из рук девочки, свет фонарика дёрнулся вверх и полетел вниз по ступенькам, путаясь под ногами и руками карабкающейся твари. Достигнув нижней площадки, луч упёрся в стену. Но отражённого от серого бетона света вполне хватало для того, чтобы видеть происходящее на лестнице.
Пронзительный девичий визг, усиленный многократным эхом, пробудил во мне те ощущения, по которым я уже успел заскучать. Кровь закипела. Кто-то совершенно неосмотрительно хочет забрать у меня то, что мне дорого. То немногое, что я по-настоящему ценю. Подобное самоуправство всегда дико бесило и вынуждало пойти на совершенно неосмотрительные поступки. Однажды, когда одноклассник вдруг решил поиграть в футбол моим ранцем, который родители подарили мне в голодные девяностые чуть ли не на последние деньги, я взбесился настолько, что смог остановиться только тогда, когда меня оттащил от него физрук. За то короткое время, что я сидел на школьнике сверху и стучал его лицом о деревянный пол спортзала, тот успел лишиться четырех передних зубов. После этого случая друзей в классе у меня больше не было никогда.
Вот и сейчас я готов был калечить и убивать. А по рукам пошёл знакомый внутренний зуд, заставляющий сжимать кулаки до хруста.
Хрипло выдохнув, я схватил за ноги последний сегмент спешащей наверх многоножки, и рванул на себя. Все остальные тела в цепочке оступились и шлёпнулись пузом на ступеньки.
Подхватив обрез винтовки, скатившийся вниз вместе со мной, я вскочил на спину ближайшей сросшейся твари и прострелил ей затылок. Перешагнув с плеч обмякшего существа на спину следующего сегмента, я держался за его плечи одной рукой, а другой крутанул обрез в руке, отгибая скобу перезарядки резким движением вниз. Которая послушно встала на место по завершению оборота, выбросив в сторону стреляную гильзу.
Ещё выстрел — и мозги следующего сегмента тоже прыснули на ступени. Шаг, перезарядка, выстрел, фарш. Шаг, перезарядка, выстрел, фарш.
Добравшись до предпоследнего сегмента, я смог оценить ситуацию в полутьме наверху. Алина, цепляясь за пол руками, медленно уползала в темноту, продолжая истошно голосить. А взбодрённые её воплями пацаны уже поднялись на ноги и пинали в темноте того, кто сейчас тянул девчонку назад, пытаясь заставить существо разжать лапы. Но, видимо, безрезультатно.
Головной сегмент, который безвольно полз назад рядом с телом девочки, истекал кровью и выпускал из размозжённой пасти одного червя за другим. А Алина, распахнув глаза от ужаса и омерзения, отпихивала их от себя рукавами куртки.
Я не стал тратить последний патрон в магазине винтовки на ту часть чудовища, которая всё ещё беспомощно трепыхалась под моими ногами между головным телом и третьей тушей, прилипшей к его заднице. И, шагнув наверх лестницы, с разбегу перескочил через распластавшееся тело девочки на спину существа, вцепившегося ей за ноги.
Прижав своим весом туловище твари к полу, я упёр ствол винтовки прямо в затылок головы, уткнувшейся в анальное отверстие переднего жоры. Выстрел отделил позвоночник от черепа и движение остановилось. Тварь разжала руки, а из дымящегося обрывка шеи высунулся разорванный выстрелом белесый червь.
Схватив не перестававшую визжать девчонку за шкирку, я подкинул её в воздух, стряхивая с куртки успевших забраться на одежду червей, перевернул и подхватил на руки. Увидев перед собой меня, Алина тут же ухватилась за мои плечи и уткнулась лицом в грудь, продолжая рыдать с прерывистыми вдохами.
— Вниз! Подбирайте стволы! — Но лишние приказы пацанам и не требовались. Ступая по лестнице следом за мной мимо трепыхавшейся в конвульсиях твари, Тимур и Канат быстро нащупали в полутьме оброненные ружья.
— Тим, фонарь! — Татарин послушно подобрал валяющийся на нижней площадке источник света и обратил его в проём ворот, высветив прямой коридор, кончавшийся распахнутой толстой стальной дверью, наподобие той, через которую мы вошли в бункер.
— Похоже на вых… — Голос парня утонул в многоголосом визге, бульканье и хрипе, раздавшемся сверху. Толпа, которая преследовала нас этажом выше, теперь устремилась в обратную сторону, привлечённая многократными выстрелами и криками.
Переглянувшись и не испытывая нужды в лишних словах, мы побежали в сторону открытой двери.
За ней оказался довольно просторный тоннель. Круглый в поперечнике, он напоминал метро. Здесь даже были рельсы — ржавая узкоколейка уходила во тьму и справа и слева.
— И куда теперь? — Тимур попытался найти фонарём на стенах какие-либо указатели. Но ничего похожего на ориентиры видно не было.
— Сначала дверь закройте! — Всё ещё удерживая на руках трясущуюся в испуганном плаче Алину, я попытался сориентироваться, припоминая все повороты с того момента, как мы вошли в здание на поверхности. — Так… Когда вошли в бункер, направление на «Алмаз» было слева… Потом решётка… Ещё одна… И вот этот выход… Нам налево!
— Чё-то не закрывается… — Пацаны тужились и пыхтели, но тяжёлая дверь не двигалась с места ни на миллиметр. — Заклинило, походу…
В кромешной тьме, в которой осталась замызганная лестница и уничтоженные твари, послышались шлепки рук и ног по голому бетону.
— Бросайте! Бежим! — Мои юные союзники и сами уже отпрянули от двери, расслышав в темноте коридора утробные хрипы и влажную поступь десятков конечностей.
Свет фонарика в руках Тимура утопал во тьме длинного тоннеля, уходившего под небольшим уклоном чуть вниз — ни поворотов, ни развилок. Только бесконечные рельсы. И хрипы преследователей позади. Которые и не думали отставать, не смотря на то, что мы уже перешли на бег.
Через несколько десятков метров бега со своей дрожащей ношей на руках я уже начинал задыхаться. Но выбора пока не было… Беги, убийца, беги…
— Смотрите, что это? — Луч света выхватил впереди неясный силуэт какой-то конструкции, установленной на рельсы.
— Дре… ы-ха… зина! — Задыхаясь, я подбежал к телеге с двойным рычагом и уложил на её край дрожащую девочку. — Кройте!
Алина ни за что не хотела отпускать меня. И пришлось потратить время на то, чтобы отцепить от плаща судорожно сжимающиеся ладошки:
— Спокойствие… Только спокойствие… Сейчас поедем дальше… Всё окей… — Я всё же смог оторвать от себя её руки и сложить их на груди девочки. — Я с тобой.
Продолжая дрожать, она не отрывала от меня взгляд, когда я отошёл, чтобы осмотреть колёса железнодорожной телеги. У передней оси стояли два деревянных башмака, препятствующих скатыванию дрезины дальше в тоннель.
И пока я пытался вытащить их из-под впечатавшихся в дерево колёс, пацаны открыли огонь, расстреливая последние патроны, собранные с трупов дачников. Темнота, до которой не доставал свет фонарика, прижатого к ружью Тимура, взорвалась булькающими стонами боли и разочарования, доносившимися до нас в перерывах между частыми выстрелами дробовиков.
— Запрыгивайте и раскачивайте рычаг! — Скомандовал я парням,
