пить ледяную воду.
– Будь, по-твоему, – Шарон скинул со спины сумку и принялся собирать хворост на костер.
Снова в опустевшую голову нахлынули мысли. Вся эта затея стала предательством, он будто знал, зачем отговаривал девушку от этой помощи. Вопреки злости, свое обещание он намеревался сдержать, а возвращаться к жизни наемника хотел лишь ради одного не озвученного заказа. Подбирая сухие ветки, он снова и снова видел на своих руках кровь, чувствовал пустоту в душе. Непонятный огонек надежды, что все он сделал не зря, периодически старался подбодрить его.
– Да ты влюбился, признай себе, – присев на холодную землю, он сложил ветки в импровизированный очаг, – ещё тогда, на развилке. В смелую, решительную и волевую хрупкую принцессу. Кто ты и кто была она. Боялся признаться даже самому себе, жалкий трус.
Руки без кровавых знаков выглядели непривычно. Они все же успели снять заклятье, сейчас он смог ощутить, что все его силы наконец развязаны, они проникли в каждый сантиметр его тела. С ним больше не было постоянной боли, двигаться стало в разы проще.
Как в детстве сложив пальцы, он прикрыл глаза, начиная представлять разгорающийся огонь. Представляя, как костер согревает его тело, пожирая сухие ветки и листья, губы уже двигались в заклинании.
– А где твой амулет, наемник? – знакомый скрипучий голос прервал Шарона, заставив вздрогнуть.
Открыв глаза, он увидел перед собой покровительницу, что медленно собиралась из лесных теней. Убрав знак из пальцев, он ждал, пока Смерть явится ему полностью.
– Он мне без надобности, покровительница, – коротко поклонившись, он встал, – разве ты не приняла в обитель отважную принцессу? Её убили в пещере во время обряда. Зря ты ей рассказала все это, – он отвел глаза к земле.
– Наивный маг, давай вспомним твою историю, – покровительница опустилась на поваленное дерево, – ты помнишь тот день, когда тебя прокляли?
– Это невозможно забыть, – крепко сжав кулаки, он в красках окунулся в тот день.
– Ты должен знать, что проклятье не дает тебе умереть в момент его наложения, каким бы мучением оно не было, что даже вонзенный в сердце нож просто выскользнет из-под кожи, а раны затянутся, – она ждала, пока кивнет наемник, – то же и с его снятием. Процесс этот не такой и короткий, он не завершился с последним твоим словом. Ты лишь сейчас ощущаешь свою свободу и легко дышишь. Что ж, я отвлекалась. Принцесса не прибыла в Обитель, я не забирала её из колыбели магии.
– Я оставил её там? Живую, – ища взглядом своего коня, он пытался унять волнение, – я предал её. Даже подумать о таком не мог, она же умерла, столько крови на одеждах, сердце перестало биться.
– Не колдуй, пока не вернешь себе амулет. Твоя магия отразится на ней так, как ставили эти клейма тебе. Ах, да, это станет невыполнимо сложным, твоя голова станет приоритетом у нового короля, – потрепав накидку из теней, покровительница поднялась, – твоя новая цель благая, придется вспомнить, что ты умел и без магии. Я жду Истена у себя, он слишком долго хитростью бегал от меня, надеюсь, что пришлешь его ты.
Шарон продолжал стоять после того, как Смерть оставила его наедине с шумом ветра. На душе его становилось легче от вестей покровительницы, но его роль предателя ничто не могло отменить. Было легче осознавать, что она выжила, а те воины, что попались в пути – шли за ней. Снова предстоит ожидать решения о своей судьбе от принцессы.
***
Под пристальным вниманием двоих воинов, что сопровождали принцессу, и Кора лекарь осматривал нежную кожу девушки. Его удивленное лицо на каждый ответ девушки напрягало наблюдателей. У неё действительно не было раньше шрамов, не было вообще травм выше колен. Сейчас же лекарь четко видел блестящий заживший шрам у сердца на теле живой, хоть и слабой принцессы.
– Нужно отписать Десорту, что наемник нам не поможет, – завернувшись в плотную накидку, Тола сидела широкой на лавке в кабинете лекаря, – ни слова о том, что вы узнали из моего рассказа, эту тайну храните, как голову на плечах.
– Он не простит нам такой тайны, – Кор отложил лист, на котором писал слова девушки, – вы же знаете, что и ваша безопасность важна для них. А это была прямая угроза, каким чудом вы её пережили, только Жизни известно. Они должны узнать, почему именно при вас больше нет наемника.
– Я расскажу сама, – приняв из рук лекаря кружку с теплым отваром, она попросила его удалиться, – не стоит их выводить на необдуманные решения из-за гнева к тому, кого на поле боя не будет. Я жива, не понятно, как, цела и через пару дней буду абсолютно здорова. А их горячие решения могут обернуться для всех нас катастрофой. Пока объявите для них наемника мертвым, будем надеяться, что он попадется в скором времени. Тогда нам не придется врать.
Разведчик кивнул и выкинул лист с записями. Тело принцессы было еще слабо, поэтому он решил остаться здесь на пару дней, чтобы суметь быстро отреагировать на срочные вести. Вот и сейчас он ждал, когда Тола начнет диктовать ему послание для командира. Короткое письмо из нескольких строк станет первым посланием.
«Магия нам не союзник в этой войне, Шарон погиб, я, увы, вернулась одна. Через несколько дней оставшиеся советники и я переберемся в крепость ближе. Жители из сгоревшей деревни разместились в Камфире. Да будут с вами Боги светлой искры»
– Теперь я понял, о чем говорила пророк, – он слабо усмехнулся, запечатывая письмо.
– Что же она говорила тебе? – девушка уперлась спиной в стену, чувствуя, как внутри разливается тепло.
– Деревянная корона взвалится на твою голову с доброй руки, лишь чтоб вернуться к владельцу сквозь пламя и кровь, – прикрыв глаза, разведчик повторил её слова, – вы вернулись сквозь собственную кровь и выжженое поле. А ваша деревянная корона, это то доверие, которым наградили вас ваши браться и все мы.
Тола опустила глаза. Своим решением она, в какой-то степени, предала братьев. Пообещав им помощь чужого человека, убедив в своей пользе, она сделала только хуже.
– Помоги вернуться в кабинет, – протянув из-под покрывала одну руку, она не поднимала глаз на мужчину.
Амулет на груди напоминал ей о произошедшем, заставляя раз за разом ощущать собственную смерть. Там нет темного тоннеля, ведущего к свету, только алая пелена боли и страха, переходящая в покой и безразличие. Плотнее прижав металл к коже, она с помощью Кора следовала в свой кабинет к оставленной работе.
– Я оставил на столе последние бумаги, – открыв дверь, он провел девушку внутрь
