а то и пистонные пищали за спинами – выдавали царских стрельцов. Картину довершали сабли и бердыши.
По левую сторону собралась толпа оборванцев. Почти во всех можно было угадать ремесленников. Мелкие инструменты намекали на гончаров, пекарей, плотников.
Обе группы были разделены каменным столбом, стоявшим у входа в церковь. Столб имел кучу углублений, и все они пустовали, кроме одного.
Чудом появившиеся девушки обступили Лизу и заняли места у столба. Обернувшись на нас, Лиза вытащила из его углубления свернутый листок.
– Челобитная! – воскликнула она. – Для царя. А где царь?
– Государь! – завопили собравшиеся горожане. Мне померещилось, что вздрогнула даже Камилла.
Раскрылись двери в церковь. Наружу вышел Бурелом. Вместо мантии его спину покрывал расшитый кафтан, на башке – соболиная шапка. Выглядел он немного посовременнее, чем в первом акте, но с царскими манерами расставаться не желал.
– Вам грамота, батюшка, – заявила Лиза, разворачивая свиток.
– Кто тут к нам пожаловал? – спросил медведь, глядя на листок. Его глаза сузились, пока он пытался прочесть написанное.
Из толпы к нему вышел один человек.
– Долгих лет жизни, батюшка, – произнес он певуче. – Недовольство мы высказать желаем. Уж больно много медяшек на Руси стало, и цена им – что пустородная земля.
Он пнул лаптем по траве. В государеву морду полетели комья.
– Алексей Михайлович, – произнесла Камилла, похоже, не замечая, что ее никто не спрашивал. – Династия Романовых, семнадцатый век.
– Медный бунт, – добавил я коротко. – Только тихо.
Бурелом растряс землю с носа и заорал:
– Ты как, холоп, с царем разговариваешь?! Да еще и на святой земелюшке! Не боишься ни царского суда, ни божьего?!
Лиза наблюдала за перепалкой, полностью обалдев. И последующее изумило ее куда сильнее.
Недовольный житель шагнул к царю вплотную, бесцеремонно схватил за пуговицу на кафтане. Стрельцы, как один, выдвинули вперед бердыши и сабли.
– Мамочки, – произнесла Лиза.
– Ты как царю челом бьешь?! – не успокаивался Бурелом. – Кто ты такой, чтобы говорить за весь народ?!
– Посадский человек я, – ответил мужик. – Жидкой меня звать.
Из толпы начали раздаваться возгласы. Местами даже можно было что-то разобрать.
– Где это видано, чтобы подати собирали серебром, а жалованье платили медяками?! – вопил кто-то.
– Монеты-то фальшивые! – вознегодовал другой.
– Отмени медяки, царь!
Стрельцы шагнули к толпе.
– Пуговицу отпусти, холоп! – орал Бурелом. – Тогда и потолкуем!
Жидкой отпустил пуговицу. Медведь поправил лапой кафтан, тем самым окончательно его распоров. Сам с досадой посмотрел на лохмотья и только сейчас заметил Лизу.
– Девица! – гаркнул медведь, и обе толпы сразу притихли. – Помоги нам разрешить, кто виноват.
Девушки у столба развернули плакат:
Помочь Алексею Михайловичу
обличить виновных в Медном бунте.
– Ага, поняла. – Лиза взволнованно всплеснула руками. Подбежала к нам с Камиллой, стала между нами. – Так, поглядим. Что же делать… Медный бунт. Блин! – Девочка принялась тереть лоб. – Дайте вспомнить, – бормотала она, пока все терпеливо ждали. – Только не смотрите так, я стесняюсь.
– Спокойно, – шепнул я. – Ты всегда можешь попросить помощи.
– Сама попробую, – парировала девчонка. – Так, дайте уроки истории вспомнить… Значит, семнадцатый век, да? Россия большая, людей много, серебра мало. Народ нищенствует, как обычно, деньги нужны.
