– Подробнее, – велел он.
– Впустили, она пообещала выйти через пару минут, не появилась и через пятнадцать, и мы проверили. В квартире её нет.
Баринов кивнул, словно уже знал, о чём идёт речь.
– Похоже, она была права.
– Это не тебе. В квартиру больше не заходить и никого не впускать. Объявится Сомов – задержать и доложить.
– Задержать? – невольно удивился Марин.
– Повторить? – вопросом на вопрос ответил Кирьян Валерьевич.
– Н-нет, товарищ полковник. Но Сомов может не согласиться… потребует основание…
– Разрешаю все приёмы. – Баринов пожевал губами. – Кроме огнестрела. Мне он нужен живым и по возможности здоровым. Поэтому не доводите ситуацию до боестолкновения.
Очки стали прозрачными.
Марин снял их, задумчиво потоптался на лестничной площадке, поглядывая на дверь квартиры Истомина.
Марин очнулся.
– Появится Сомов – взять живым.
Лейтенант и сержанты обменялись красноречивыми взглядами.
– Что он натворил? – пробурчал Сергиенко.
Капитан иронически покривил губы.
– Когда рак на горе свистнет.
– Знать надобно русские пословицы, Серёжа, – укоризненно проговорил Марин. – Тарасов, объясни ему.
– Это значит, что Никифор… э-э, майор Сомов, скорее всего, не появится, – с готовностью ответил сержант.
– На пятёрки, – подтвердил Тарасов. Подумав, добавил не без смущения: – Почти.
– Бери пример с подчинённых, лейтенант. – Марин похлопал Сергиенко по плечу.
– Слушаюсь, – не обиделся молодой офицер, на лицо которого вернулась обычная флегма. – Только никто мне так и не сказал, куда девалась эта девица.
– Этой девице тридцать восемь лет, и у неё трое детей.
– Здесь замешано время, – сказал Тарасов глубокомысленно.
Марин с любопытством посмотрел на бойца, подумав, что этот парнишка разбирается в обстановке лучше его самого.
Дубна
Восемь часов утра
Кто-то окликнул его.
Никифор оглянулся.
Через двор к ним бежал, оскальзываясь, раскрасневшийся, запыхавшийся… Климчук!
– Слава богу, еле успел!
– Кто это? – удивлённо посмотрела на капитана Анна.
Климчук вытаращил глаза.
– Вы меня не узнали?! Это же я, Виктор!
– Климчук, – представил его Никифор. – Мой коллега и напарник. Витя, знакомься, Аня Ветлова.
– Мы же знакомы!
– Ты знаком с «первой» Анной, а это «вторая». Хотя, по логике, её следует называть первой, потому что она из более раннего времени.
– Ничего не понимаю!
– Потом объясню на пальцах. Мы идём к Истомину, он сейчас дома, готовится выйти.
– А я, болван, ждал его на остановке автобуса!
– Я же велел тебе ждать у подъезда.
– Плохо слышно было, я не расслышал.
– Ладно, присоединяйся.
Капитан засеменил сбоку, подозрительно поглядывая на Анну.
– Ты сказал, она из другого времени…
– Я встретил её на стоянке у главного корпуса буквально за несколько минут до входа. Ещё не было девяти. Вот почему она ранняя и не помнит тебя.
– Понял.
– А «первая»… Или какая там, с кем мы были, где?
– Она осталась в будущем.
Климчук растерянно хмыкнул.
– Ты уже афоризмами заговорил: осталась в будущем.
– Но так оно и есть.
– Своим появлением в настоящий момент, – сказала Анна, – мы, по сути, изменили ход событий в будущем, отменили их все до одного, ну, может, за редким исключением. Поэтому начинаем как бы с чистого листа.
Какая-то мысль бабочкой впорхнула в голову следователя, но они уже входили в подъезд, и мысль растаяла, оставив сожаление.
Квартира Истомина оказалась заперта.
– Звоним? – оглянулся на спутников Климчук.
– Постойте, – сказал Никифор, которому вернулась не открывшаяся ранее мысль. – Пока что мы действовали, исходя из уверенности, что Истомин умер. Вернувшись во времени назад, до приступа, мы убедились, что он жив. Но вот вопрос: в ту ли версию Мультиверса мы вернулись?
Климчук посмотрел на Анну:
– Какая разница? Мы там, где мы есть.
Анна улыбнулась:
– Вы совершенно правы. В какой бы ветви эвереттовского Мультиверса мы сейчас ни находились, другие нам недоступны принципиально. Надо решать задачу здесь.
Никифор вдавил кнопку звонка.
За дверью раздалось дребезжание.
