до нужного места и стали на дневку. После приема пищи личным составом и краткого отдыха командиров я проведу штабное совещание на тему «как жить дальше?» А пока я наблюдал как наши медики осматривают и сортируют раненных из медсанбата.
Где-то через час, примчался санитар и попросил пройти к операционной. Наш док, спустившись по приставной лесенке, без предисловий начал:
― Тут такое дело командир, у меня сейчас на столе генерал целый, с очень непростым ранением в область живота, и вдобавок тяжелая контузия. И хотя операция прошла успешно, но транспортировать его нашими возможностями категорически нельзя — потеряем однозначно. Вообще удивляюсь как он дожил при таких травмах до операции! Нужна эвакуация на большую землю и очень желательно, что бы самолет сел прямо во дворе госпиталя с хорошей операционной и отличными хирургами.
― Задал ты задачку док… Ну что же, будем думать как ее выполнить. Да… Сейчас будем связываться с большой землей, узнавать где необходимый госпиталь, нужна фамилия генерала.
― Я не знаю, но сейчас выясню. — И повернувшись к недалеко стоявшему санитару приказал:
― Санитар! Срочно позвать вооенврача Самохину!
С одобрением отметил, что санитар в буквальном смсле все бросил и кабанчиком метнулся исполнить приказ нашего дока — значит он себя поставил правильно среди подчиненных. Буквально через пару минут появились оба — и санитар, и военврач.
― Лидия Михайловна, для эвакуации генерала нужн его данные.
— Карбышев Дмитрий Михайлович, генерал-лейтенант…
От этих слов, только что сказанных этой невысокой и симпатичной женщиной, меня как пльным мешком ударило!
— Что с вами?
— Вам плохо? — Чуть ли, не в один голос забеспокоились врачи.
― Ничего страшного, просто неожиданно…
— Вы знаете товарища генерала? — Задала вопрос Лидия Михайловна.
— Лично нет, но очень много слышал о нем… Ладно, я пошел заниматься эвакуацией генерала…
К Маркони я пошел сразу. Он когда услышал его фамилию, то мигом составил и зашифровал радиограмму в штаб армии и мы уже втроем — к нам добавился еще радист, пошли к самолетам, там должен был быть дед Павел.
— Полетим с генералом на «Шторьхе»! — однозначно высказался Нечаев. И сейчас лучше на нем отлететь хотя бы на полсотни километров и дать радиограмму.
— Добро!
— С тебя командир пару рот бойцов! — Я поднял на него глаза…
— Одна цепь собирает всевозможный мусор с полосы, вторая срывает кочки, третья засыпает ямки. А еще при необходимоски надо все качественно замаскировать…
— Понятно. Пал Игоревич, ты мне лучше скажи, этот твой аист сможет взять троих, вообще они туда вместятся?
— Правое сидение снимем, будет нормальное место для носилок, а сопровождение разместим за пилотом, есть там закуток. Как раз для миниатюрной девушки.
— Тогда за дело.
Я шел к себе в штаб, когда за спиной заработал авиамотор и трофейный «Шторьх» пошел на взлет.
* * *
К моему приходу, все командиры, кому было положено уже дисциплинировано ждали. Климовский специально для таких моментов завел полтора десятка раскладных немецких стульев, удобный складывающийся стол и пару треног с перекладиной, на которую удобно вешать при необходимости карту.
— Ну как, успели отдохнуть?
— И даже побриться, товарищь командир!
— Тогда приступим. Как всем вам известно, мытолько что разгромили штаб армии и подорвалибольшой эшелон с топливом, который следовал к линии фронта. Что это значит для противника, вы понимаете.
— Замедление темпов наступления…
— Не только это. Лично для нас это означает, что на нас уже спущены все собаки. Поэтому, прямо сейчас нам надо выработать решение, как нам лучше пробится к своим.
— А что тут думать? По кратчайшему пути… Р-р-р-аз и в дамках! — Раздался голос командира успевшего побриться.
