Я знала, куда нанести удар. Он был очень одарён природой — далеко не каждый маг мог бы похвастаться такими физическими данными. Так что его самолюбие должно было быть на соответствующем уровне.
И реплика даже слишком быстро дала желанный результат. Все без исключения его спутники самым неприличным образом заржали, адресат же моего высказывания побагровел от злости. Но важным было другое: они отвлеклись, пусть даже на мгновение — но этого оказалось достаточно.
Алаэрто всего за две секунды вычертил огненную руну, которая по сложности не уступала Пентаграмме конвергенций Дэмиена — и в тот же миг разбойники с воплями побросали своё оружие, раскалившееся до предела. Лук и самострел — вообще вспыхнули и осыпались горкой пепла. Несмотря на непонятную блажь в моей голове, дракон предпочёл не рисковать. Через мгновение Маттика испустила пульс воздуха, отбросивший всех назад. Всех, кроме голубоглазого предводителя шайки.
Его я схватила своим кулоном и он, связанный и совершенно дезориентированный, мгновение спустя висел около меня. Не став рисковать, так как Магия гипноза ему тоже могла быть доступна, и для неё совершенно не нужны никакие жесты руками, я основательно приложила его об дерево. А потом ещё раз — на всякий случай. После чего положила ему руку на лоб и самым грубым образом стала пить силы…
От оружия разбойников тем временем пошёл пар — второй маг их шайки соображал хорошо. Вот только сбросить драконью магию так быстро не было никакой возможности. Поняв, что они остались без основного оружия, разбойники потянулись к своим потайным карманам, а в следующую секунду в Алаэрто полетел целый веер метательных ножей. Дракон, всё ещё восстанавливавшийся после стремительной огненной руны, не успевал себя защитить…
Но его прикрыла Маттика: новый импульс воздуха отбросил назад все лезвия, до единого. Однако сама она пропустила сильную струю воды, сбившую Сестру с ног и хорошенько приложившую обо всё то же дерево…
И в этот момент я явила похищенную силу. Гипнотический импульс дезориентировал всех наших врагов. Нападавшие на Алаэрто сразу потеряли всю свою волю и сбились в кучу, где дракон и заточил их в огненное кольцо. Последний же маг не сдавался: в меня полетел целый дождь ледяных стрел, но метнувшийся вперёд светившийся алмазный кулон, шнуром продолжая удерживать тело главаря в воздухе, разбил все сосульки до единой, так что меня лишь обдало безобидной ледяной пылью. А в следующую секунду мой контратакующий поток воды сбил с ног последнего врага, а ещё через мгновение он обнаружил, что связан по рукам, а кулон висит, уткнувшись ему в горло.
— Хватит… сдаюсь… пощады! — прохрипел он…
* * *
Десятью минутами спустя мы стояли, возвышаясь над двумя сидевшими перед нами магами со связанными руками. Вокруг них плавно летал мой кулон на шнурке, демонстрируя готовность вонзиться в горло любому из них, если он почувствует хотя бы слабый отголосок колдовства. Остальные члены шайки по-прежнему сидели в огненном кольце, которое Алаэрто благоразумно не собирался пока тушить.
— Вот как знал, что не нужно было этого делать, — грустно сказал голубоглазый, — ты не подумай чего лишнего, девка, не мстил тебе никто… Всё куда как проще… Деньги нам были нужны…
— Как тебя хоть зовут-то, горе-разбойник? — спросила я.
— Гостор, — ответил грузик.
— И с чего вы взяли, что они, то есть деньги, у нас есть? — спросила я.
— Дык проследил за тобой один из наших, — он махнул рукой в сторону огненного кольца, — и сказал, что вышла ты из одёжной лавки пятнадцать минут спустя вот в этой одежде, — он взглядом указал на меня, — с драконьей кожи вещь недешёвая, некоторые годами на неё копят. А раз управилась быстро, то бишь не торговалась — значит, при деньгах…
— И зачем же тебе были нужны деньги? — продолжила я допрос.
— Ни у кого нет чувства, что мы напрасно теряем время? — громко поинтересовалась Матти. Но я не услышала её — я до сих пор помнила взгляд, которым мы обменялись с этим человеком в начале схватки — и он не давал мне покоя…
Гостор же опустил голову. Я почти не сомневалась, что он сейчас плачет.
— Дочка у меня есть. И воспитываю её сам. Она у меня такая умница, ей всего десять годков, а уже кашеварит так, как некоторые и за всю жизнь не сумеют. Когда б с работы поздно не пришёл — всегда меня дожидается с ужином. И уроки всегда готовые, в школе умница, в табеле одни отличные отметки… Да беда вот в том, что бесплатные у нас только первые три года обучения — исключительно научиться ребёнку читать, писать и считать, да узнать самую общую хронологию истории, ну и по живой природе туда-сюда… А дальше уже платить надо. Само обучение стоит не очень дорого — но оплатить его надо сразу и до конца курсов. А это значит — семь раз по десять золотых. А ещё нужна другая одежда, книги, набор для рукоделия, — он посмотрел на меня, — не потянул я такого сам тогда. Мать, пигалица пустоголовая, когда доченьке три года было, сбежала — не нагулялась ещё, мол… Да так уже никогда и не вернулась.
Меня в этот момент словно под дых ударили. Я сейчас фактически слышала историю жизни своего отца. Конечно, ему не приходилось никого грабить и убивать, чтобы прокормить нас — во всяком случае, я очень на это надеюсь! — но в остальном — как же похоже. Воспитывает дочь сам… Мать бросила, когда девочке было три года… Таких совпадений просто не бывает!
— Во всех казённых ростовщических лавках в займе мне было отказано, — шмыгнув носом, продолжил Гостор, — работаю грузчиком не по бумаге, то бишь договору — значит, в любой момент могу прекратить работать, лишиться заработка и перестать выплачивать займ. А посему — пошёл вон. И только одно мне и оставалось: взять в долг у… У других людей…
Теперь до меня, кажется, начало доходить. Проклятье, неужели и этому миру суждено заболеть заразой ссудного процента, равно как и многочисленными службами, специализирующимися по его возврату?
— Только вот взял я деньги в
