жестоко, насколько хватит сил. Еретики должны познать мою ярость, ярость самой Зоны из-за гибели ее сына.
Постепенно окружающий мир укутывался в сумерки. Блекли краски, черные кривые стволы деревьев на фоне вечерней дымки сплетались в мрачные пугающие фигуры. Лишь ночные цикады и бурление грязи в болотистых бочагах создавали звуковой фон грядущей ночи.
Гном не стал дожидаться окончания обряда – ушел не попрощавшись, прихватив с собой две упаковки армейских галет на закуску. Я осталась одна в ночной Зоне. И пусть верила ей и ледяной оружейной стали, но все равно было жутковато.
Еретики обожают страшные сказки, которые пересказывают друг другу вечерами в баре. Однако и братья предпочитали лишний раз не выходить с территории обжитых лагерей, когда на землю наползала ночь.
У меня же выбора не было. Связь все также отсутствовала, вокруг воцарилась звенящая тишина, а видимость медленно и неумолимо снижалась.
Самым разумным решением было бы остаться на месте и ждать утра. Быть может, КПК наконец поймает сигнал или орден отправит еще одну группу за нами, рассуждала я. А может, до этого времени меня десять раз слопает кто-то пострашнее оголодавшего гнома. Нет, надо идти. Куда глаза глядят, но идти. Зона мудра, она подскажет нужную тропку.
Бросив последний раз полный горечи и обиды взгляд на догорающий погребальный костер, я подхватила автомат и пошла вперед, сама не зная куда. Уцелевшее оружие Айзека и его снаряжение припрятала в дупле упавшего неподалеку дерева. Закон позволял забрать у погибшего товарища все необходимое, но я так и не смогла переступить через моральные барьеры. Поэтому отметила на карте точку тайника, которым обязательно поделюсь с братьями, как только вернется связь.
Да и перегрузка лишними килограммами веса в рюкзаке могла привести к фатальным последствиям, если вдруг придется спасаться бегством, расходуя последние силы. Нет… Все же не прагматичность, а соображения совести так и не позволили взять у почившего брата даже лишней упаковки бинта.
Что-то пробудилось в душе, что будто бы делало меня недостойной такой великой чести. Я тщетно пыталась вспомнить, какой именно грех давил удвоившимся грузом сожалений, но память так и не открыла страшную тайну. Оставалось надеяться, что Обелиск поможет очиститься, получить прощение и за то, что теперь похоронено в глубинах рассудка, и за беспечность, которая, как мне виделось, и привела в мрачную глушь и одиночество.
Ноги путались в высокой, колючей траве, губы беззвучно шептали молитву, призванную отогнать сомнения и страхи. Ночь становилась все гуще и темнее, накатывала усталость. Я была уверена, что попадись сейчас на пути еретик, он бы встретил последние часы своей ничтожной жизни в жесточайших мучениях, даже если это и вовсе не он сбивал вертолет, и не он стал причиной гибели моих братьев. Все равно – неверный, а значит, пусть отвечает за грехи подобных себе.
Лес начал понемногу редеть, переходя в болотистую зыбкую местность. Следовало ступать осторожнее и держать ухо востро. Без надобности в эту часть Зоны ни один из нас старался не забредать. Мало того что неверные вечно территорию делили, так и просто недолго сгинуть где-нибудь, провалившись в канаву.
Впереди подозрительно задрожал воздух. Ввиду отсутствия работоспособных сканеров пришлось прибегнуть к старому методу. Я отвязала от пояса мешочек с гайками и едва не рассыпала его содержимое на землю от неожиданности. Совсем рядом в мертвой ночной тишине послышался жалобный детский плач.
Сестра Вита рассказывала о созданиях, способных имитировать человеческую речь и воспроизводить ее, чтобы заманить в логово наивного странника. Но не в этот раз… Тонкий голосок пищал совсем уж по-детски напуганно, прерываясь, чтобы набрать воздуха между всхлипами, и затихая, когда заканчивались силы.
– Помогите, пожалуйста! – звал голос.
«Обелиск, храни мою душу», – подумала я и решительно шагнула на звук. Палец скользнул к спусковому крючку, зрение и слух ловили каждую мелочь, способную даже в теории представлять угрозу.
– Помогите! – голосок прозвучал совсем близко. Раздвинув высокие заросли камыша, я увидела маленькую девочку в запачканном сером платье. Испугавшись еще сильнее, она попыталась отползти назад и закрыться маленькими ручками. – Не подходи! Не трогай меня!
– Тише… – Я опустилась на колени и вгляделась в худенькое личико. Внешне девочка могла бы показаться обычным ребенком, если бы не широкий рот, полный острых треугольных зубов и вывернутые внутрь коленки, но мешало ей явно не это, а отекший и покрасневший голеностоп.
– Не подходи ко мне! Ты, как те, которые… которые… – Огромные бездонно-синие глаза девочки наполнились слезами.
– Я не обижу тебя… – Нужно было срочно что-то предпринять. Жалобный плач ребенка мог привлечь не только еретиков, но и хищных зверей, вышедших на ночную охоту. – Кто это «те»?
– Ну те… черные… с оружием. Они дядьку моего…
– Тш-ш-ш… не надо подробностей. Ты знаешь, где твой дом?
– Там, – девочка махнула ручкой куда-то на запад.
– Там живет еще кто-то кроме тебя?
– Да, много живет… – Девочка перестала хлюпать носом и задумалась. – Но наши не любят таких, как ты. С автоматами.
– Я не причиню тебе вреда и им тоже. Мы можем вернуться к твоим родителям вместе. Если черные попадутся на пути – я смогу тебя защитить. Но сначала… нужно помочь твоей ножке, а то потом это будет сложнее.
– Ты не сделаешь мне больно? – Девочка озадачила вопросом.
Не нужно быть профессиональным медиком, чтобы распознать вывих, которому уже наверняка несколько часов. Вправить безболезненно, еще и в полевых условиях… Пожалуй, эта задача была под силу только Гаалу. Но он находился далеко… очень далеко. Оставалось надеяться на знания, полученные в период пребывания в лазарете и помощи братьям. За это время мне удалось ухватить некоторые базовые основы первой помощи при различных травмах, коими вволю снабжает Зона не только противников ее, но и соратников.
Мы были здесь одни. Я и малышка, дядьку которой расстреляли еретики. Наверняка просто так, развлечения ради. Только у таких тварей, как неверные, могла подняться рука на ребенка.
– Если только совсем чуть-чуть. Не специально – просто иначе не выйдет. Ты же хочешь вернуться домой как можно быстрее? Подожди… Я кое-что придумала. Давай ты будешь кушать сладости и рассказывать мне что-нибудь, тогда получится не больно. – Я вытащила из рюкзака большую плитку шоколада, не замеченную гномом, и протянула девочке.
– Наша деревня совсем близко, за болотом. Сюда мы часто ходим по грибы и по ягоды. Главный у нас – дедушка Казимир. Он называет деревню общиной Священного Солнца и говорит, что все остальные – грязнолюды и они своим присутствием землю оскорбляют.
– Прав твой дедушка, мудрые слова говорит… – согласилась я.
– Но ты