— Не все так просто… — Тут пришлось взять небольшую паузу. — По полевому уставу РККА 1939 года, дивизия в обороне занимает по фронту 8–12 км и в глубину от 4 до 6 километров, значит штаб дивизии должен быть примерно в 8–10 километрах, где артиллерия его арантированно не может достать. Наверняка и у немцев как то так. Но… При предлагаемом вами варианте наших действий, нам нужно пройти боевые порядки уплотнившихся минимум втрое сил противника, изотовившегося для наступления вражеской группировки, где то в полосе 10–15 километров, при этом скрытно обойти районы сосредоточения немцев. Как вы себе это представляете, товарищ командир?
― У нас артиллерии хватает! Завалить из артиллерии, что-бы не вмешивались, а самим прорываться где сил поменьше, а дорога получше.
― Ну так у них, боевой техники будет сильно больше обычного.
― На нашей стороне внезапность и инициатива.
— Согласен. Если учитывать, что в наступлении войска уплотняют боевые порядки в расчете на скорый уход в прорыв вперед первого эшелона, то при нормальной глубине боевых порядков дивизий в 4–6 километров, они могут уплотниться до 3–5 км и мало того укрупнится в районах сосредоточения перед точками будущих прорывов. Но это первый эшелон и ближние тылы, а за ними тоже войска, пусть и не так густо, но незамеченными в прифрогтовой полосе глубиной 10–12 км пройти невозможно.
— Будем наносить отвлекающие удары в стороне от направления нашего основного удара.
— Распыление сил. У нас их не так много для противостояния, даже не с дивизией противника, в лучшем для нас случае — с корпусом, к тому же моторизованным!
— Это я к тому, что громить штаб корпуса ивходящих в его составдивизий надо в стороне от оси удара в тыл противника и короткими — по 10–15 минут артударами с немедленным возвращением к основной колонне для обеспечения нужной плотности артиллерии по фронту километров 4–5 при проходе такой большой колонны, то есть позиции целого полка или двух полков если в стык, что-бы слегка превысить нормативы Триандофилова.
Что-то такое я изучал во время учебы в академии — по размерам позиций, по скорости и грузообороту тылов и вообще военные операции в укрупненных цифрах у Триандофилов в его книге «Характер операций современных армий». Кстати, там же были указаны не только расстояние и глубина боевых порядков в наступлении и обороне, а и примерные скорости преодоления боевых порядков. Правда цифры данны для штурма по фронту, а не для внезапного удара с тыла.
— Допустим предлагаемые вами артиллерийские удары, километрах в 10–15 в стороне могут носить отвлекающий характер, что бы облегчить проход сквозь их боевые порядки, но тут уж как повезет, могут и не купится. Представте, оператор в немецком штабе скурпулезно наносит на карту места наших ударов, и что он видит? А видет он коридор, внутри которого вроде все тихо и спокойно… И вывод он сделает моментальный и правильный. Так что сама идея отвлекающих ударов правильная, но способ реализации сейчас не подходит, от слова КАТЕГОРИЧЕСКИ! Нам требуется такое решение, которое обеспечивает полную нейтрализацию мест сосредоточения противника! При этом, должен быть исключен обстрел прямой наводкой с флангов. Как нам осуществить быстрое преодоление с ходу как минимум боевых порядков дивизии? Если допустим максимальная маршевая скорость составит 25 километров в час, то это будет от 15 до 20 минут. Вы здесь все уже с реальным боевым опытом, и понимаете, что даже сильно ошеломленный противник за это время придет в себя и окажет сильное противодействие… — сделав небольшую паузу, я продолжил:
— И это при том, что пока мы не затронули вопрос прорыва через корпусные тылы, а это как минимум от 6 до 8 километров. И противник не будет сидеть сложа руки… Пока мы будем преодолевать корпусной тыл, в полосе немецкой дивизии нас уже будут ждать!
— Как же тогда нам быть, товарищ командир? — почти растерянно произнес один из комбатов из отряда Климовского.
— Думать прежде всего! Для этого мы тут и собрались. Объявляю перерыв на четверть часа, для обмена мнениями, ну и покурить…
Отойдя с начальником штаба на несколько шагов в сторону, негромко произнес:
— Вы все время молчали, мне интересно, что по этому вопросу думает мой НШ?
— Молчал, потому что, к тому что вы озвучили, мне особо добавить нечего. У нас не рота людей налегке, которая при огромной удаче и счастливом стечении обстоятельств может тихо, поздним вечером или ночью, бесшумно снимая посты ножами или лопатками подойти к первой линии окопов. И то при условии, что