Бурелом кивнул и приобрел такой страдальческий вид, словно он тут в деньгах нуждался более всех. Жидкой возвел глаза к небесам.
– Медь больше распространена, чем серебро, – размышляла Лиза вслух. – И, конечно, больше, чем золото. Так что медяки стали деньгами, ведь меди везде полно. Ее легко добыть – значит, легко и подделать. И по стране расползлось много медяшек.
Жидкой показал на Лизу указательным пальцем в одобрении. Лиза ответила знаком «о’кей» и продолжила:
– А если в стране много денег, еще и фальшивых, тогда… тогда…
– Не торопись, – посоветовал я.
– Как же не торопиться, меня скоро маман погонит… Так, точно! – Лиза щелкнула пальцами и толкнула Камиллу локтем в азарте, отчего стюардесса едва не согнулась пополам.
– Инфляция! – крикнула Лиза.
Бурелом горестно заохал.
– Значит, вот этим вот, – Лиза показала на стрельцов, – жалованье платят серебром. Кому-то, наверное, и золотом. А народ получает только медяшки. Так что денег у народа много, только они все ничего не стоят. И тогда народ приходит к царю, чтобы потребовать отменить медные деньги. Я ведь права? Все так и было?
– Цели квеста немного другие, – мягко напомнил я.
– Другие? – Лиза не смутилась. – А, ну да. Надо понять, кто тут виноват.
– Думай, прекрасная дева, – обратился к ней Жидкой. – Стань на сторону люда простого! Дай нам избежать кровопролития.
– Ага, – съехидничал царь. – У вас палки, у нас сталь. Стань на нашу сторону, девица, поддержи и царя, и солдат. Пусть кметы учатся отличать настоящие медяки от поддельных.
– Да как же они научатся? – недоумевала Лиза. – И там медь, и тут медь. Разницы же никакой…
Лиза приложила палец к губам, принялась думать. И ежу было понятно, что она не допустит просто так столкновения армий.
– Поняла! – воскликнула Лиза, сияя, как радостная лампочка. – Знаю, кто виноват!
– И кто же? – с нетерпением спросил царь.
– Поляки!
У Жидкого отвисла челюсть. У царя даже соболиная шапка съехала.
– При чем тут поляки? – полюбопытствовал я.
– Смотрите, все просто, – начала объяснять Лиза. – Чтобы завалить страну фальшивой валютой, надо сперва где-то раздобыть медь, так? Потом начеканить. Простые жители этим заниматься не будут. Чеканить могут только бояре. А вот завезти медь придется снаружи страны. Если от фальшивых медяков в стране рушится экономика – значит, виноват кто-то, кому это выгодно, ведь так? В семнадцатом веке мы махались с Речью Посполитой. Значит, она и виновата. Ну и среди бояр кому-то бошки поотрубать надо, само собой. Только их тут я не вижу.
– Э-э-э… – Медведь с подозрением покосился на своих стрельцов. Потом с опаской посмотрел на жителей, начавших переглядываться.
– Барышня, – обратился он. – Ты, конечно, толковая, но, едрит шахид, выбери уже сторону.
– Не буду, – заявила Лиза.
Девушки у столба переглянулись и в панике разбежались кто куда. Пространство между армиями сразу как-то сузилось.
– Не буду, – повторила Лиза тверже. – Среди вас нет однозначно правых или виноватых. Царь допустил нищету в государстве. Народ поддался провокаторам из-за бугра. Вас всех тут развели. Я не буду решать, за кем тут правда.
– Тогда правда за тем, кто сильней, – вставил Жидкой.
– Это ты про себя, болванушка? – ощерился медведь. – А ну вот тебе, паскуда!
Ударом лапы он отправил посадского человека полетать. Жидкой приземлился в толпе горожан. Те выхватили палки и бросились на стрельцов.
Лиза завизжала, прыгнула мне за спину.
Началось побоище. Стрельцы работали холодным оружием и получали в свою очередь деревяшками. Бой оказался суровым в полной мере. Хоть стороны и не жестили, выглядело это
