медитативно затачивая запасные ножи.
– Что тебе сказала Видина? – Горт нарушил гнетущую тишину.
Перед отправкой из Камфира пророк попросила Десорта уединиться с ней на несколько минут. Наследник после той беседы выглядел напряженным, девушка же молча покинула крепость, возвращаясь домой на Болотные земли.
– Она дала пророчество, которое я никак не могу понять, – Десорт отложил ножи и перевел взгляд на брата, – поле боя обратится огнем, что не тронет сохраненных доспехом, тревожная весть станет вашим спутником, а кровная боль – наказанием, – вновь переводя взгляд на тьму, он поник.
– У нас осталась одна кровь. Но её тут нет, – Горт постарался разобрать слова, подобрать их под сложившееся время, – все на поле боя будут в доспехах, каков тогда смысл от огня на поле боя?
– Я думаю, что не все так просто. Иногда, понять то, о чем говорит пророк, возможно лишь, когда события уже свершатся. Какие бы потери не были впереди, мы не в силах их изменить.
– Будем уходить от этих, потеряем еще больше, – согласно кивнул Горт, – но ведь в видениях они дают нам какую-то подсказку.
– Пока очевидно лишь то, что нам придется использовать тяжелые латы, – Десорт тепло улыбнулся, – есть у меня надежда, что пламя то будет не естественным. Нам остается только ждать.
– Мне не дают покоя слова о тревожной вести, – Горт подернул плечами, – она станет нашим спутником, не сейчас ли она придет?
Десорт подобрал ножи и приблизился к брату. Протянув ему руку и подняв на ноги, он крепко обнял его. Наследник так же страшился этих слов, но как бы не легла карта их жизни, ничего не изменить, нужно лишь продолжать беречь то, что у них есть.
Лагерь за их спинами стих, уходя на сон. Костры полыхали окруженные палатками, а тихий лязг мечей в глубине леса лишь успокаивал. Совсем немного до границы, до последней крепости почти у низкой в северной части Стены Рейт.
***
Врезавшись в зеленую стену из молодых сочных побегов, стражи громко прокляли наемника. Широкая преграда была плотной, пробить её мечами у них никак не выходило.
– Брось это, – один из воинов отбросил меч, – полагаю, при любом исходе, он уже в розыске. Надо найти принцессу. Карис!
Парень резко остановился с занесенным над головой мечом. В этой стене он видел самого наемника, желал разрубить его на куски. По теперь бессильно опустился на землю. Гнев испарился, на смену ему пришла тревога.
– К пещере, до нее всего сутки, но мы сможем быстрее, – воин вновь оседлал своего коня, ожидая, пока спутник повторит за ним.
– Он просто её оставил, – как можно спокойнее сказал второй, – мы должны держать эту дорогу.
– У меня плохое предчувствие, – парень погнал лошадь вперед, пытаясь унять свою тревогу.
Меньше суток молчаливого пути все же вывели их на пустырь перед горой. Чистое небо над их головами освещало выжженую проплешину в снегу, на ней не было даже остатков травы или мха. Земля, подобно углю из костра, была покрыта серым пеплом, местами отдавая в воздух слабый дым. Абсолютная тишина, не было даже ветра, что всегда звучал в сухих деревьях под горой. И стойкий запах гари и мяса. Медленно спешившись, воины, как могли, оттягивали свой вход в пещеру. Земля под их ногами оставалась теплой, несмотря на прошедшее время, а скелет у входа вызвал приступ тошноты.
Но пещера привлекала внимание своими зелеными сводами. Сочная свежая зелень смотрелась дико на фоне белоснежных сугробов. Уже не осталось сомнений, что отсюда наемник вышел один, но зачем ему нужно было превращать пещеру в оазис?
***
Судорожных вдох, отозвавшийся болью во всем теле, нарушил мертвую тишину пещеры. Тола с ужасом трогала меха на себе, не открывая глаз. Она помнила острую боль в груди, то, как задыхается, а одежды пропитываются теплой кровью. Сейчас же одежды окаменели, дышать вдруг стало легко, лишь слабая тупая боль осталась под сердцем.
Подготовившись увидеть перед собой что угодно, Тола распахнула глаза. Яркая зелень над головой и везде, где только мог достать её взгляд. Ища на руках следы времени, Тола расплакалась. Сколько её могут искать и ищут ли вообще? Рядом не было Шарона, но она помнила, что он не смог бы убить сам, но не могло ли это быть его планом? Сладкие речи о доверии и вечном служении резко укололи девушку.
– Я казню тебя, если ты выживешь, – сев на колени, она вытерла слезы.
Амулет глухо ударился о мох перед ногами. Испачканный кровью, он оставался ярким, а письмена почернели. Тола с огромной радостью избавилась бы от него, но что-то заставило спрятать его под нижней рубашкой.
– Тола! – Карис застыл на вершине спуска, увидев окровавленную принцессу.
Сидя на коленях, перепачканная в собственной крови, перемешанной со слезами, она протянула руки с мольбой о помощи. Все тело онемело, движения отзывались колючей болью и единственное, что она могла – ждать, пока ей помогут покинуть эту пещеру.
Войны почти скатывались вниз по влажной траве, зацепляясь руками за выступы. Ожидая худшего, они не могли скрыть своей радости, найдя её живой, хоть и раненой. Прошло довольно много времени с их встречи с Клеймом в лесу, что в сравнении с окровавленной одеждой было для девушки безумно долго.
– Карис, Брист, – слабыми руками она легко приобняла воинов, что припали перед ней на колени, – не спрашивайте почему, но сколько дней прошло с тех пор, как я покинула лагерь?
– Шесть, принцесса, – Карис пытался распутать застывшие меха, ища откуда могла течь кровь.
– Я не могу понять, – она прикрыла рот рукой, второй стягивая толстые одежды до самой рубашки, – я умирала, умирала от стрелы.
Брист развернул девушку спиной к себе. Вся рубашка была пропитана уже почерневшей кровью, а у лопатки на ткани зияла рваная дыра. Просунув в неё палец, он легко надорвал ткань, не намереваясь раздевать принцессу. Большой белый шрам неровной формы ярко блестел на розоватой от холода коже.
– Что там? – заметив замешательство воина, Тола попыталась развернуться.
– У вас были шрамы на спине? – он смотрел внимательно, пока Карис накидывал на её плечи меха.
– Не было ни единого, – коротко кивнув, Тола начала рассматривать мох рядом с собой.
Почерневшая стрела лежала в нескольких метрах, на её конце были несколько мелких высохших кусочков кожи.
Корс вынудил наемника остановиться в глухом лесу. Отказываясь делать шаг от чистой реки, он на каждое возражение Шарона отвечал фырканьем. В конце концов, скинув его со спины, он копытом разбил тонкий лед и принялся
