до такой степени, что заказал трех проституток, которым зачитывал стихи Джимми Поппа, лидера группы «Окна». Причем никаких плотских поползновений я не совершал, чем вызвал законное негодование жриц любви, несмотря на то что заплатил им денег. Этот поступок был признан Роем аморальным. А самое аморальное, с его точки зрения, было то, что я в таком состоянии сел за руль, сорвавшись в офис.
Я посоветовал ему пойти работать звонарем в общину Великого Круга и повесил трубку, чем спас его тонкую творческую натуру от водопада ругательств, которые булькали у меня в горле.
Некоторое время, открыв глаза, я продолжал чувствовать духовную опустошенность с легкой тошнотой и головокружением. Только пирацетам, бутылка кефира и душ сгладили эту свинцовую тяжесть на моем сердце.
Чисто механически я набрал приемную Майнера, узнав, что меня ждут сегодня к трем часам в офисе госпиталя фонда Шпигеля.
Пару раз набрал Алисе – тишина. Собственно – я и не удивился.
Как хорошо, что сегодня не нужно гулять по городу: во-первых, ветер с мелким снегом, а во-вторых – не хочу сегодня видеть лица сограждан. Словно я сделал что-то гадкое и отвратительное, и все об этом знают.
Я не мог сидеть в офисе и поехал кататься по городу на машине.
Лицо у меня было настолько чудовищным, что ни один дорожный инспектор не осмелился меня остановить. Хотя – я бы расстрелял такого человека без проверки документов…
Потом я заехал в «Медведь и улей», и хвала Зодиаку, там не было Милы.
Так как я не прочитал газет в офисе, я послушал двенадцатичасовые новости. Там сообщалось о нападении неких террористов в Южных горах, о выявлении тайной организации эволюционеров. Про йети и башню Скорпиона – ни слова. Ни слова и про смерть Большого Джо и об Оливии. Все списывали на предвыборную борьбу, а в основном на злобных шпионов из других Куполов. Естественно, была на все лады расхвалена войсковая операция жандармерии и новые призывы к бдительности!
– Итак, самое шокирующее сообщение к этому часу, – с идиотским энтузиазмом проорал диктор, – второй день продолжается расследование полиции Нью-Фауда по поводу обнаружения автобуса с похищенными знаменитостями! Все, буквально все таинственно исчезнувшие известные люди были обнаружены в районе доков в школьном автобусе вчера после обеда! В их числе – популярная радиоведущая Катя Бланк, генерал-лейтенант жандармерии Эндрю Картер, заместитель председателя торговой палаты Нью-Фауда Ефим Клинко…
Я задумался: зачем вернули этих людей? Это новый ход Зеро? А смысл?
– Все они были обнаружены без сознания полицейским патрулем. В настоящий момент их жизням ничего не угрожает. С подробностями – наш корреспондент Мэт Даймон…
Да, стоит поспрашивать Пифагора, когда его увижу… Очень стоит: события развиваются и без моего участия, а держать руку на пульсе необходимо…
Затем, выпив немного пива и подкрепившись хот-догами, я продолжил свою обзорную экскурсию по хорошо знакомому мне городу и в результате свернул с Медисон на Десятую и начал искать парковку.
Здание госпиталя фонда Шпигеля чем-то напоминало корабль – центральная башня дирекции этажей на десять и пристроенные к ней два симметричных флигеля: клиники и блока лабораторий. Можно сказать, что, невзирая на «Фармацевтикал Дом Индастриз», часть управления которого базировалась в «Трезубце», а часть за городской чертой, на территории химического завода, управление самой компанией шло отсюда.
Офисы тестя Майнера – Мозеса Шпигеля как раз занимали несколько этажей «Трезубца», но фактически все основное руководство он передал своему зятю, переключившись на «Фауд-Моторс». Так что центральный госпиталь фонда и являлся фактически главным офисом всей корпорации.
Разбухшие серые облака серого города словно попытались швырнуть мне вслед горстку ледяной крупы, как бы загоняя меня в огромную стеклянную дверь-вертушку.
Я прошагал сквозь облицованный дорогим кафелем холл, больше напоминающий бассейн, и осведомился у секьюрити, как попасть в приемную. Он указал мне на лифт, назвав девятый этаж, но потребовал документы. Я показал свою лицензию артефактора, разумно решив «волшебную бумажку» не светить.
На девятом этаже, выйдя из лифта, я подошел к секретарше фотомодельной внешности, которая, качнув гигантским платиновым локоном на лбу, сообщила мне вежливым и равнодушным, как кусок мрамора, тоном, что меня ожидают.
Затем ей следовало бы сказать в селектор что-то вроде: «Господин граф Фаудский, виконт Корсунский, кавалер ордена НОБНОТа, сотник герцога Зеленского, сэр Загрей де Моррисон на прием к вашему высочеству!» Кажется, что-то подобное говорили в наших серединных веках, когда Купол был еще молод, и у нас царило махровое земельное право. Хотя иногда складывается впечатление, что с тех пор мало что изменилось.
Кабинет Майнера был выполнен в классическом стиле, наверное, еще Мозесом Шпигелем: дорогущие стенные панели мореного дуба, стулья массивные также из дерева и длиннющий, как аэродром, стол, покрытый бордовой парчой с медными, блестящими, как елочные украшения, письменными принадлежностями, внушительной лампой на разлапистой металлической подставке, фотографиями в золоченых рамках. В общем, складывалось впечатление, что ты в музее прошлого века. Даже запах дорогого табака и какого-то ароматного одеколона не мог перебить странный дух затхлой, добротной древности.
По спине пробежала ледяная волна – комната просто усеяна артами.
В конце аэродрома восседал в черной фрачной паре с белой манишкой сам господин Майнер. Член верхней палаты Каведиума курил сигару и не очень походил на свои портреты в газетах, он был гораздо круглее и губастее. Щекастый отличник с розовым румянцем и в огромных очках. Владелец удивительной шахты «Берта», где коротает счастливые денечки Барри Шептун, и откуда полезли в первый раз мертвецы. Там-то и нашли тот самый сложный арт «Возрождение», что бы там не говорил док Меркер про свой «светлый гений».
– Здравствуйте, мистер Моррисон. – Голос тонкий и немного капризный.
Он молча изучал меня сквозь линзы очков, ожидая, когда я начну.
– Здравствуйте, мистер Майнер, – кивнул ему я, впервые в здании снимая шляпу. – Меня попросил поговорить с вами Рыбак.
Он нахмурился и снова окинул меня взглядом.
– А чего же Рыбак сам не пришел? – наконец поинтересовался он.
– У него сейчас много неотложных дел, – ответил я и, не дожидаясь предложения, присел, отодвинув рыцарский стул, – но он мой хороший товарищ. Потому и попросил меня встретиться с вами.
– Ну что ж, излагайте суть своего дела, – важно выдавил он.
– Да, собственно, мне нужна ваша небольшая помощь, – ответил я, – нужно кое-что прояснить.
– Слушаю, – сухо пискнул Майнер.
Мне показалось, что, как всегда, Пифагор переоценил свои связи и влияние.
– Скажите, пожалуйста, – начал я, – что вам известно о проекте «Возрождение»?
И снова он молчал, словно издевался надо мной.
– Не припомню что-то… – протянул он, прищурившись под очками, словно разглядывал что-то за моей спиной. – А это что за проект?
Я стиснул челюсти и, постаравшись сохранять полное спокойствие, продолжил:
– Хорошо, а название «башня Скорпиона» вам что-нибудь говорит?
– Это какая-то новостройка
