ноге давно не чувствовалась, но повязка почти целиком пропиталась кровь. Из-под неё вытекали быстро сохнущие красные струйки.
Змея была уже не дальше пяти метров. Её стреловидная голова, покрытая гладкими светло-жёлтыми щитками, начала постепенно подниматься над песком. Тварь не издавала шипение, чтобы не спугнуть намеченную жертву. Всё происходило в полной тишине.
Куда она укусит? В плечо, ногу, руку или сразу схватит за голову и обовьётся вокруг тела, ломая кости, чтобы сделать труп более податливым для прохождения через глотку?
Может, выставить Самосек, чтобы тварь напоролась на него при броске? Хоть как-то насолю змеюке напоследок…
Пресмыкающееся остановилось в трёх метрах от меня и теперь поднималось всё выше, складывая тело кольцами, чтобы была опора для атаки. Словно сворачивалась здоровенная живая пружина.
А ведь я когда-то умел говорить со змеями… В позапрошлой жизни. И даже сам мог оборачиваться одной из них. Многие, многие часы я провёл, лёжа на своих сокровищах, наслаждаясь их блеском, прохладой и тихим, мелодичным звоном, когда моё чешуйчатое тело начинало движение сквозь груды золота.
Голос ко мне вернулся, но божественные способности — нет. Может, попробовать хоть наорать на неё? Вдруг сработает? Это ж не Печатник, защищённый магическим полем, в конце концов! Наверняка ей хватит и не самого громкого вопля…
Не особо надеясь на успех, я издал средней паршивости хриплый возглас. Мда-а… Это всё, на что хватило моего пересохшего от жажды речевого аппарата. И змеюку, конечно, на кровавый фарш не разметало.
Правда, она слегка дёрнулась и настороженно замерла, но только на несколько секунд. А затем я вдруг почувствовал, что она сейчас кинется. Всё тело пресмыкающегося напряглось и застыло, аккумулируя силу для стремительного броска.
— Ну, и пошла ты! — зло сказал я, выставляя перед собой Самосек. — Пошла ты на хрен, сука!
Вдруг змеюка резко отклонилась назад, словно её ткнули в рыло горящим факелом. Раздалось пронзительное шипение, и стреловидная голова начала медленно опускаться к земле. Тело при этом нехотя развивало кольца, в которые собралось, готовясь к нападению.
В чём дело⁈ Тварь передумала? Но с какой стати?
Может, заметила какого-то приближающегося хищника покрупнее себя?
Осмотреться бы, но я не сводил глаз со змеи, которая распласталась по песку и теперь глядела на меня снизу вверх, приоткрыв пасть и высунув раздвоенный язык.
— Давай-давай! — сказал я нетерпеливо, проталкивая слова сквозь саднящее горло. — Вали отсюда!
Словно поняв меня, чудище издало резкое шипение, а затем дёрнулось влево и поползло в сторону.
Чёрт! Я не мог поверить своим глазам. Змея просто передумала и свалила. Но почему? Самосек едва ли напугал её, да и я не выглядел серьёзным противником.
Проводив взглядом быстро удаляющуюся в лёгкой песчаной дымке тварюгу, я огляделся по сторонам. Никого… Выходит, это всё же я спугнул её?
Хм…
Стоп! Неужели она поняла то, что я сказал⁈ Но… разве это возможно? Нет, меня, конечно, не зря называли змееустом, однако это осталось в ином мире и в другой жизни…
И всё же, это казалось единственным подходящим объяснением того, что змея убралась. Она не только поняла, что я сказал. Ей пришлось подчиниться. Прямо как в старые добрые времена, когда мне ещё не пришла в голову светлая мысль стырить небесные стада Перуна. Хотя, если честно, там дело было больше в Мокоши. Если б не она, наверное, ничего и не было б.
Итак, если я всё верно понял, ко мне вернулся один из моих божественных даров — заклинание змей. Необъяснимо, но круто. Конечно, в этом ещё предстоит убедиться. Может, чудище уползло вообще по другой причине, а я тут себе уже навоображал невесть чего!
Так или иначе, путь был свободен. Можно было идти дальше. Был бы ещё в этом смысл…
С трудом поднявшись, я засунул меч обратно в ножны и поплёлся вперёд, к едва видневшимся впереди дюнам.
Не знаю, сколько прошло времени. Наверное, несколько часов. Казалось, что солнце находится то выше, то ниже, то оно вообще плыло над горизонтом, меняя размеры.
Я даже не был уверен, что ещё иду. Все чувства постепенно отключались. Голова кружилась, ног я не чувствовал. Кровь из-под повязки уже текла так, что колено, икра и голень были покрыты бурой коркой, поверх которой блестела ещё не успевшая высохнуть на безжалостно палящем солнце алая жидкость.
И вот горизонт вдруг повернулся по часовой стрелке и застыл на девяносто градусов. Я даже не сразу сообразил, что упал.
Надо вставать… Давай же, нельзя лежать! Скоро тебя заметят птицы или учуют животные и явятся, чтобы поживиться. Может, и змея вернётся. Что, если она недалеко отползла и следит за мной, дожидаясь, пока я умру?
Но силы меня покинули. Вместе с влагой и кровью. Усилия воли недостаточно, чтобы заставить тело двигаться. Так только в кино бывает. На деле же, организм устроен не так. Когда все ресурсы исчерпаны, он просто отключается.
Я закрыл глаза. Кажется, на этот раз всё.
Смерть — жестокая насмешка над бессмертным! Напоминание о том, что он потерял. Наказание.
А для того, кто был в своём мире богом смерти — втройне!
И вот я, царствовавший в корнях Мирового Древа, тот, кому поклонялись люди всех, без исключения, континентов, тот, кого называли Велесом, Осирисом, Мотом, Энмешарра, Айта, Овуо, Танатосом, Аидом и ещё сотней имен, теперь валяюсь посреди раскалённого песка, мучимый потребностями бренной плоти!
Проклятье! Какая чудовищная, уродливая ирония. Не судьбы, нет. Моего отца! Великого Архитектора, который известен как Род, Брахма, Шива, Уран, Ра и так далее. Того, кто создал мой мир и ещё множество других, похожих — в иных пластах вселенной.
И всё же, вода не первое, чего я желаю на пороге гибели. У меня ещё столько дел, я едва начал, и смерть сейчас — событие, совершенно не своевременное!
На сетчатке появилось сообщение арматориума:
Внимание: проведён мониторинг физического состояния.
Уровень: критический.
Обратитесь за медицинской помощью, восстановите баланс жидкости и пополните энергию.
Расшифровка анализа.
И перед моими закрытыми глазами потянулись строчки, в которых арматориум подробно объяснял, что именно со мной не так. Куча бесполезной информации. Ну, реально — что мне с ней делать⁈
Я перестал обращать на сообщения внимание минуты через полторы. Плохо было практически всё. Моё тело умирало, выжав себя досуха. Как в прямом, так и в переносном смыслах.
Мысленно я попросил арматориум перестать донимать меня в последние минуты отчётом о моём состоянии.
Мельтешение строчек прекратилось.
Я прислушался к тишине. Так-то благодать, конечно…
