оставлял для воображения. Тоже, кстати,
влияющую: стихийницу третьего ранга. Да и грудь была примерно того же размера.
— Испорчу — расплачусь, — ответил я спокойно.
— Ха! Надо же какой уверенный! — подколола она. — А вдруг там дорогое все? Не по твоему карману?
— У тебя у самой что ли на нее виды? — хмыкнул я.
— А что, осуждаешь? — шире прежнего заулыбалась она. — Вполне возможно, и, поверь, ты мне не конкурент.
Дав понять, что разговор закончен, она двинула прямиком к «дорогой», виляя бедрами так, что… в общем, это явно был еще один подкол. Я сразу понял, что заговорила она со мной не случайно, и что эти двое были знакомы. Cудя по паре занятых шезлонгов рядом с длинноногой, даже пришли вместе.
В другом случае я бы, наверное, оставил все это без внимания, но… осторожней надо с не выспавшимся Мастером Перемен.
— Приятно было познакомиться, Марина, — бросил я ей вслед.
Та тут же резко развернулась. На одно короткое мгновение у нее на лице отразился… нет, не испуг. А готовность к действию. Спустя всего секунду ее лицо приняло прежнее ехидное выражение, но я выводы сделать успел.
— И с чего ты взял?
Ни с чего. В Книге Перемен прочитал. Ее, правда, звали не Марина, а Мария. Марина — я специально сказал, в качестве мести. Уж если я что-то знал про Марий, так это то, что все они дружно ненавидели, когда их называли Маринами.
— Не знаю, — пожал плечами я. — Мне кажется, ты выглядишь как Марина. Не угадал?
— Нет, Сеня. Мне кажется, ты как Сеня выглядишь. Не угадала?
Я улыбнулся:
— Угадала! Я и есть Сеня!
— Клоун ты, — бросила она уже с раздражением.
И больше ничего не сказав, вернулась к подруге. Они о чем-то быстро переговорили, потом длинноногая украдкой бросила на меня взгляд, и в итоге даже не поплавав они обе ушли.
Хм…
Уж на что сам Манн был мужиком немаленьким, Стефан Хуммельс даже на его фоне показался просто горой, а не человеком. Причем дружелюбной горой. При этом широкое открытое лицо немца, да и вообще вся манера мгновенно к себе расположили.
— Командир, — почти всегда серьезный Манн не сдержал улыбки. — Рад ви…
— Старина! — Хуммельс с размаху заключил тренера в объятья, переломив того по середине. — Схуднул-то как!
— Это ты, кажется, раздался…
— Враки! — тут же «возмутился» немец. — Наговоры завистников!
Отпустив друга — их с Манном явно многое связывало — Хуммельс перевел взгляд на нас.
— Твои ребятки?
— Да, Михаил, Лена и Оливер, — по очереди указал на каждого Манн. — Оливер у меня уже пару лет занимается. Лена с Михаилом недавно присоединились, но у них школа хорошая. Это землевладелец Стефан Хуммельс, мой старинный друг. Сейчас старший инструктор по боевой подготовке Клана Нойер.
Здоровяк с явным одобрением окинул взглядом долговязого и крепкого Оливера, на нас же с Софи посмотрел как будто даже с разочарованием:
— Мелковаты, конечно…
— Чем больше шкаф, тем громче падает, — сказал я.
Немец тут же уперся в меня взглядом… а после расхохотался во все горло.
— Это точно, парень! Настрой, я вижу, боевой! За мной!
Разговаривали мы уже на территории Академии Управления, которая своим размахом превосходила даже спортивный центр Феллеров. Дорожки и тропинки, петляя между вековых дубов и сосен, взбираясь на мостики и ныряя под них же, соединяли между собой многочисленные тонущие в зелени корпуса. Судя по тому, как уверенно Хуммельс выбирал места для поворотов, в Академии он был не первый раз. Да и обилие русских присказок в его колоннисе на это намекало.
— Все-таки мы сюда попали, — сказала в какой-то момент Софи с грустью в голосе.
Да, у Фэнсов с этим местом много было связано. Алексей с Анастасией не просто здесь учились, они вообще тут познакомились.
— Конечно, — ответил я. — Я ж тебе говорил.
— Ну да…
В плане знакомств место и правда было примечательно. За несколько минут я замтил аж двух четвертых рангов. И если один выглядел вполне себе стариканом — видимо один из преподов — то мрачный паренек, прошедший мимо уткнувшись в книгу, выглядел не сказать чтобы старше меня.
Свернув в очередной раз, Хуммельс остановился в тени двухэтажного… особняка. Просто офисом это средоточие комфорта и ненавязчивого дизайна язык бы не повернулся назвать.
— Принимать будет комиссия номер восемь, — сказал немец. — Ничего не бойтесь, главное, покажите свой максимум. Помните, что конкурс проводит Академия Управления. Займете место в первой полутысяче — и обеспечите вашей Школе повышение ранга. Сможете выступать в соревнованиях более высокого уровня.
— Разве это не самый высокий уровень? — спросил я.
— Я имею ввиду — от своей Школы.
— А… понятно.
Хуммельс в ответ кивнул, бросил взгляд на часы.
— Начало… через десять минут. Ни пуха, ни пера, ребята. Манн, по окончании наберешь меня?
— Да.
После немец пожал руки мне и Оливеру, с улыбкой чуть поклонился Софи. Последним хлопнул по плечу Манна и сразу ушел.
— Заявка от Нойеров? — спросил я Манна.
— Иначе бы нас не допустили, — ответил он. — Нойеры в прошлом году вошли в первую сотню конкурса, так что в этом у них сразу три места. Одно из них отдали нам.
— Но если мы что-то займем… — протянула Софи.
— На вас это никак не отразится, — перебил ее тренер. — Призы и награды для участников и для Школ — отдельные.
— Ясно…
Сестра бросила на меня взгляд, я же нахмурился. Нойеры (6)… нет, не в них дело. Раз Школа Стихий свое получит, то в этом плане все нормально. Меня задели слова Хуммельса про пятисотое место. Манн ему наверняка рассказывал о нашей заявке, а значит… реальный уровень конкурса был намного выше того, на который я рассчитывал.
— Какое нужно место занять, чтобы пройти дальше? — спросил я.
— Двухсотое, — ответил Манн, не вдаваясь в подробности.
И, главное, винить его тут было нельзя. Он наверняка специально пытался раньше времени нас не обескураживать. И если посмотреть как та же Софи скуксилась после слов Хуммельса, то тренер все правильно делал. Но в итоге все равно ошибся. Так тоже бывает.
— Ладно, — сказал я в итоге. — Сделаем.
— Уверен? — посмотрел на меня Манн.
— Да, все отлично, — ответил я.
* * *
«Комиссия номер восемь» состояла из трех влияющих: «Бенедикта Хивена», «Екатерины Георгиевой» и «Павла Соловьева». Все согласно табличкам на столе. Хивыен был системником средних лет в очках, Георгиева и Соловьев — стихийниками. Женщина была чуть постарше, когда мы вошли, она просматривала бумаги у себя на столе. Соловьев — самый молодой
