– А дальше? – пробормотал я.
– Дальше не знаю.
– Глупость какая, – выдавил Бинк, – надеяться на заклинания…
– Это не заклинания. Это код.
Капустин шмыгнул носом:
– Что-то не вижу здесь замка…
– Вся стена – замок. А рисунки – часть головоломки.
– То есть вместо цифр – эта мазня?
– Надо коснуться рисунков в строго определенном порядке.
– Ага, – кивнул Дима и с размаху хлопнул ладонью по картинке, изображающей месяц. Почесал затылок и припечатал «окутанные дымкой горы». Выждал и недоверчиво кашлянул:
– По-моему, никаких сдвигов…
– Это лишь первая строка.
– А сколько их всего?
– Четыре. Один старый монах знал их наизусть…
– И ты, конечно, не догадался его расспросить? – буркнул Капустин.
– Не успел. Мёртвые – неразговорчивы…
– Понятно… – скривился Дима и зыркнул на хахира. – Возвращаемся к моему варианту!
– Стойте! – выпалил пленник. – Я… кажется, я знаю вторую строчку.
– Неужели?
– «Острый кинжал священный!»
– И?..
– Это всё!
– Врёт, – убеждённо констатировал Дима и вскинул винтовку: – Парнокопытные, на выход!
– Погоди… «Кинжал» тут есть, – я взял фонарик и посветил на стену. Коснулся картинки. Ничего не произошло.
– Тухлый номер, – объявил Капустин.
– Ещё две строки, – мрачно напомнил Ер-Кис.
– Предлагаешь самостоятельно их сочинить?
Я внимательно разглядывал стену с рисунками. Что-то неясное вертелось у меня в голове. Какая-то почти определившаяся мысль…
Смутной тенью она рождалась на периферии сознания и тут же уходила, не даваясь мозгам…
Беспорядочная фантасмагория цветных картинок никак не складывалась в подсказку.
Чёрт бы побрал этих настенных пачкунов с их богатым воображением! Рисунков тут явно на порядок больше, чем требуется… И хоть бы намёк на какую-то логику!
– Да что их изучать! – рассердился Дима. – Жми все подряд!
Отложил винтовку и принялся молотить ладонями по камню. Рисунки украсились грязными отпечатками. Бинк хмуро посоветовал:
– А ещё можно разогнаться и прошибить стену лбом.
Угу. Ещё чуток – и мы созреем для этого варианта…
– Тихо, – вдруг скомандовал Ер-Кис и отобрал у меня фонарь.
Мы замерли. Откуда-то снизу долетел знакомый шорох…
– Вот и всё, – хрипло выдавил бомж, – оно опять поднимается.
Тусклый луч озаряет перекосившиеся створки дверей. Между ними – неровная щель. Четыре винтовки и автомат целятся туда, в темноту.
Пока в руках оружие – есть иллюзия, будто что-то от тебя зависит…
Бинк одними губами шепчет ругательства.
А я… Я, как ненормальный, мысленно повторяю те две строчки. Словно они намертво въелись в мозги… Вот херня. Лучше бы напоследок вспомнить о чём-то хорошем… Ведь было же что-то стоящее у меня в жизни…
«Острый кинжал священный…»
Дурацкие рисунки мелькают в голове. Какие-то странные ассоциации рождаются из памяти. И вдруг холодным ознобом приходит ясность.
– Кажется… я знаю код!
– Потом… – шепчет Ер-Кис, не сводя глаз с дверей. Он мне не верит?
Никто мне не верит.
Таращатся в сторону входа, судорожно сжимая винтовки.
«Потом»? А если не будет никакого «потом»?!
Я роняю оружие, вскакиваю и выдираю фонарь из пальцев Ер-Киса. Он хрипло ругается, пытаясь ударить меня автоматом. Я уворачиваюсь. Тревожным мотыльком скользит по стене бледный луч. «Месяц», «туман» – хлопаем ладонью по двум картинкам. «Ножик» – припечатать знак «священного кинжала». А вот и «карман» – на матерчатом переднике рисованного хахира.
– Буду резать, буду бить! – это легко. Здесь изображена «резня». А чуть левее – «драка».
– Лёха, ты спятил?
– Все равно тебе водить!
Где? ГДЕ?!
Ничего похожего…
Ер-Кис и Бинк наваливаются сверху, отнимают фонарик. Они спешат – что-то уже скрежещет по металлическим створкам дверей…
Время вышло.
Но за миг до того, как стена с рисунками погружается во тьму, я успеваю разглядеть внизу то самое!
Крохотный путник ведёт на поводке диковинную шестиногую тварь.
И уже на ощупь, вслепую я дотягиваюсь до картинки…
Скрип дверей. Вопль Ер-Киса. Вспышки и грохот выстрелов.
Я не оглядываюсь.
Главное происходит не там.
Стена! Семь рисунков, семь кодовых знаков вспыхивают, будто подсвеченные изнутри.
Я угадал!
Стрельба затихла. Ер-Кис сердито бормочет:
– Рано. Только спугнули…
Они ещё не видят. Капустин оборачивается первым. И выдавливает:
– Охренеть!
Я жду у стены – если код сработал, что-то должно произойти? Должен открыться проход – ведь так?
Ничего подобного. Стена с пылающими рисунками остаётся незыблемой…
Может, надо её толкнуть?
Я наваливаюсь с разбега… И едва успеваю притормозить.
Это кажется бредом. У самого моего лица – твёрдая поверхность, озарённая кодовыми картинками. Вполне реальная на вид. Но моё плечо ушло в неё до половины!
Я шевелю рукой внутри. И пальцы чувствуют что-то вязко-податливое – словно там не камень, а густая жидкость…
Я боязливо отдёргиваю руку. По стене пробегает лёгкая рябь – как на глади реки от ветерка.
– Вот мутотень! – бормочет Дима.
Ер-Кис повторяет мой опыт. Вероятно, он тоже не такого ждал…
Мы все нерешительно переминаемся на месте.
Потом Бинк хватает тяжёлый излучатель и суёт его в «стену». Металлический тубус без труда проходит сквозь поверхность, исчезает внутри…
Спустя миг хоббит испуганно отшатывается.
К счастью, он – невредим. Только излучателя – больше нет.
– Не смог удержать, – шепчет Бинк, – засосало…
Мы переглядываемся.
Что там, за податливой гладью – спасение или куда худшее? Проверить можно единственным способом…
– У нас нет другого выхода, – шепчет Ер-Кис.
Дима вполголоса матерится. Наверное, бомж прав. Но так тоскливо нырять в эту каменную толщу – будто заживо прыгать в могилу!
Кто осмелится первым?
Гулкий удар – снаружи в створку дверей!
Стук отброшенных сундуков. Треск автоматной очереди, рвущей воздух.
Внезапная тишина и покатившаяся к дверям фотонная граната.
Последний шаг, который мы четверо делаем почти синхронно.
Холод и тьма…
Кислород уже на исходе – я не успел сделать полный вдох. А тьма до сих пор не светлеет, словно я барахтаюсь на дне омута… Меня уносит всё глубже, и свинцовая тяжесть раздирает лёгкие…
Вспышка в мозгу.
Так уже было.
Мне пять лет. Я срываюсь с обрыва и проваливаюсь в жидкую тьму. Я не умею плавать. Но через секунду вырываюсь на поверхность. Отчаянно хватаю ртом воздух и гребу к берегу…
