перевязать твои раны.
***
– Гонец, так поздно? – Десорт пытался быстро проснуться, не застегивая на морозе теплую форму.
Воин, несший караул на западной части лагеря лишь коротко пожал плечами. Он не трогал послание из крепости, лишь принеся весть своему командиру. Гонец же ждал в соседней палатке, что предназначена была для совета.
– Пусть заходит ко мне, – раскрыв полог своей теплой палатки, он наблюдал как удаляется воин.
Гонец коротко поклонился и спешно оставил на сложенном из камней столе два концерта. Один был покрыт темными пятнами, второй же был свежим и на нём крупно была выведена цифра «1». Повинуясь нумерации, Десорт распаковал новый конверт.
«В крепости было совершено нападение на Толу. Один напавший убит, второй скрылся, украв её кольцо. Возможно, Истен использует его как рычаг давления в ближайшем времени. Принцесса цела, ваш подарок пригодился.»
– Передай караульному, чтобы пригласил Горта, – Десорт кивнул гонцу на дверь, раскрывая второй конверт.
Полный отчет о продовольствии и оружии немного успокоил нервы командира. Его подсчеты были много меньше тех, что собрала сестра. С таким раскладом, их осада может быть не такой разрушительной для снабжения страны.
– Я этого коня не спутаю ни с каким другим, – Горт заглянул в палатку, – тебе стоит посмотреть.
Корс пытался вырвать поводья из рук принца. Его скудная экипировка хорошо запомнилась Горту, а истертое до подкладок седло говорило лишь об одном – именно этот конь увез наемника в колыбели. Десорт осторожно положил руку на нос коня, осматривая седло. Ни единой сумки и вообще вещи, ничего.
– Где же твой хозяин? – Десорт лишь озвучил свои мысли, как конь стал раскидывать копытами снег, мотая головой к стене Рейт.
– Он галопом пришел к лагерю, патрульные вернулись по его следам в поисках наездника. Но нашли лишь следы борьбы и снег, орошенный кровью. Наших армий там не было до патруля пару дней, – Горт посмотрел на брата, отпустив все же поводья беспокойного коня, – наша желанная добыча оказалась у Истена.
– И кольцо сестры там же. В Генистеге была диверсия, видимо, он хотел вернуть её в свой плен. Истен не знает ведь, на что теперь способен Шарон, – Десорт слабо улыбнулся выстроившейся в голове цепочке, – этим кольцом он уничтожит себя, если Клеймо верен своим словам. Но и дотянется до той, кого пожелал убить.
Яркое солнце отражалось от снега и ослепляло внимательных лучников на стене. Они держали подготовленными стрелы и луки в ожидании команды с самого основания лагеря на противоположном берегу. Затягивание короля не могло их радовать. Сейчас противник как на ладони, но приказа до сих пор нет. Однако, Истен был занят более интересным делом. К утру на стену подняли того, кто был для него не менее важен, чем командиры армии противника. Довольный этой новостью, король отказывался слушать доводы своих командиров.
– И зачем тебе это? Вон они, перед тобой, как на ладони, убей их сам, – Шарон сплюнул кровь, пытаясь сесть удобнее.
Истен позаботился о своей безопасности, приковав наемника толстыми цепями к колонне, служившей столбом для сигнального костра. Раскручивая в руке нож, отобранный у Шарона, он молча смотрел, как крепкий солдат разбивает кулаки о тело наемника. Целью Истена было лишь удовольствие от страдания Шарона. Ему предстояло быть наблюдателем разгрома армии Оникта.
– Посмотри вправо, – он указал рукой на другой берег, – какая проигрышная позиция. В руинах укроется такая малая часть их армии, но и она будет вынуждена умереть, от голода и холода. Они слепо верили в прошлые наши стояния, но я не отец. Я намерен стереть их с лица земли.
– Мне плевать, чего ты хочешь, – голос Шарона был звериным рыком, он готов был разорвать цепи, расплавить их, но даже сейчас боялся.
– Ты увидишь, как умрут те, кто помиловал тебя. Они пожалели об этом со смертью принцессы, но ты их переживешь, – он принял из рук стоящего рядом стражника грязный мешок, – они узнали, что принцесса оказалась жива, вернулась к ним из той пещеры. И как жаль, что то счастье было таким недолгим. Огонь! Уничтожить армию!
Свист стрел не заставил Шарона даже дернуться. Слова Истена застряли в его голове. Что значит – было недолгим? Тола осталась жива, она в безопасности. Братья не могли её взять с собой в лагерь, как бы она не сопротивлялась. Принцесса стала смелее, но разум уж точно не покинул её голову. Зная о подлости короля, он искал подтверждения. Но своими глазами Шарон видел лагерь Десорта, видел, что они лишь выжидают. В случае смерти сестры он не стал бы затягивать с атакой.
Истен вернул к себе внимание наемника, вытряхнув мешок на камни. Обезображенная голова прокатилась к его ногам. Лицо невозможно было узнать, но спутанные светлые волосы заставили Шарона взвыть от бессилия. Красивые кудри в крови заставили окунуться в тот день, когда в его руках умерла принцесса. Не веря в блеф короля, он лишь сильнее пытался вырваться из прочной цепи. Под стенами раздавались крики, к ногам из леса летели ответные стрелы, прореживая лучников на стене. Тела убитых беззвучно падали вниз, где только начинала наступление пехота.
– Узнаешь? – Истен опустился на колени, показывая ослепленному от ярости наемнику кольцо.
Разбитый в подвале Рейта синий камень, поцарапанное золото, переплетенное тонкими полосами. Шарон почувствовал, что не может больше сдерживать кипящую внутри звериную ярость. В этом больше нет смысла, ведь перед ним было кольцо Толы, Истен не мог его найти случайно. Он кожей ощущал, как медленно плавится металл цепей, пока неуловимо для глаз короля.
– Её больше нет, – король широко улыбнулся, – а ты просто будешь видеть, как умирают и её братья. Как я сровняю из страну с землей. Наемник, что мог своим заказом спасти добрую часть населения. Ты не умрешь, не так быстро, тебе предстоит увидеть последствия своих ошибок.
– Верно, я не умру, ведь умрешь ты, – голос был отстраненным, но вслед за ним прошел оглушительный рык, – фирс хат.
***
– Ты прав, Десорт, – девушка сложила письмо с ответом брата, – мы правы. Кольцо может стать его хитростью. Шарон, не попадись ему, молю, – заперев письмо в полке вместе с амулетом, она обмотала шнурок ключа на запястье подобно браслету.
Оставшись в крепости с двумя стражниками и одной служанкой, она страдала от того, что ничего больше не может сделать. Мысли волной обрушились, стоило ей остаться одной в тишине. И все больше мыслей было о наемнике. Надежда на его верность от чего-то становилась лишь сильнее, а мыслей о
