— Вот предохранитель, — устало объяснял инструктор. — Вот спусковой крючок. Это пояс с боеприпасом, потом наденешь. Заряжается вот так.
Как оказалось, все было не так уж и сложно, хотя в оружии Сиверцев разбирался лишь немногим лучше среднестатистической блондинки.
— А чё это вообще за устройство? — опасливо поинтересовался Сиверцев, плюнув уже на все, в том числе на ложный стыд неофита. — Помповуха, что ли?
— Ага. Дробовик, — пояснил инструктор с прежними интонациями. — Целиться не обязательно. Главное, чтобы своих в поле зрения не было. А так — и собаке башку снесет, и от зомби, в общем, поможет. Бери, наука, не дрейфь. Для салаги — самое то, главное — с предохранителя не забудь снять. Ну и про своих в поле зрения помни, ещё раз подчеркиваю. И не говори потом, что тебя не учили.
Еще Сиверцеву дали довольно здоровый нож в брезентовых ножнах; ножны крепились к спецкостюму широкими лямками с застежкой.
Пять часов в сборах пролетели совершенно незаметно. А потом явился Тараненко, погромыхал, посмеялся с кем-то в соседнем помещении, перехлопал всю команду по плечам в спецклассе и буднично рявкнул на всю округу:
— Ну что, орёлики, скоро выходим! На обед — товсь! Оружие и боеприпасы оставляем тут. Моршевич, а ты головой отвечаешь, чтоб ничего на сантиметр не сдвинулось! Будет как в прошлый раз — сам патроны в Зону потащишь!
Один из инструкторов уныло щелкнул каблуками и со вздохом махнул рукой. Тараненко и ещё несколько старичков засмеялись чему-то своему.
Дробовик и нож Сиверцев оставил у шкафчика со своей гражданской одеждой. Никто, в том числе и Моршевич, не возразил.
Обед Сиверцев заглотил, не ощутив вкуса и даже не запомнив, с кем сидел за столиком.
Голова шла кругом, а перед самым стартом его начала пробирать мелкая дрожь. Занявший соседнюю лавку в вездеходе парень-химик, которого, кажется, звали Коля, сочувственно на Сигерцева косился. Пришлось напрячься, собраться и перестать дрожать.
— Ты в первый раз, что ли? — снизошел до вопроса химик.
— Угу, — буркнул в ответ Сиверцев.
Химик глубоко вздохнул и попытался успокоить.
— Да не так там и страшно, — сказал он без особой уверенности. — Особенно под защитой таких мордоворотов…
Передние сиденья занимали сталкеры-вояки действительно внушительных габаритов. Было их шестеро.
— Наука, — с ленцой пробасил один из них, услышав реплику Коли. — Берегите китов!
Все киты-мордовороты жизнерадостно заржали, и Сиверцеву неожиданно стало чуть легче.
«А и в самом деле, — подумал он. — Для многих такие выходы — просто работа. Ежедневная и рутинная. Как для меня возня с пробирками у Баженова».
— А какой нынче выход у тебя? — поинтересовался Сиверцев у химика.
— Четвертый, — сознался тот и смешно пожевал губами.
Последним в вездеход забрался Тараненко. Задержался в проёме люка, повертел головой:
— Все тут? В сортир никто не забыл? Помолились?
Ответов он, похоже, не ждал, потому что вопросы задавал подряд, без пауз.
— Двинули! — рявкнул он под занавес, и все, кто был в вездеходе, вдруг хором проорали:
— К черту!
Кроме, разумеется, Сиверцева. Обычаи группы Тараненко ему предстояло постигать в боевых условиях — в полном смысле этих слов.
Лязгнул затворенный люк. Вездеход всхрапнул, дернулся и медленно выполз во внутренний дворик института. Потом взобрался по наклонной аппарели на прицепленную к грузовику длинную платформу. Грузовик тронулся, но долго не мог набрать приличную скорость, потому что все время притормаживал перед пропускными пунктами — сначала на выезде из института, потом из исследовательского центра, а в третий раз — из военного городка. Недолгий бросок к натовскому блокпосту, поднятый шлагбаум снова урчание вездехода, и вот уже шлагбаум опускают, а грузовик с платформой и уазик сопровождения остаются там, снаружи.
Снаружи Зоны.
Один из здоровяков-вояк повернулся к Сиверцеву и снисходительно справился, делая акцент на слове «ты»:
— Ты в первый раз, наука?
— Да, — Сиверцев сумел ответить достаточно твердо, чему сам обрадовался.
— Тогда на, хлебни. — Вояка ловко метнул Сиверцеву небольшую плоскую фляжечку и назидательно поднял указательный палец, полускрытый кожаной перчаткой. — Традиция!
— К собственному удивлению и явному одобрению окружающих Сиверцев умудрился поймать фляжечку в воздухе, причем левой рукой, потому что правой он придерживал дробовик. И ничего из снаряжения он тоже не уронил. Аккуратно зажав дробовик между колен, Ваня свинтил крышку и храбро отхлебнул. Оказался спиртяга, если и разведенный, то достаточно слабо. Дыхание, конечно, сперло, но, по большому счету, этого глотка Сиверцеву как раз и не хватало, чтобы окончательно расслабиться.
Через несколько мгновений он сумел вдохнуть, а затем довольно ухнул на весь вездеход. Вояки заржали, но снова одобрительно и необидно, что в очередной раз обрадовало Сиверцева.
Фляжечку он, понятное дело, вернул хозяину. Только не решился метнуть, просто передал, наклонившись далеко вперед. А вслух сказал:
— Благодарю, гвардия! Наука вас точно не забудет!
И все вокруг моментально стали своими. Сиверцев от кого-то слышал: в Зоне так бывает сплошь и рядом.
Гвардия не прекращала веселиться, но долго так продолжаться, понятное дело, не могло. Зона всё-таки.
И действительно, вездеход вскоре замедлился, а потом и вовсе встал.
— Эскорт, на выход, — буркнули в переговорник из кабины, и жизнерадостные мордовороты, синхронно надвинув на лица маски, полезли в отворенный люк. Оружие и снаряжение вопреки ожиданиям Сиверцева не металлически звякало, а сухо постукивало, словно было пластиковым или керамическим.
Да скорее всего оно и было не металлическим, а композитным. За последние лет пятнадцать в мире техники многое изменилось. И не в последнюю очередь благодаря изучению Зоны и ее диковин.
Шестеро сталкеров покинули вездеход; внутри остались Сиверцев, Тараненко и четверо полевых ученых, включая Колю-химика. Плюс в кабине солдат-водитель да старший маршрута, в отличие от остальных военных — офицер.
Эскорт вытянулся перед вездеходом полукольцом, выпуклой стороной по ходу движения, вогнутой к кабине вездехода. Офицер скомандовал: «Марш!», и вояки медленно зашагали в глубь Зоны, а бронированный механический монстр с научниками во чреве взвыл пониженной передачей и пополз за ними, то и дело переваливаясь с гусеницы на гусеницу, с боку на бок, будто перекормленная такса.
Сиверцев пожалел, что ничего не видит — боковые триплексы были плотно прикрыты бронеплитами, — но то ли судьба решила смилостивиться над его любопытством, то ли Тараненко спешно освоил азы телепатии. А вернее всего — лучше кого бы то ни было понимал чувства новичка, впервые отправившегося в Зону. В общем, не успел Сиверцев по-настоящему расстроиться оттого, что ничего не видит, как Тараненко несколько раз бухнул кулаком в переборку, отделяющую пассажирский отсек от кабины.