Однако прошла минута, но никто не открыл.
Никифор позвонил ещё раз, удерживая кнопку подольше. С тем же результатом.
– Ключа нет? – поинтересовалась Анна.
Никифор отрицательно качнул головой.
– Я его оставил в квартире, когда уходил.
– Замок английский? – осведомился Климчук.
– Древний, как свеча Яблочкова. Обыкновенная щеколда.
– Пусти-ка. – Виктор подошёл к двери, оглядел отверстие замка, достал из кармана перочинный нож с десятком лезвий. – Учитесь, пока я жив.
Никифор и Анна переглянулись.
– Прямо-таки рояль в кустах, – хмыкнула женщина.
– Это удобный рояль, – с апломбом супермена заявил Климчук. – Ношу, можно сказать, с детства. Иногда очень помогает в экстренных ситуациях.
Замок щёлкнул. Дверь распахнулась.
– Прошу.
Никифор вошёл первым, услышал шум льющейся воды в ванной комнате.
– Глеб Лаврентьевич?
Никто не ответил.
Следователь заглянул в гостиную, спальню, кабинет, хозяина не обнаружил и вернулся к двери в ванную, где уже переминался с ноги на ногу Виктор.
– Здесь? – догадался он.
Никифор кивнул, постучал в тонкую фанерную дверь костяшками пальцев.
– Глеб Лаврентьевич!
Молчание в ответ.
Предчувствуя недоброе, он толкнул дверь от себя и увидел лежащего на полу физика.
Истомин был в халате, который распахнулся на груди, обнажая впалую волосатую грудь. Лицо учёного было бледным до синевы, глаза закрыты.
– Глеб Лаврентьевич! – Никифор опустился перед физиком на корточки, легонько пошлёпал ладонью по щекам. – Очнитесь!
В комнату влез Климчук, выключил воду.
– Что с ним?
– Приступ, что ещё. – Никифор достал пакет с лекарствами Истомина, приготовленный заранее, «в будущем», сунул подошедшей Анне. – Ищите валидол или что там ещё у него было.
Он плеснул на лицо физика водой, помахал полотенцем.
– Странно, приступ начался раньше.
– Это реакция, – сказала женщина, доставая облатку с красными бусинами нитроглицерина.
– На что?
– На ваш недавний звонок.
– Да я же ничего особенного не сказал.
– Звонок, наверно, усугубил его состояние, и ему стало плохо.
– Укол нужен, – буркнул Климчук. – Могу позвонить в «Скорую».
Никифор запахнул халат, начал массировать Истомину грудь, и учёный вдруг очнулся, открыл мутные глаза.
Анна сунула ему капсулу нитроглицерина.
– Под язык, Глеб Лаврентьевич.
Никифор помог старику сесть. Формально Истомину исполнилось шестьдесят лет, но выглядел он и в самом деле чуть ли не на все сто.
– Кто… вы?
– Друзья, пришли к вам на помощь. Я звонил несколько минут назад.
Глаза физика стали проясняться.
– Сомов?
– Так точно.
Истомин сунул капсулу в рот, но не стал сосать, а разжевал, сморщился.
– Чёрт… горько…
Климчук метнулся на кухню, принёс чашку с водой.
– Запейте.
Истомин сделал глоток, другой, ожил.
– Помогите…
Его подхватили под руки, повели в спальню, но он лёг на диван в гостиной.
– Спасибо… сердце слабое… полежу здесь. Всё равно скоро идти на работу.
– Какая работа?! – возмутился Климчук. – Хотите инфаркт заработать?
– Мне обязательно надо…
– Мы знаем, – сказал Никифор.
– Что?
– Всё.
– Да ладно…
– Вы устроили настоящий переполох, пришлось ехать к вам.
– Зачем?
– Чтобы спасти вас и ваш эн-накопитель.
По щекам учёного поплыли красные пятна.
– Вы знаете… о накопителе?!
– Так получилось. Слава Творцу, что успели вовремя.
– Что значит «вовремя»?
Рассказывать человеку о его смерти не хотелось, и Никифор вывернулся:
– Вас увидел сосед, сообщил в полицию.
– Где увидел? В ванной?
– Нет, на стоянке автобуса.
– Когда?
– Сегодня утром.
– Но я ещё… не выходил…
Никифор усмехнулся:
– Выходили, Глеб Лаврентьевич, но не помните, потому что это случилось в будущем.
– Просто мы пришли раньше, – добавил Климчук.
– Раньше? – Истомин недоверчиво посмотрел на Анну.
Она кивнула:
– Я Анна Ветлова, работаю с Зельдовичем,
