– Истомин не из таких.
– Он дома, собирается выходить, подождём.
Никифор подумал.
– Во дворе. Выйдет из подъезда, и мы подойдём к нему.
– Лучше подождать в подъезде.
– Да, там теплее.
– Я просто волнуюсь.
Никифор взял её под руку, и они зашагали к подъезду, собираясь войти. Дверь открылась, и навстречу паре вышли двое мужчин, постарше, лет пятидесяти, и чуть ли вдвое моложе. Лица обоих показались знакомыми. Уже через секунду Никифор вспомнил: это были те самые военспецы, что в «первой версии хронопетли» заявились к Истомину в тот момент, когда там были гости – Никифор и компания.
Дубна
Пятнадцать часов пятнадцать минут
Капитан Марин был человеком исполнительным и добросовестным, но звёзд с неба не хватал, чётко выполняя задания командования, и к новому назначению – установить охрану квартиры учёного Истомина – отнёсся по-философски спокойно. Из того, что ему говорил полковник Баринов, он понял лишь одно: Истомин создал какой-то супер-пупер аппарат, утилизирующий непонятную хрень под названием «энтропия», и теперь надо было оградить эту машину, каким-то образом связанную со временем, от посягательств на неё посторонних лиц. Под посторонними понимались все деятели, не связанные с темой работы физика, а также любые функционеры из силовых структур, в том числе из Министерства обороны.
Оставив после визита Баринова двух бойцов, двух сержантов – Тарасова и Макухина, увальня с фигурой тяжеловеса – на лестничной площадке шестнадцатого этажа, Марин проинструктировал расположившихся внизу во дворе бойцов подразделения, прикинул, где лучше всего находиться на время выполнения приказа, и выбрал кафе «Клубничка», открывшееся в переулке сразу за домом номер десять.
Для быстрого взаимодействия с группой он взял с собой в помощники лейтенанта Сергиенко, флегматичного с виду блондина двадцати пяти лет от роду, бывшего боксёра, славившегося сообразительностью и хорошей реакцией. Оба устроились в небольшом зальчике кафе, рассчитанном максимум на полтора десятка посетителей, с видом на детскую площадку и заказали: Марин – капучино, Сергиенко – зелёный чай. Познакомились с меню, предлагающим разные сладости.
– Надо же – бланманже, – прочитал лейтенант. – Пробовали, товарищ капитан?
– Нет, что это?
– Желе из молока, яиц, сахара и пряностей. Плюс орехи, миндаль или фундук. Переводится с французского bland manger – «белая еда».
– Для белых, что ли? – усмехнулся Марин.
– И для чёрных тоже, – меланхолически ответил Сергиенко.
– Откуда ты знаешь такие подробности?
– Так я вообще собирался учиться на повара по стопам отца, но в результате окончил школу полиции. Вот ещё вкуснятина – птифур.
– Как?
– С французского petits fours – бисквитики с разной начинкой, под кремом или глазурью. Рекомендую, ничего лишнего: шоколад, ореховая паста, варенье.
– Закажу, ежели рекомендуешь.
Официант принёс заказ, Марин нацелился на симпатично выглядевшую печеньку, и в это время в ухе сверчком запиликал мобильный смарт.
– Командир, – раздался голос Тарасова, – у нас гости.
– Кто? – коротко спросил Марин.
– Женщина, она тут уже была, Анна Филипповна, кажется. Просит пропустить в квартиру.
– Понял, иду. Задержите её на пару минут.
Марин жестом показал спутнику, что надо идти, и Сергиенко, кинув сожалеющий взгляд на стол, всё же успел кинуть в рот бисквит и одним глотком допить свой чай.
На лестничной площадке шестнадцатого этажа их ждали бойцы и симпатичная девушка, стеснительно улыбнувшаяся на приветствие Марина.
– Слушаю вас, – сказал капитан, профессионально оценив достоинства фигуры незнакомки.
– Мне нужно попасть в квартиру Глеба Лаврентьевича, – сказала она.
– Там никого нет.
– Откуда вы знаете?
– Приезжал наш командир, полковник Баринов, мы заходили туда.
– Заходили?!
– Мы там ничего не трогали. – Марин сделал паузу. – Интересную штуковину придумал хозяин. Правда, что она влияет на время?
– Правда.
– Так это действительно машина времени? – спросил Тарасов, многозначительно посмотрев на напарника. – Мы тут поспорили.
