Мари пробудила его память, она должна была заставить и его заново пережить те воспоминания, что увидела сама. Закрыв глаза, оба они находились в трансе, от которого веяло хрупкостью и тревожностью. Молчали все — и пленные, и Сестра, да и мне не хотелось прерывать этот процесс.
Наконец, Мари отпустила Гостора. Быстро вытерев глаза, которые как-то подозрительно блеснули, она сказала:
— Он говорил правду.
— И дёрнул же тебя чёрт пообещать отпустить их в таком случае, — сварливо отозвалась Маттика, — мир — жестокое место, где каждый как может — так и выживает. И они, — она махнула рукой в сторону разбойников, — поняли это куда лучше тебя! Судя по тому, сколько ножей они запустили в Алаэрто, и сколько ледяных стрел — в тебя, щадить они явно не собирались никого!
— Да не хотели мы никого убивать, — подал голос Гостор, — потребовали бы деньги и ушли. Кто ж знал, что вы так сильны окажетесь… Ну а на такой случай плана у нас не было… И отступать было уже поздно…
— Да-да, конечно, мы просто вот так взяли и поверили, — ехидно сказала Сестра.
— Уж извини, Матти, проверять его слова по второму разу я не буду. Мне и одного с головой хватило, — устало сказала Мари, подходя к вещевым мешкам и принимаясь копаться в своём, — сколько вам нужно денег? — это уже адресовалось Гостору, — 140 золотых, если я правильно уловила воспоминания?
— Мари, ты что, сдурела?! — разъярённо спросила Маттика, — эти люди пытались тебя убить! Ты понимаешь — убить! Им нет дела до того, что мы сейчас пытаемся предотвратить катастрофу, по своему масштабу сопоставимую лишь с самым первым вторжением варваров в Старый Свет! Им нет дела до того, что твоя смерть вдвое снизит шансы на выживание всех его жителей! Всё, что им было нужно — это деньги! Да, пусть даже предлог благовидный и правдивый — это не отменяет…
— Как, по-твоему, поступил бы Дэмиен? — негромко спросила Мари, добравшись, наконец, до мошны с золотом и принимаясь отсчитывать монеты…
— При чём здесь Дэмиен? — недоуменно спросила Матти.
— Потому что я вижу, что мои моральные принципы для тебя — пустой звук! — встав, Мари гневно развернулась и посмотрела на Сестру, — что вполне закономерно, ибо я в этом мире никто, и звать меня — никак! Так потому я спрашиваю у тебя мнение о том, кого ты хоть немного уважаешь! Повторяю. Как бы поступил на моём месте Дэмиен?!..
* * *
— Спокойно, Мари, спокойно, — успокаивающе шептал Алрей, — твои моральные установки хороши и правильны, но это не повод так грубо критиковать чужие. Прекрати перепалку и, мягко, но настойчиво заверши этот разговор.
Алрей прав. Я подошла к Матти, побледневшей от гнева, и тихонько сказала:
— Прости меня за мою грубость, Матти. Но пойми и ты одну важную вещь. Сёстры, несомненно, создали для тебя лучшую жизнь, чем в твоей ситуации могла сложиться ещё. И уровень знаний, который ты получила, практически несопоставим с подавляющим большинством знаний других жителей Авиала. И всё же один важный момент выпал из твоего мировоззрения. Ты не знаешь в полной мере, каково это — быть родителем ребёнка. Бояться за него, любить его, нести за него ответственность, чтобы он вырос хорошим, добрым человеком и сделал мир, в котором живёт, чуточку лучше. И страх — всепоглощающий, высасывающий душу страх, когда ты понимаешь, что твоему ребёнку грозит беда, и ты ничего, слышишь, ничего не можешь с этим поделать. Такой страх даже самого лучшего человека столкнёт в пропасть низменного инстинкта, желающего выжить и защитить своё дитя любой ценой. И потому я могу понять и простить действия этого человека. И я уверена — когда-нибудь поймёшь и ты.
Маттика ничего мне не ответила. Внимательно разглядывая меня с минуту, она прошептала:
— Поступай, как знаешь. Мне всё равно…
Я вернулась к вещевым сумкам, продолжив наполнять удачно найденный кусочек ткани монетами. Наконец, отсчитав сто пятьдесят монет, я завязала его в аккуратный узелок. Подойдя к Гостору, не смевшему до этого момента пошевелиться и поверить в то, что происходит, я протянула ему узелок и сказала:
— Сто пятьдесят золотых. Тебе хватит, чтобы расплатиться с этими людьми. И в следующий раз дважды подумай, прежде, чем с ними связываться. Второй раз тебе может так не повезти.
Гостор вскочил на ноги, бережно принимая узелок. В его глазах уже неприкрыто блестели слёзы.
— Я…я…я этого никогда не забуду, — прошептал он, — спасибо тебе, подруга, спасибо огромное! Ты больше, чем мою шкуру спасаешь… Ты мою доченьку, моё солнышко… — в этот момент он в порыве чувств схватил и обнял меня. Осторожно, бережно, ласково, и вместе с тем — крепко-крепко. Папа на мой последний день рождения обнимал меня почти так же…
— Ох… — словно опомнившись, он отпустил меня, — прости, не сдержался. Но такой поступок… я, право слово, ожидал всего, чего угодно, потому как заслужил… Но чтобы так… Ты как будто с небес спустилась, словно из другого мира пришла…
— Ладно, нам всем пора идти по своим делам, — с улыбкой сказала я, — так что давайте расходиться, пока моя подруга не передумала.
Алаэрто убрал огненное кольцо, позволив разбойникам забрать своё оружие и собрать метательные ножи.
— Один вопрос, если позволите, — сказал напоследок Гостор, — вы упомянули Дэмиена, героя Авиала, вошедшего в Храм Тысячи и Семи снов и разрушившего его. Вы с ним знакомы?
— Более чем, — ответила я, — он привёл меня сюда вслед за собой из своего мира. Потому что Авиалу снова грозит опасность. Вторжение, которое Дэмиен отразил вместе с орками, рискует повториться в гораздо более широком масштабе. Поэтому сейчас мы изыскиваем все средства, чтобы это остановить.
— Я понял. Теперь я вижу, каким на самом деле ужасным поступком было нападать на вас, и уж тем более я не заслужил того, что вы для меня сделали, — он с благодарностью поклонился нам, — Клянусь… Я этого никогда не забуду…
