Когда командир отошел, Шутер сзади негромко спросил:
– Не разберу я, охотник, мы в плену или нет?
– В плену, – ответил я. – Только это такой мягкий плен, ненавязчивый.
– Мягкий, мутант в дышло… Хоть бы подальше от Леса двигались! А то он зверье какое на нас выпустит или Штормом пыхнет – и все, ничего сделать не успеем. Чуете, как он ветерком в нашу сторону тянет? Вроде затаился и готовится. Зачем мы тогда уплывали да прятались от бури, если все равно очутились прямо возле Леса?
– Слушай, я так или иначе шел в Край, – ответил я, кинув взгляд через плечо. Алина молча шла рядом с маленьким бойцом и глядела себе под ноги. Странно она себя ведет в последнее время, будто чужая. – И ты сам вызвался со мной идти. Ты что, не знал, что Край потому так и назвали, что он на самом краю Леса?
– Знал я, знал, только… эх! – дезертир махнул рукой и замолчал, когда Зверовод оглянулся на нас.
То есть не на нас троих – он поглядел на меня. Это меня насторожило еще раньше: командир волчьего отряда иногда бросал в мою сторону пристальные взгляды. При этом крылья его тонкого носа шевелились, а лицо едва заметно напрягалось. На Алину с Шутером он так не посмотрел ни разу, но я его чем-то тревожил, только не очень понятно – чем?
Опушка Леса плавно изогнулась вправо, теперь постройки впереди были видны отчетливее. Ближе всех к нам стояла башенка с брезентовым навесом, под которым маячили силуэты двух людей, засевших на плоской крыше. За ней виднелось с десяток мазанок, отделенных от Леса высоким частоколом, а от луга – квадратами огородов и низкими изгородями.
Двое наших разведчиков остановились у башни, на крыше которой я углядел пулемет, и задрали головы. Через край перегнулся человек в камуфляже и меховой тужурке, заговорил с ними, посмотрел на нас. Поднял руку в приветствии, Зверовод махнул в ответ.
– Это что? – спросил Шутер. – Это Край, что ли? Такой маленький? Не понял…
– Край, по-твоему, на самом деле что такое? – спросил я.
– Поселение.
– Несколько поселений, – поправила Алина, до того упорно молчавшая. – Григорий говорил, их с десяток, они стоят вдоль лесной границы. Просто среди них есть центральное, как бы столица, – его большинство и называют Краем, но на самом деле…
– На самом деле оно называется Городище, – заключил я.
Хотя мы и шли вместе с отрядом местных бойцов, охранники с башни проводили нас внимательными взглядами. Пока двигались дальше по обочине раскисшей после дождя дороги, я разглядел работающих в огородах людей. Между домами три женщины тащили вязанки с хворостом, из сарая возле бревенчатого дома доносилось ржание. Потом мимо на неоседланной лошади, за которой тащилась волокуша со связкой жердей, проехал старик. Он поздоровался с командиром лесных волков, обменялся с ним парой реплик и ударил лошадь пятками, свернув к огородам. Идущие позади бойцы нагнали нас. Мой «Карбайн» висел на плече у одного из них, а ««СПС»» Алины торчал из-за ремня у другого.
Улица раздалась вширь, превратившись в большую земляную площадку, которую я определил как местную площадь. У колодца стояли и сидели на лавке несколько человек с ведрами, дожидаясь, пока двое краевцев наполнят водой большой бидон. От колодца доносился гомон, кто-то курил, присевший на корточки паренек оживленно болтал с молодой девчонкой в длинном платье с меховой оторочкой.
Когда мы появились, люди стали оглядываться на нас. На краю площади со стороны Леса стоял бревенчатый двухэтажный дом с длинной пристройкой и рядом окон, завешенных мешковиной. У коновязи переступала ногами пара коней, за изгородью виднелись телеги, на одной лежали мешки, на другой солома. Там ходили люди. Двери дома были раскрыты, и я потянул носом воздух, ощутив запах съестного. Шутер тоже его почувствовал, шумно вздохнул и позвал:
– Эй, командир!
Свернувший к бревенчатому дому Зверовод сделал знак своим бойцам идти дальше, приостановился и, дождавшись нас, пошел рядом.
– Командир, мы как вообще теперь? – спросил Шутер. – Вот ты нас сюда привел… То есть мы и сами сюда хотели, ну а теперь что делаем?
Зверовод показал на меня.
– Охотник сказал, что вам нужно попасть в Городище. Мы идем туда.
– И далеко до него идти?
– Если пешком, то до позднего вечера.
– Долго, – пробормотала Алина.
Шутер был более эмоционален:
– Ого! Слушай, командир, если, говоришь, аж до вечера… Вон из того домины у вас, чую, съестным духом так и несет. А мы не жрамши уже Лес знает сколько, так, может…
– Лес действительно знает, – перебил Зверовод, направляясь в обход колодца к бревенчатому дому. – Он знает все. Это местный трактир и постоялый двор для путников. Там мы поедим.
– Хорошо, раз так, – буркнул Шутер. – Еще бы стволы наши вернули и нож мой. Мы вроде не враги.
Судя по лицу Алины, она тоже была бы очень не прочь заполучить назад свой пистолет, но Зверовод последнюю реплику проигнорировал. Большинство его бойцов уже скрылись в трактире, а двоим, идущим позади нас, командир кивнул на калитку в ограде, и они свернули туда. Из пристройки донеслось блеянье, потом вышел седобородый человек в меховых штанах и безрукавке на голое тело. Бойцы зашагали к нему, они заговорили, в то время как мы вслед за Звероводом вошли в трактир.
Здесь было одно большое длинное помещение со столами и лавками; у дальней стены – стойка из бревен, рядом двери. Все такое основательное, неказистое, тяжелое и крепкое с виду. За столами никого, наверное, народ собирался ближе к вечеру. В углу, где стойка примыкала к стене и где было полутемно, кто-то сидел спиной к нам на высоком ящике. От дальней двери в нашу сторону направился седобородый мужик, смахивающий на того, что вышел из сарая. Братья, решил я, и они же хозяева заведения.
– Тут за монеты кормят или как? – забеспокоился вдруг Шутер. – Зверовод, слышь… Если стволы отобрал, то мы у тебя в гостях, тогда ты плати. Потому что у меня лично нет ни рублика.
– Вы можете поесть за мой счет, – ответил Зверовод.
Алина по-прежнему молчала, держалась настороженно, и я гадал: это связано с тем, куда мы попали и в чьей компании оказались, с неопределенностью нашего положения, или со мной? После того как она сказала, что я изменился, а я в ответ предложил не болтать почем зря, между нами возникло отчуждение. Может, я тогда был слишком груб? Надо было потрепать ее по плечу, как-нибудь успокоить, сказать, что я такой же, как прежде… В конце концов, она за меня волновалась, переживала из-за тоника, а я ее вроде как отшил. И неудобно как-то, да и непрактично – зачем мне неприятель в лице этой женщины, сестры майора ренегатов, главаря новой группировки, пусть даже они и в ссоре. По сути из-за меня ведь поссорились, из-за отношения ее брата ко мне Алина от него сбежала. Надо с ней поговорить, снова наладить контакт. По-доброму так, проявить теплоту – женщины это любят, большинство сразу тает.