Гостья улыбнулась:
– Нам ещё долго разбираться с ней, хотя это и не уэллсовская машина времени. Но она и в самом деле воздействует на время.
– Как? – в один голос спросили оба часовых.
Анна заколебалась.
– Простите, но у меня нет времени объяснять. Давайте я загляну в квартиру и через несколько минут всё вам расскажу.
– Командир запретил пропускать… – неуверенно сказал Марин.
– Я здесь уже была, меня пригласил ваш коллега Никифор Сомов.
– Пусть зайдёт и вернётся, – проворчал лейтенант Сергиенко, на которого подействовала красота женщины.
– Идите. – Марин отступил. – Но не задерживайтесь.
– Обещаю.
Анна скрылась за дверью квартиры.
– Могу присмотреть за ней, – предложил Сергиенко, с которого слетела вся его меланхолия.
– Слюни придержи, – посоветовал Марин. – Ждём.
Одна за другой неспешно потекли минуты.
Бойцы заговорили о том, кто где был за рубежом.
Тарасов вспомнил, что год назад посещал Париж.
– Стоял рядом с Эйфелевой башней, – похвастался он.
– А я нигде не был, – грустно признался напарник. – Даже в Турции.
– Франция тебе не Турция. Такой башни нигде нет.
– Не все её любят, – вмешался в разговор лейтенант, поглядывая на дверь квартиры. – Я слышал, её на дух не переносил Ги де Мопассан.
– Да ладно, – не поверил Тарасов.
– А он француз? – спросил сержант Макухин.
– Француз, француз. Говорят, он ежедневно обедал в ресторане башни, а своё нелогичное поведение объяснял хитро: здесь единственное место в Париже, откуда башни не видно.
– Смешной дядька, – рассмеялся Макухин.
– Анекдот, – согласился с ним Тарасов.
Прошло пять минут, потом десять, на пятнадцатой Сергиенко забеспокоился:
– Товарищ капитан, тут что-то не так. Разрешите проверить?
Марин молча подошёл к двери квартиры, прислонил к ней ухо, постоял немного и открыл.
– Анна Филипповна, – позвал он.
Никто не ответил.
Он прошагал в гостиную, попутно заглянув на кухню, потом обследовал кабинет, спальню, ванную и даже маленькую кладовку, однако гостью не обнаружил. Позвал ещё раз:
– Анна Филипповна!
В прихожую бочком всунулся лейтенант.
– Звали, товарищ капитан?
– Её нигде нет.
Сергиенко недоверчиво сморщился, повертел головой.
– Как это нет?
– Вот так, посмотри сам.
Лейтенант потопал по комнатам, оставляя следы.
Марин мимолётно подумал, что надо было снять обувь, но тут же забыл об этом.
– Никого, – вырос на пороге Сергиенко с озадаченным видом. – Куда она девалась?
– Просочилась сквозь канализацию, – вспомнил Марин шутку из романа Стругацких; этих двух известных в двадцатом веке писателей начали подзабывать, но капитан в детстве читал их с интересом и помнил лучшие творения.
– Шутите, товарищ капитан?
– А ты как думаешь?
Сергиенко поскрёб в затылке.
– Она же большая, не пролезет…
Марин невольно издал смешок.
– Не проснулся с утра?
– Нет, проснулся, но тут какая-то несуразица…
– Более чем, Серёжа, придётся докладывать полковнику.
– И что мы скажем? Мало того что нарушили приказ, так ещё и проворонили, когда гостья вышла.
– Никуда она не выходила, если только у хозяина нет замаскированной двери в соседнюю квартиру.
– Давайте посмотрим.
– Не сходи с ума, хозяин не шпион какой-нибудь и не волшебник, чтобы делать такие фокусы. Выходи.
В коридоре Марин набрал номер Баринова:
– Товарищ полковник, тут такое дело…
– Короче, – оборвал его начальник отдела.
– Пришла Анна Ветлова, наш консультант…
– Зачем?
– Хочет войти в квартиру Истомина.
– Она только что была у меня, я дал ей коптер.
Марин испытал облегчение.
– Значит, её можно пропустить?
– Спроси, что она собирается там делать. Сомов не появлялся?
– Никак нет. Дело в том, что мы уже впустили Ветлову… и она исчезла.
Лицо полковника растаяло в фокусе вижн-очков, и он какое-то время не отвечал. Появился вновь. Вопреки ожиданиям капитана
