарем, понимающим происходящее на куда более глубоком уровне чем я или даже Гаечка, всю жизнь копошащаяся в механизмах. Он не просто знал что и зачем происходит в непонятных электронных схемах Макса, но и легко пояснял почему и с чем это связано. В общем показал себя с действительно удивительной стороны. Впрочем, учитывая какими экспериментами занималась его законная супруга, я уже ни в чем не был уверен и старался не удивляться.
Пока они занимались механизмами, я старался поддерживать тело Краснова в нормальном, на сколько это возможно для ампутанта, состоянии. Снижал боль, успокаивал и время от времени возобновлял нормальное течение праны по меридианам.
Через несколько часов аккуратного разбора, во время которого Макс то и дело сжимал зубы, показался каркас из странных металлоконструкций, больше всего напоминавших витые волокна мышечной ткани. И стоило открепить их от внешнего контура, как они повели себя точно так же — сжались, подтянувшись ближе к телу.
Император, то и дело что-то бормотавший себе под нос, довольно усмехнулся, и дотронулся до одного из оставшихся узлов. Максим зашипел, сквозь зубы, достаточно громко, чтобы Гаечка отдернула руки с ударным шуруповертом от гайки, которую пыталась открутить.
— Отлично, мы добрались до настоящего тела механизма. — сказал Борис, показывая на прижатые к спине Макса витые черные волокна. — Нужно собрать его кровь, может пригодится.
— Это кровь? — уточнил я, глядя на угольно-маслянистую жидкость, больше всего похожую на сырую нефть. Вот только эта жидкость, вопреки всем законам физики, текла вверх по механизмам, выходя из уже отключенных сочленений, в попытке вернуться в «мышечные» ткани.
— Кровь механизма. — пояснил Борис, беря на край скальпеля одну калю и отправляя её в пробирку. — К слову, можешь не волноваться, такого у наших врагов в ближайшее время не появится.
— Могу я узнать почему? — спросил я, но император лишь усмехнулся, отцепляя последнюю связку с корпусом корабля. Максим взвыл, потянувшись клешней манипулятора к глазам. — Тише, тише… ты как?
— Я снова ничего не вижу. — пожаловался Краснов.
— Мы что-нибудь придумаем. — пообещал я товарищу.
— Бесплатный совет. — проговорил Борис, кладя полную пробирку с черной кровью в передний карман. — Большая часть внешних механизмов была английского производства, некоторые — сильно устаревшие, так что просто используйте компоненты для резонансных доспехов. Учитывая желание этого мальчика жить, достаточно будет прицепить их на желаемые места и не мешать сращиванию механизмов.
— Что за сращивание механизмов? — осторожно поинтересовалась Гаечка.
— Нужно провести несколько тестов, но судя по соединениям… — собравший механическую кровь и вдоволь повозившийся с техникой Борис стал куда более весел и словоохотлив. — Полное проникновение и сращивание нервных окончаний с механическими контурами в районе отсутствующих конечностей, всего позвоночного столба и основания шеи.
— Давай я помогу тебе встать. — проговорила Гаечка, подставляя свое плечо, вот только девушка совершенно не рассчитала массу механического тела и тут же просела под манипулятором. Я подставил пресс, чтобы ей помочь… и конструкт развеялся едва коснулся обнаженной техноплоти. Пришлось подхватывать товарища по-простому, руками, но заметку я себе в мозгу сделал.
— Можете поддержать? — попросил я Бориса. — Я возьму чем можно прикрыть раны и механические части.
— Лучше я. — сказала реально оценившая свои силы Гаечка. — Я тут всё знаю. Но вы всё же придержите, очень вас прошу.
— Чтобы я… хорошо. — поморщившись сказал Борис, подойдя вплотную к Краснову и подхватив его под плечо. В момент, когда он соприкоснулся с обтягивающими механическими частями я наконец решился вновь использовать на нем истинное зрение, и едва сдержался эмоции не отразились на моем лице.
Филарет был прав, во всем. То, что сейчас стояло буквально в полуметре от меня никак не могло быть человеком. Искаженный, в полном смысле этого слова, с исковерканными внутренними органами, непонятно
